Обратный отсчет - читать онлайн книгу. Автор: Пол А. Тот cтр.№ 7

Война с матерью иногда озадачивала меня. Казалось, будто под известной причиной скрывается другая, которую я не помню и не желаю отыскивать. Надеюсь, что эта война не имеет никакого смысла вместе со всеми другими крупномасштабными войнами, происходящими в мире. В отличие от большинства людей меня очень радует, что жизнь не имеет ни смысла, ни ритма, пространство и время представляют собою бессмысленное открытое игровое поле. Когда-нибудь внедрюсь в геометрию и исчезну. Хорошо бы, чтоб кто-нибудь до тех пор пригвоздил ступни к полу, и я встал как скала.

– Кто-о-о это-о-о?

Может быть, она думает, будто отец в конце концов опомнился и вернулся домой? Будем надеяться. Или думает, что я звоню просить прощения? Уже лучше. Или думает, будто звонит моя родная мать, Сан, предупреждая о движущемся с Востока тайфуне кун-фу, который окончательно очистит мир от империалистической американской агрессии мнимой матери?

– Знаю, кто ты, – объявила она. – Это ты.

Я бросил трубку. Пускай ее слова остаются нераспечатанным подарком, который больше ценится не за содержимое, а за личность дарителя. Тщательно сберег обертку – старое пьяное мстительное бормотание.

– Спокойной тебе ночи, приятного сна, – пожелал бы я, если б сумел изменить голос до неузнаваемости. – Отдай себя клопам на съедение.

А как только зазвонил телефон, вспомнил о том, о чем позабыл, – у нее аппарат с определителем. Зажмурился, мысленно видя гигантские разношенные тапки, в которых она вечно топталась по дому, слыша проклятия, шелест страниц телефонного справочника, где отыскивался номер мотеля, заданный телефонистке вопрос, уточняющий код Калифорнии. Значит, догадалась. Значит, поняла.

Телефон замолчал и опять зазвонил, продолжая трезвонить всю ночь по десять раз через каждые десять минут.

Не способный заснуть, я вспоминал свое детство. Что касается Сан, никогда меня не тяготили злобные издевательства других детей насчет моей родной гавани, потому что она не осталась в порту. Что-то ей не позволило стать моей матерью, и очень хорошо, что она это признала. Впрочем, лучше бы меня оставили где-нибудь в другом месте – на автомобильной стоянке, за мусорным контейнером, где угодно, только не у матери.

Отчасти они могли возложить вину на нее. Насколько мне известно, мать, кроме выпивки, успевала сделать очень много, и, наверно, отец вместе с Сан, словно грипп, подхватили от нее привычку торопиться. Или, как она обычно заявляла в своих монологах после захода солнца: «Косоглазая сучка явилась сюда сияющая, как стеклышко, а теперь уже не так светится, и сама это знает». Но судьба Сан никогда не была слишком светлой. Судя по рассказам матери, до встречи с отцом ее краем задело облако напалма.

Возможно, отец с Сан исчезли, чтобы избавиться от привычных представлений. Воображаю, как бедная Сан умывается после гонки по грязному сельскому Среднему Западу, недоумевая, почему все мечтают попасть в Америку. Может быть, нашли место, где ей это стало понятней, может, навсегда покинули Штаты. Я знаю, что армейское начальство где-то потеряло их след. Наверно, живут где-нибудь под другими фамилиями. Хорошо понимаю, до чего заманчиво исчезновение, жизнь под прикрытием новой легенды, пока даже образы не испарятся. А мой остается – за ним стоит тень.

Припомнились рассказы, которые мать мне в детстве рассказывала на ночь – Откровение Святого Иоанна, подпорченное спиртным и безграмотностью. «Настанет день, когда огонь небесный очистит мир от косоглазых, евреев и арабов. А потом, мой мальчик, ты поскачешь на бледном коне сквозь огонь прямо на небеса».

Как-то сомнительно.

На следующее утро телефон все звонил. Отключить его было нельзя: розетку прикрывала коробка, привинченная к стене. Звонок выключить тоже возможности не было. Я попробовал просто снять трубку и положить на столик, но голос телефонистки загремел еще громче звонка: «Если желаете набрать номер, положите трубку и перезвоните». Сквозь звонки и подушку, наброшенную на голову, едва слышались крики соседа: «Ты дождешься, что я засуну чертов телефон тебе в задницу!» И дальше: «Немедленно выключи, черт побери! Выключи, выключи, выключи, выключи…»

Я оделся, не став принимать душ. В ванной плеснул водой в лицо, выключил свет и ушел. Когда закрывал дверь, телефон продолжал звонить.

– Черт возьми, – крикнул менеджер, – почему он трезвонит всю ночь?

У него были плечи лесоруба, шире, чем у бейсболиста, и я почти ждал, что он сейчас выскочит, вернется с топором размером со ствол красного дерева и с размаху разрубит меня пополам.

– Это мне мать звонит.

Я сказал правду только потому, что это легче, чем выдумывать ложь, в которую он не поверит.

– Мать? – переспросил менеджер. – Упорная женщина.

– Я бы так не сказал.

– А как бы сказали?

– Лучше промолчу.

Он пристально взглянул на меня, услышав неожиданный ответ. Я бросил ключ от номера на стойку.

– Можно было б в номере оставить, – заметил он. – Мне больше понравилось бы.

Я ушел, оставив его в недоумении, в безнадежных попытках представить себе мою мать. Наверно, почти все сыновья снисходительнее меня, особенно на расстоянии, но никто из них не знает, как я далеко, поэтому я не могу никому объяснить, почему не испытываю никаких сантиментов в День Матери. Между мной и окружающим миром лежит пролив, трещина, провал, которые все расширяются. Я не мог знать, что демаркация границ вызовет землетрясение, предваряемое несколькими ощутимыми, но незначительными толчками. Они случаются ночью, перед самым сном, когда меньше всего ожидаешь, что дрогнут и покосятся стены.

Моя неродная мать, почерневшая в приступе белой яростной мести.

Рози летит в ночном небе с медвежонком, тигренком и бегемотиком.

Отец, убегающий с тайной женой.

«Входи в нее, папа, в презервативе, не оброни семя!»

Вторая мать мечтает уничтожить Въетконг,

Расставив урны с пеплом в национальных парках.

Снова слышу, упокой Господи мое детство,

Ее пьяный лепет, чую в крови метиловый спирт.

Засыпай, ангел пнет тебя в зад.

География влечет меня вперед, вперед, дальше.

Потом геометрия, алгебра, физика.

Прочь, мальчишка. Исчезни. Беги, беги.

Вперед! На борт! Залпом пли!

Я был чего-то несправедливо лишен, но не знаю, чего именно, вот в чем дело. Одно знаю – мне так это нужно, что само желание стало важнее предмета, причем я долго не мог понять, насколько это опасно.

Согласно указателю на бесплатной автостраде, до Сан-Диего осталось два часа езды. Вчера я не успел уехать подальше, задержавшись сначала за завтраком, потом на Джайант-Тревел-плаза, в Национальном банке Гузберри, отвлекаясь на постоянные утомительные раздумья о Рози, о матери, Мэри. В любом случае, сегодня слишком поздно подъехал бы к порогу Мэри, хоть пока еще довольно рано. Со своими нездоровыми генами – от блудного отца с полу азиатски ми глазами и неродной матери без молока – постоянно боюсь, чтоб игральные кости не перевернулись, и за рулем обычно повинуюсь ограничениям скорости. А теперь нажал на акселератор, видя, как стрелка ползет к верхним пределам.