Отдыхай с Гусом Хиддинком - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Федоров cтр.№ 36

«Поле, русское поле…» Хиддинк узнал эту замечательную песню в ресторане, где ограниченным контингентом отмечалось подписание контракта. Угощал Владимир Мономах. Веселый богач с маленькими прижатыми ушками и словно похищенными у Бармалея густыми бровями. Так получилось, что зарплату Гуса подкреплял финансами и личным отсутствием Роман Абрамович, а Владимир остался в стороне, но ему тоже хотелось хоть каким-то образом считаться при деле. Например, застолье устроить. Вот он и не скупился. Вообще-то его фамилия была Монарев. Но окружение для всеобщей приятности и масштабности называло его Мономахом. Владимир ненавязчиво обнимал Хиддинка и объяснялся в целомудренной футбольной любви:

– Как же славно, Гус, что ты теперь наш. В доску свой. Через два года не только отдохнем в Альпах, но и поболеем. С тобой, Гус, мы точно на Европу поедем.

– А как называется это блюдо? – Хиддинк пытался погасить пожар восторгов, а заодно и свернуть беседу.

– Кулебяка. Вкусно? То-то же! Национальное блюдо – кулебяка. Мы, русские, здорово умеем печь пироги.

– Как-как? Еще раз, трудно запомнить.

– Кулебяка! Ну… Cool – клево по-английски. Понял, да? И ебяка. Клевая ебяка. Cool-ебяка.

– Ебяка, ебяка, – старательно повторял Хиддинк. – Cool-ебяка. Я ее всегда буду заказывать в России.

– Гус, не зарекайся. Тут столько всего хорошего. Ты еще распробуешь нашу страну. Не страна, а сказка! Уезжать не захочешь, когда контракт закончится.

На первых порах Гусу все-таки больше не хотелось приезжать в Россию. Хотя в «Арарате», где он жил, кормили, конечно, отменно. И капуччино был неплох. Только, ему передали, биг-босс Виталий возмущался большим количеством выпитого кофе. Загадочная страна, шесть миллионов на контракт у них имеется, а на капуччино денег нет!

Зато ему были рады простые люди и журналисты. Он приехал в Питер в розовых пляжных штанах и сандалиях на босу ногу. Фурор! Все хотели пожать руку и сфотографироваться рядом. «Нам нужен волшебник!», «In Guus we trust». Саша Бородюк – внезапный друг, старший тренер сборной – со смехом переводил доброжелательные заголовки газет.

– Я все посчитал, – отчитывался Хиддинк перед прессой Северной столицы. – В высшей российской лиге выступают двести двадцать иностранных игроков. Это означает, что мне приходится выбирать из шестидесяти футболистов, причем из них только тридцать пять регулярно играют за первые составы. Не надо ждать от меня футбольных чудес. Не следует надеяться, что, раз я приехал, Россия станет выигрывать все матчи.

Все улыбались – скромничает. Вот что значит европеец!

Гуса привезли в детскую школу «Смена». Для ознакомления. Он ведь обещал выстроить пирамиду российского футбола. Или вертикаль… Он точно не запомнил этот термин. Короче, что-то из геометрии обещал. Дети тренировались кто в чем. Выглядели стайкой мародеров – наподобие гитлерюгенда на исходе апреля 45-го. Хиддинк почувствовал, что пирамида закачалась и вот-вот разрушится.

– Дик, надо что-то делать с этим. – Вечером Гус делился скорбью со своим соотечественником – главным тренером «Зенита» Адвокатом. – Это же школа вашей команды! Им нужно выдать одинаковую форму.

– Успокойся, здесь дети никому не нужны. Я все понял. Только результат основной команды. Разговоры о будущем, о стратегии – профанация. Нужен сию–минутный результат. Потому что сиюминутный результат – это амбиции тех, кто дает деньги. Много не работай – переложи все на помощников. Так принято. Иначе упадешь в глазах русских. И почаще надувай щеки. Они любят пафос, грандиозные планы. Чем грандиознее, тем лучше. Вот «Зенит» за десять лет должен завоевать три Кубка УЕФА. – Дик перешел на английский, чтобы вовлечь в беседу босса клуба.

– Да, – убедительно кивнул тот. – Я уже доложил об этом совету директоров «Газпрома». Поэтому мы обязательно выиграем три Кубка.

– Три?! – недоверчиво повторил Хиддинк. – Почему именно три?

– Три – хорошее число. Бог троицу любит – так у нас в России говорят.

Хороший мужик. Говорят, изобретатель. Не по футбольным делам. Какие-то высокие технологии, но лучше не интересоваться. Гус сделал вывод, что в России лучше отделываться несколькими формальными фразами. Иначе не встанешь из-за стола и не сможешь приступить к работе.

На прощание они закадычно обнялись. Вообще с Хиддинком все норовили обняться. И зазвать к себе в ложу. Вся Россия состояла из лож. В них замешивались сливки газового, нефтяного и металлодобывающего общества. Для пущей важности и на зависть окружающим на ложах вывешивались логотипы владеющих ими компаний, которые, судя по всему, обеспечивали финансовую жизнеспособность страны. Эти компании функционировали, остальные по мере возможности что-то отщипывали от их богатств. Или просто силой отбирали у их владельцев. Когда предоставлялась такая возможность.

Зависть, если разобраться, не во всех случаях отрицательное качество. В Европе зависть породила конкуренцию. А в России – силовые структуры. Зачем пытаться сделать что-то лучше и эффективнее, когда можно просто и незатейливо отнять?

А потом беззаботно наслаждаться жизнью. Как это делал Вова Мономах. Он, очевидно, не имел нужды в том, чтобы постоянно сидеть в офисе и раздавать указания подчиненным. При нем находился тихий и скромный человек по имени Василий, который и сосредотачивал в двух своих непрерывно звонящих мобильных всю полноту Мономаховой власти. А Вова по телефону общался совсем-совсем редко. Наверное, в его представлении – сотовый телефон был приспособлением скорее для обустройства интимной жизни, а не для деловой.

Мономах любил заехать к национальной команде на сбор. Просто так – поболтать, посмотреть на тренировку, пошататься с футболистами. Впрочем, без разлагающего влияния. Захаживал на официальные пресс-конференции Хиддинка и биг-босса Виталия. И так же, как и они, пользовался вниманием журналистов.

Бывало, он играл положительную роль в жизни Хиддинка. Например, когда репортеры на втором часу общения начинали донимать Гуса уж совсем далекими от футбола темами. К примеру, вопросами анкеты для глянцевого журнала: а кто ваш любимый писатель, а актер, а композитор? Хиддинк старался выглядеть патриотом – называл своих.

– А любимый художник? Тоже голландский? – не унималась девушка-любознайка. – Рембрандт, Брейгель, Босх…

– Кого вы последним назвали? Бош? – на всякий случай уточнил Гус.

– Да, Босх – в России так его называют.

– Тогда Босх, – брякнул Гус.

– А кто ваш любимый…

– Вот и здорово! – завопил Вован, которому уже давно не терпелось раскурить с голландцем сигару. – Гусу нравится Бош. Холодильник ему нравится! Если выйдем на Евро, я подарю Гусу холодильник. Все слышали? Я обязательно куплю ему картину этого вашего Босха или Боша – какая, на фиг, разница. Пусть дома у себя повесит. А сейчас все, Гусу пора. Извините, дамы и господа, леди и джентльмены, товарищи, пропустите…

Все направили микрофоны и диктофоны к красноречивым устам Мономаха. Подбежали даже те, кто стоял в стороне. Они пропустили завязку сюжета и не понимали, о чем идет речь, но, естественно, хотели узнать, почему главному тренеру сборной нужно дарить холодильник. И немедленно стали приставать со своим недоумением к осведомленным коллегам. Воспользовавшись этой сумятицей, Вован подхватил Гуса под локоть и повел в бар. Охранники организовали коридор. А Хиддинк, обрадованный таким освобождением, на прощание смущенно развел руками перед журналистами. Через четыре минуты в баре он повторит тот же жест в отношении своего спасителя и обретет независимость. От Мономаха иногда была несомненная польза.