Одинокому везде пустыня - читать онлайн книгу. Автор: Вацлав Михальский cтр.№ 9

- А у меня мама - Анна Карповна,- сказала Сашенька.

- Значит, у нас мамы тезки, дай я тебя поцелую! - И он снова прикоснулся губами к ее щеке.- Да, вот какие бывают чудесные совпадения!

Сашенька хотела было сказать, что 9 сентября 1842 года и 9 сентября 1942 года записаны в разных стилях и, стало быть, совпадения фактически нет, но промолчала.

- А ты крещеная? - спросил Адам.

Сашенька молча расстегнула гимнастерку с чистым воротничком, и на обнажившихся ключицах, которые резко отличались от загорелой, обветренной шеи, свободной от ворота гимнастерки, на белой коже сверкнула тонкая серебряная цепочка. Сашенька вытянула скрытую меж сомкнутых лифчиком грудей часть цепочки с крестиком и поцеловала его. Адам тоже поцеловал ее крестик, плоский, легонький, а потом молча расстегнул еще несколько круглых металлических пуговок на ее гимнастерке и нежно, бережно, но уверенно стал целовать ее никогда не знавшие мужской ласки девичьи груди. Все поплыло у Сашеньки перед глазами, дыхание перехватило, но неожиданно подломилась березка, на которой они сидели. Сашенька удержалась на ногах, а Адам упал на бок. Она подала ему руку, помогла подняться.

- Какие сильные у тебя руки!

- Ничего,- приходя в себя, сказала Сашенька.- Я на них с пятого этажа училища на спор с девчатами спускалась. Тебе не больно?

- Не больно, но примета плохая.

- Да брось! - засмеялась Сашенька.- Какой суеверный! До свадьбы заживет!

- До свадьбы? - Адам взглянул на нее как-то растерянно и удивленно, и в его эмалево-синих глазах вдруг промелькнул огонек озарения, как будто открылась ему некая тайна, пришло в голову то, о чем он раньше никогда не задумывался.

Сашенька почти очнулась, прыгающими пальцами стыдливо застегнула пуговички на гимнастерке.

- Личный состав, на построение! - раздался за полосой мелколесья зычный, начальственный баритон.

На построении начальник госпиталя К. К. Грищук сказал, что есть сведения о большом наплыве раненых, так что он велит всем службам "подобрать хвосты", а хирургам и операционным медсестрам в приказном порядке ложиться спать "хоть на три-четыре часика".

- А по парам не разобьете? - подал голос самый молодой из хирургов Саша.

- Я те разобью! Сам разберешься! - перекрывая всеобщий хохот, гаркнул начальник госпиталя.- Вопросы есть?

Других вопросов не было.

- Разойдись! - скомандовал Грищук.

Продолжая ерничать и хихикать, народ разбрелся по своим местам. Сашенька потеряла Адама из виду, он куда-то пропал, и сердце екнуло: а вдруг забудет, что она ему ассистирует? Не долго думая, Сашенька направилась к Грищуку.

- Константин Константинович, я пойду отдохну, но хочу сказать, что мы с Адамом Сигизмундовичем… что сегодня я буду ему ассистировать. Вы не против?

- А мне что? - удивился Грищук.- Вы оба в своем деле асы, вам и вытягивать самых тяжелых.

Ей очень хотелось спросить, куда подевался Адам Сигизмундович, но она сдержалась и пошла к своему грузовичку, плотно задраенному тентом. Как старшей операционной сестре госпиталя, ей полагался свой грузовичок, даже с часовым наружного наблюдения, потому что там хранились самые дефицитные медикаменты и часть спирта, хотя был и ее личный уголок, с умывальником и подобием лежанки.

Не раздеваясь, только сняв сапоги, Сашенька свернулась клубочком на своей лежанке в грузовичке, наполненном запахами прорезиненного тента и лекарств, а на дворе догорал чудный осенний день, вкусно пахло палыми листьями, сухим бурьяном, полынью из степи, простиравшейся сразу же за редкими деревцами перелеска. Она и сама не заметила, как уснула, и приснилась ей большая медно-блестящая рыба, живая, но лежащая далеко в горах, на серой могильной плите в голубоватых пятнах лишайника. Рыба шевелила хвостом, а потом открыла рот и сказала, что она штабс-капитан и желает ей счастья. И что-то еще сказала, но Сашенька уже не расслышала, в борт крепко постучали:

- Вставайте, товарищ старшая медсестра, прибыла первая партия!

Адам Сигизмундович нашел ее сам, и они оказались в операцион-

ной палатке за одним столом, освещенным мощным рефлектором. Быстренько приготовились к операции и дали добро класть на стол первого раненого.

- Четверть первого! - сказал Адам.- Я слышал, сейчас кто-то сказал за палаткой. Ну с Богом!

Константин Константинович Грищук правильно сделал, что дал людям отдохнуть, все хоть чуть-чуть, да вздремнули и чувствовали себя сейчас свежо и бодро. Адам Сигизмундович оперировал хорошо, очень похоже на Домбровского, в том же захватывающем жестком стиле, но, конечно, до Домбровского ему было еще далеко. А вот что касается Сашеньки, то он, Адам Сигизмундович, был ею очень доволен, с операционными сестрами такого класса ему еще не приходилось работать. Сашенька предугадывала его намерения или пожелания, всё у нее волшебным образом оказывалось под рукой, на месте. Уже через час работы они достигли абсолютного взаимопонимания и взаимораспознавания малейших жестов.

Оперировали тяжелое ранение в брюшную полость, работа была не из простых.

- Слушай, я поражен! - сказал после операции Адам Сигизмундович.- Никогда не думал, что операционная сестра может играть такую большую роль. Ей-богу! Благодаря тебе мы сэкономили минут двадцать!

- Спасибо на добром слове! - просияла польщенная Сашенька.- Ты будешь замечательным хирургом! - добавила она простодушно.

- Да? - Адам Сигизмундович покраснел.- Я думал, что я уже замечательный.

Сашенька испугалась, хотела сказать что-то в свое оправдание, но он нашел в себе силы улыбнуться.

- А у тебя школа будь здоров, не зря ваш московский госпиталь славится на всю страну. А кем ты была там?

- Старшей операционной сестрой отделения неотложной хирургии.

- Ого! Так ты уже и там не в рядовых ходила? А почему попала на фронт, почему отпустили?

- Я очень просилась. Может, сама не знала, что хотела встретиться…- Сашенька лукаво подмигнула ему и сказала сияющими глазами все, что только можно было сказать. Он понял.

- Спасибо… Ладно, поехали дальше.

- Товарищ Раевский, вам спиртику плеснуть полстакашка? - спросила, заглянув в палатку, немолодая сестра с белым эмалированным чайником в руках.

- Нет, Клавдия Пантелеевна, я пока бодр. Еще рано.

- И ты пьешь? - удивленно спросила Сашенька.

- Все пьют, но я первые шесть-семь часов держусь, а потом всякое бывает. Иногда ведь приходится оперировать сутками, так что заправляемся.

Сашенька промолчала.

Было утро…

Был день.

Адам Сигизмундович на Сашенькиных глазах дважды "заправлялся". И она видела, что это ему помогает. К утру вторых суток поток раненых схлынул. Адам и Сашенька еле держались на ногах.