Храм Согласия - читать онлайн книгу. Автор: Вацлав Михальский cтр.№ 48

А вот банкир Хаджибек приглашения в этот узкий круг не получил, что было для него весьма прискорбно. Мария Александровна среди прочих была приглашена и на торжественный ужин в губернаторский дворец, так что сейчас она пришла только для того, чтобы отметиться, поулыбаться, обменяться обычными в таких случаях шутками или комплиментами. Доктор Франсуа в мундире полковника медицинской службы также был среди гостей. Как обойтись без человека, знающего не только европейские, но и местные языки?! В отличие от Марии он владел даже английским, который в те времена еще не являлся языком международного общения.

Под бой барабанов и звонкий лязг литавр, под звуки духового оркестра, игравшего поочередно то американский гимн, то английский – “Боже, храни королеву”, то “Марсельезу”, шла нескончаемая вереница разноплеменных войск. Пыль на дороге, запах конского навоза, бряцание оружия, громкие команды возглавлявших колонны офицеров, топот многих сотен ног, особенно рьяно отбивавших шаг напротив стоявшего на постаменте и беспрерывно козырявшего Главнокомандующего, и зной, нестерпимый зной в стоячем воздухе, зной надо вся и всем.

Постояв минут тридцать, Мария Александровна тихонько ретировалась за канцелярию, а там села в свое авто и укатила готовиться к ужину, подготовка ее ждала серьезная.

Ноги командующего затекли, голова гудела от жары и шума, а тут еще перед носом стала кружить маленькая зеленая металлически блестящая муха. Генерал вспомнил детство, вспомнил, как в такую же жару в Арканзасе он однажды принес отцу обед на железнодорожные пути и, пока отец со своим напарником обедали, лежал под кустом орешника в полосе отчуждения и читал какую-то тонкую книжечку про муху цеце – очень опасную муху, смертельно опасную. В те времена он читал все, что попадалось под руку. И сейчас ему вдруг показалось, что вот эта гадкая зеленая муха и есть муха цеце. Сядет на нос, куснет – и гуд бай, Америка, и его победная операция “Торч”, и все планы на будущее! Чтобы отвлечься, он прикрыл глаза, хотя солнце слепило, казалось, даже сквозь веки, и стал вспоминать о прохладных, вкусно пахнувших известкой свежевыбеленных жилищах троглодитов. Боже мой, как он завидовал сейчас троглодитам! Их он видел недавно в Матмате, том городке, через который прорвались англо-американские войска в тыл немцам. В Матмате он побывал в пещерах троглодитов, вырубленных в известняковых склонах. Раньше он думал, что троглодиты – это какие-то звери, а оказалось, обыкновенные люди, да к тому же белые, одно из берберских племен, просто приноровившихся жить в пещерах. Особенно ему запомнился рассказ о том, что среди троглодитов выше всего ценятся белокожие и пышнотелые невесты. Чтобы преуспеть в этом, за месяц до свадьбы невесту натирают медом, глиной, запирают в абсолютно темном помещении и кормят с утра до ночи, потом купают и опять натирают медом и глиной и кормят, кормят, кормят… Берберы утверждают, что результаты этих экзекуций бывают очень хорошие. Невеста получается белая, полная, нежная… Интересный обычай… А какая прохлада в пещерах троглодитов даже в такой, как сейчас, зной! Эх, к троглодитам бы, а не стоять из последних сил на жаре, не видеть эту проклятую муху…

Проехал отряд всадников на белых лошадях, в красных плащах с саблями наголо – так называемых спаги, придворной конной кавалерии наиболее крупных царьков-землевладельцев, которым было положено иметь такой отряд еще со времен Османской империи. Наверное, в другое, прохладное время это зрелище и понравилось бы Эйзенхауэру, а сейчас оно было ему отвратительно: эти красные плащи, этот невыносимый блеск обнаженных сабель… Эх, хорошо сейчас в пещерах у троглодитов!

А победители все шли и шли, и не было им ни конца, ни края… Кто-то попытался подставить генералу кресло, но он гневно оттолкнул его, – парад так парад, на войне как на войне… Хотя в глазах рябило, да еще эта проклятая муха. Цеце? Или не цеце?… Пока не укусит, не узнаешь… А если цеце, то все планы побоку! Хотя, говоря правду, планы забрезжили у него не так давно… Меньше, чем три года тому назад, когда ему исполнилось пятьдесят, в кругу близких Айк грустно и искренне сказал: “Все, ребята, мой поезд ушел”. Происходя из бедной семьи и будучи третьим среди семерых детей, после школы он был путевым рабочим на железной дороге, работал на маслобойне, как потом его отец, и был профессиональным футболистом, пока наконец в двадцать три года чудом не выиграл номинацию в Вест-Пойнт. Окончив эту лучшую из офицерских школ США, он долгие годы мыкался по штабам в качестве хотя и прилежного, но бесперспективного офицера. В пятьдесят лет он еще не был даже полковником. А в пятьдесят два фортуна вдруг повернулась к нему лицом. В неполных пятьдесят три Эйзенхауэр уже стал Главнокомандующим союзническими войсками в Северной Африке, а в пятьдесят четыре – всеми объединенными союзническими войсками в Европе, всемирно известным генералом Дуайтом Эйзенхауэром, как оказалось впоследствии, только начинавшим свой путь к верховной власти в США, а значит, фактически и далеко за ее пределами. Май 1943 года в Тунисе и этот парад были как бы перекидным мостиком к его будущим грандиозным успехам.

Левую ногу свело судорогой – такое бывало с ним и на футбольном поле, – боль нестерпимая, а тут еще эта проклятая зеленая муха! И завели свои волынки шотландские волынщики в клетчатых юбках! Господи! Неужели все это никогда не кончится?! Но надо стоять, надо держаться во что бы то ни стало!

Говорят, что, когда потом его спрашивали домашние: “Айк, а трудно было на войне?” Он отвечал: “Да, на параде в Тунисе”.

Сколько же может летать эта неутомимая проклятая муха?!

Овдовевший в конце ноября 1942 года доктор Франсуа стоял неподалеку от Эйзенхауэра. Он был привычен к жаре, тепло одет и бодр духом. Почему тепло одет? Да потому, что от сильной жары, как и от сильного холода, одно и то же спасение – теплая одежда, защищающая тело от холода и от зноя в равной мере. Доктор Франсуа обратил внимание на неестественность позы Главнокомандующего, на то, как тот старается справиться с судорогой в ноге. Франсуа хорошо знал помещение канцелярии, помнил, где должна быть трибунка, которую обычно ставили на постамент для выступлений генерала Шарля перед широкой аудиторией. Доктор разыскал эту, хотя и не маленькую, но легкую конторку, не чинясь, сам притащил ее к постаменту. Не спрашивая разрешения Эйзенхауэра, он водрузил перед ним конторку, надежно скрывавшую его фигуру от взглядов и позволившую облокотиться о нее. Доктор тут же сел на корточки и принялся массировать ногу генерала. Он делал это так жестко, так умело, что боль вскоре отпустила Эйзенхауэра.

– Вы спасли меня, дружище! – сказал Эйзенхауэр на ломаном французском.

– Все нормально. Главное, меняйте опорные ноги и переносите тяжесть тела на руки – теперь вам есть обо что облокотиться. Мужайтесь! Я буду рядом, массаж еще понадобится. Этому параду еще часа три… – сказал Франсуа по-английски.

Увидев маленькую зеленую муху перед носом генерала, доктор Франсуа ловко поймал ее в кулак, придавил и выбросил вон. Главнокомандующий был счастлив!

До конца парада доктор Франсуа еще раз массировал ноги генерала, и они расстались друзьями.

– Я жду вас на ужин, – напомнил Эйзенхауэр. – Вы будете моим личным гостем.