Подвеска Кончиты - читать онлайн книгу. Автор: Анна Князева cтр.№ 20

И он первым вышел из кабинета.

– Лида, отмени на сегодня все, – распорядился Вячеслав Алексеевич.

– Вы надолго? – обеспокоенно отозвалась секретарша.

– Не знаю!

Теплый климат, солнце и хорошая пища благоприятно отразились на здоровье корабельной команды. Спустя неделю после прибытия в бухту Святого Франциска скорбутных на корабле не осталось.

По распоряжению капитана младших чинов команды стали возить на берег, чаще – на безлюдную левую губу залива, где протекала каменистая речка. Там обовшивевшие матросы стирали свою одежду. Однажды, собираясь отчалить от берега, офицер недосчитался двоих, не самых худших матросов. Их искали до темноты, но, не найдя, с повинной головой прибыли на корабль.

Этот случай косвенным образом ударил по интересам доктора Лансдорфа. Когда он собрался обследовать в научных целях прибрежную флору залива, ему отказали. Придя за объяснениями к Резанову, доктор получил ответ:

– До решения основного вопроса с поставкой провизии никак нельзя рисковать. Испанцы могут заподозрить нас в шпионаже.

Взявшись за ремонт корабля, капитан Хвостов преуспел. Судно было починено, законопачено и покрашено. До завершения всех дел осталось несколько дней, однако Резанов попросил не спешить. Чтобы решить вопрос закупки провизии, «Юноне» нужно было стоять на рейде, а для этого требовался формальный предлог.

Еще по прибытии Резанов отправил в Монтерей нáрочного с письмом губернатору. В письме, кроме дипломатических уверений в дружественных намерениях, содержалась просьба о разрешении закупки хлеба и другой провизии. Ответ пока не пришел, как и не вернулся в Сан-Франциско комендант дон Хосе Дарио Аргуэлло.

Командор часто бывал в президио, беседовал с сыном коменданта доном Луисом, его женой доньей Игнасией, оставался у них обедать. Видел Кончиту и уже не в силах был скрывать свой интерес к ней. Давыдов и Лансдорф обменивались взглядами и колкими шутками, однако из уважения к командору не решились бы повторить их при нем или рассказать об этом Хвостову.

Однажды, столкнувшись с Кончитой в галерее президио, Резанов вежливо отступил и склонил голову. Но, услышав ее шепот, удивленно поднял глаза.

– Чтобы купить хлеб, вам нужно поехать в миссию францисканцев, – тихо проговорила она и, не оглядываясь, ушла.

На восьмой день пребывания в бухте ранним утром вахтенный заметил на берегу немногочисленную кавалькаду и сообщил о ней капитану. На палубу вышел Резанов и, посмотрев в трубу, узнал сына коменданта дона Луиса и монаха-францисканца Хосе Урию. Снарядив шлюпку, командор немедленно отправился к ним вместе с Давыдовым и Лансдорфом, ожидая получить депешу от губернатора. Однако по прибытии выяснил, что дело было в другом: патер Урия приглашал их в миссию Святого Франциска.

Резанов написал Хвостову записку и приказал матросам отправиться на корабль, чтобы поднять из трюмов, доставить на берег, а после – в президио топоров, ситцу, сукна, отборных бобровых шкур, парчи для церковных риз, а также свечей и хорошего воску. Мичмана Давыдова командор оставил на берегу с наставлением:

– Едем – купцами. Сделаем монахам подарки, заодно покажем товар для обмена. Товарищи наши в Ново-Архангельске уповают и ждут. Не можем мы их обмануть.

Сам же вместе с Лансдорфом и испанцами на лошадях поехал в президио, в дом коменданта.

За воротами всадников встречала Кончита. Она была в простом светлом платье, с туго заплетенными косами и цветком жасмина в черных волосах, разделенных на четкий пробор. Шустрая, быстроглазая, только загорелое лицо ее чуть похудело. Кончита кинулась к брату дону Луису и слезно попросила взять ее с собой в миссию, ссылаясь на то, что жизнь в Сан-Франциско невероятно скучна. Любящий брат не смог ей отказать и велел снарядить коня.

Вскоре Давыдов привез в президио подарки для миссии францисканцев, и все отправились в путь.

В апреле в Калифорнии цветут деревья и травы. Свежая зелень еще не выжжена солнцем, но земля уже каменеет от зноя. Поднимаясь на перевал, лошади цокали копытами по камням, разгоняя по расщелинам пугливых ящериц.

С высоких гор вместе с туманом спустилась прохлада. Грузная фигура патера Урия маячила впереди, подпрыгивая на приземистой лошади. Следом ехали Давыдов и Лансдорф. Позади, чуть отстав, дон Луис Аргуэлло и еще несколько конников из охраны. В густом тумане Резанов и Кончита оказались так близко, что могли протянуть руки и коснуться друг друга. Кончита повернула лицо и глядела на него долгим влюбленным взглядом. Резанов же не позволил себе взглянуть на нее. О чем пожалел, когда они спустились за перевал и туман отступил.

В долину, где располагалась миссия францисканцев, вела широкая тропа, окруженная лаврами, соснами и секвойями. На склонах ущелий росли усыпанные цветами мадроны и земляничное дерево с красными ветвями и серебристыми листьями. Над миссией дрожало жаркое марево, из ее сада пахло цветущими яблонями. А вокруг – поля, засеянные овсом и пшеницей.

В миссии их встретили два монаха. Одного звали Винсенто, другого Рамон. Гостей проводили в прохладную трапезную с небольшими зарешеченными окнами. Патер Урия по-хозяйски пригласил всех за стол.

После обеда Резанов вручил монахам подарки. Оценив его щедрость, они выслушали просьбу о поставках провизии на русский корабль. Винсенто поинтересовался:

– Нет ли у вас скобяных товаров?

Резанов ответил:

– Есть, и предостаточно.

Винсенто задумчиво погладил свою лысину.

– В обмен на товары наша миссия готова поставить зерно. Две тысячи пудов, больше у нас нет, – и торопливо добавил: – Конечно, если губернатор даст разрешение. Нам запрещено торговать с иностранными кораблями.

Резанов с грустью взглянул на Давыдова, и тот понял, что хотел сказать командор:

«Когда же, наконец, придет ответ губернатора!»

На обратном пути в отсутствие тумана и слепящего солнца с перевала открылся великолепный вид на бухту Святого Франциска и пролив, который позднее назовут Золотыми Воротами.

– Сколь прекрасна земля Калифорнии и ее воды! – с восхищением воскликнул командор.

Сверкнув глазами, Кончита заметила:

– Вы говорите так оттого, что здесь не живете. Я же часто выхожу на мыс возле форта и смотрю за горизонт. Там простирается весь божий мир. И нет мне в нем места… Мое место здесь, в глуши, в Сан-Франциско…

Вскоре они доехали до президио и, попрощавшись, расстались.

За дверью раздавались тяжелые мужские шаги. Было слышно, как открывается и закрывается дверь соседнего купе. Взволнованные голоса обсуждали какое-то происшествие. Об этом можно было догадаться по мрачной интонации разговора.