Ангел на мосту - читать онлайн книгу. Автор: Джон Чивер cтр.№ 45

Вот уже год, как они не бывали вдвоем в ресторане и, собственно, вообще нигде не бывали. И только теперь, когда, выйдя со службы, он пошел прямо, вместо того чтобы свернуть, как обычно, в сторону вокзала, он вдруг осознал всю чудовищность нагромождения привычек, горной цепью проходящих сквозь их отношения. Какой системой концентрических кругов ограничил он свою жизнь! И как, в сущности, легко, оказывается, из этой системы выскочить! Ресторан, в котором у него было назначено свидание с женой, был солидным и скромным заведением, все в нем было отполировано и накрахмалено, пахло свежим хлебом и пряными соусами, и он сразу почувствовал себя желанным гостем. Девушка в гардеробе узнала его, и он вспомнил, с каким шиком спускался он, когда был помоложе, по ступенькам в бар. Какие прекрасные запахи! Свежевыбритый бармен в белом халате только что заступил на дежурство. Кругом все были чарующе любезны и предупредительны. Все горизонтальные поверхности сверкали, и струившийся по его плечам свет был таким же ярким, как и десять лет назад. Когда метрдотель подошел к нему и поздоровался, он попросил принести бутылку вина — их вина, да похолодней. Распахнутая навстречу вечеру дверь была той самой дверью, в которую он обычно смотрел, поджидая Джессику, Джессику со снегом на волосах, Джессику в новом платье и туфлях, Джессику с хорошей вестью, Джессику с новой какой-нибудь заботой, Джессику с ее непременными извинениями за опоздание. Он вспомнил, как она входила и еще в дверях бросала быстрый взгляд в сторону стойки, чтобы удостовериться, что он там, вспомнил, как, перебросившись словечком с гардеробщицей, она легким шагом шла к нему через весь зал, чтобы вложить в его руку свою и легко и грациозно разделить с ним все радости вечера.

Послышался детский плач. Сэтон взглянул на дверь и увидел Джессику. На руках она держала ребенка, прижав его к плечу, Филис и Милисент следовали за ней в своих поношенных лыжных костюмах. Вечер только начинался, и народу еще было мало, так что живая картина, представшая его глазам, производила менее ошеломляющий эффект, чем если бы Джессика явилась часом позже. На Сэтона, впрочем, она произвела достаточно сильное впечатление. Стоя в обрамлении двери, с плачущим младенцем на руках и двумя детьми, держащимися за ее платье, она казалась отнюдь не законной женой, которую муж пригласил отобедать в ресторане и которая вследствие неудачного стечения обстоятельств была вынуждена взять с собой детей. Нет, всякий бы решил, что это обманутая и опозоренная женщина, которая пришла в ресторан, чтобы публично обличить своего соблазнителя. И пусть она и не указывала на него укоризненным перстом, вся эта немая сцена была насыщена драматизмом и пафосом.

Сэтон тотчас поднялся им навстречу. Ресторан был не из тех, в которые ходят с детьми, но у гардеробщицы было доброе сердце, и она помогла Милисент и Филис выбраться из их комбинезонов. Сэтон взял Джокелин на руки, и она умолкла.

— Женщина, которая обещала прийти посидеть с детьми, обманула и не пришла, — сказала Джессика, глядя в сторону и отворачивая лицо, когда он сделал движение поцеловать ее. Их усадили за столиком в глубине зала. Джокелин тотчас опрокинула мисочку с маслинами, и обед в ресторане прошел так же беспорядочно и уныло, как домашний ужин с подгоревшим жарким. По дороге домой дети уснули в машине, а Сэтон говорил себе, что вот он снова потерпел неудачу, или, вернее, поражение. Враг его обошел. Впервые ему пришло в голову, что он имеет дело не с тенями, не с таинственными силами пола, к которому принадлежит Джессика, а с самым обыкновенным злостным капризом.

В воскресенье он сделал еще одну попытку в том же направлении пригласил Томпсонов на коктейли. Он видел, что им не хотелось идти. Они собирались к Карминьолам в тот вечер. У Карминьолов бывают все, а к Сэтонам уже с год как никто не ходит, они были как бы в некоторой светской опале. Томпсоны пришли из одолжения и ненадолго. Это была приятная пара, и Сэтон с завистью отметил про себя, что Джек Томпсон крепко и нежно держит бразды правления в своих руках. Когда Сэтон сообщил Джессике еще утром, что позвал Томпсонов, она ничего не сказала. Ее не было в гостиной, когда они пришли, но вскоре она там появилась, волоча за собой корзинку с грязным бельем. Сэтон предложил ей выпить с ними коктейль, но она сказала, что ей некогда. Томпсоны видели, что их приятель в беде и нуждается в помощи, но не могли оставаться дольше — они и так опаздывали к Карминьолам. Зато, когда Люси Томпсон села в машину, Джек на минутку вернулся и заговорил с Сэтоном, да так задушевно, с таким истинно дружеским участием, что Сэтон слушал, жадно впитывая каждое его слово. Джек сказал, что видит, что с ним происходит, и что ему необходимо избрать себе какое-нибудь «хобби», и даже не какое-нибудь, а весьма определенное — ему следует брать уроки игры на фортепьяно. Он должен непременно познакомиться с мисс Деминг. Она ему поможет. И, помахав на прощание рукой, Томпсон спустился по ступенькам и сел в машину. Совет Джека не показался Сэтону странным. Он был измучен, доведен до отчаяния, да и вообще, какой толк во всей его жизни? Когда он вернулся в гостиную, он застал Филис за прежним: она ковыряла консервным ножом обивку кресла, говоря в свое оправдание, что уронила туда двадцатипятицентовую монету. Джокелин и Милисент ревели, а Джессика принялась сжигать мясо к ужину.

В воскресенье у них на обед была подгоревшая телятина, в понедельник подгоревший рулет, а во вторник жаркое подгорело так, что Сэтон уже не мог разобрать, какое мясо было положено в основу. Он вспомнил о мисс Деминг и решил, что это, должно быть, веселая дамочка, которая под видом уроков музыки занимается тем, что утешает джентльменов, живущих по соседству. Он позвонил ей и услышал в трубку надтреснутый старушечий голос. Сэтон сослался на Джека Томпсона, и она велела ему прийти на другой день в семь вечера. В среду после ужина, выходя из дому, он подумал, что уже одно то, что он куда-то идет, поможет ему отвлечься от домашних и деловых забот и возымеет терапевтическое действие. Мисс Деминг жила в другом конце поселка, на Бельвью-авеню. Был осенний вечер, и Сэтон не различал номеров на домах. Оставив машину на углу, он пошел пешком, вглядываясь в таблички.

Бельвью-авеню представляла собой глухую улочку, застроенную рядом безукоризненно корректных домов, там и сям, однако, увенчанных по чьему-то архитектурному капризу маленькими минаретами и украшенных бисерными занавесками — неуклюжий реверанс далеким мечетям и сералям кровавого ислама. Как бы то ни было, этот архитектурный парадокс придавал Бельвью-авеню особое очарование. Улица уже вступила в период своего упадка, но это был пышный закат, в садах обильно цвели розы, и в верхушках деревьев распевали зяблики. Кое-где в садах еще сгребали листья. Сэтон вырос на точно такой же улице и был рад неожиданно набрести на осколок своего прошлого. Глядя на красный отсвет заходящего солнца, пылающий в конце переулка, Сэтон почувствовал, что у него заныло под ложечкой, как от внезапного голода. Но это был скорее не голод, а жажда — жажда достойной и прекрасной жизни!

Дверь у мисс Деминг открывалась прямо на улицу, без крыльца, и насколько Сэтон мог разобрать при меркнущем свете, краска на ее доме облупилась еще больше, чем на соседних домах. Над дверью висела табличка: «Стучите и входите». Сэтон очутился в небольшой прихожей; в одном углу стояла деревянная вешалка, в другом начиналась лестница на второй этаж. В открытую дверь Сэтон увидел человека, склонившегося над клавишами. Он был примерно того же возраста, что и Сэтон. «Вы пришли раньше времени! — крикнула мисс Деминг. — Посидите, пожалуйста, в прихожей».