Источник - читать онлайн книгу. Автор: Айн Рэнд cтр.№ 125

— Полагаю, ты одобряешь?

— Всей душой. Всё образуется как нельзя лучше. Лучше, чем когда-либо.

— Эллсворт, почему Мэллори пытался убить тебя?

— Не имею ни малейшего представления. Не знаю. Думаю, что мистер Рорк знает. Или должен бы знать. Кстати, чья идея — чтобы ты позировала для статуи? Рорка или Мэллори?

— Это не твоё дело, Эллсворт.

— Понятно. Рорка.

— Кстати, я сказала Рорку, что это ты убедил Хоптона Стоддарда нанять его.

Он задержал сигарету на полдороге, затем продолжил движение и поднёс её ко рту.

— Сказала? Зачем?

— Я видела эскизы храма.

— Так хороши?

— Даже лучше, Эллсворт.

— Что он сказал, когда ты ему рассказала?

— Ничего. Он посмеялся.

— Посмеялся? Как мило. Полагаю, спустя какое-то время будет смеяться не он один.

Всю эту зиму Рорк редко спал более трёх часов в сутки. В его движениях были резкость и размах, его тело заряжало энергией всех вокруг. Энергия излучалась сквозь стены его бюро к трём пунктам в городе: к деловому центру Корда — башне из металла и стекла в центре Манхэттена, к гостинице «Аквитания» в южной части Центрального парка и к храму на скале над Гудзоном, к северу от Риверсайд-драйв.

Когда у них было время увидеться, Остин Хэллер, довольно посмеиваясь, наблюдал за ним.

— Когда будут закончены эти три сооружения, — говорил он, — никому не удастся тебя остановить. Теперь уж никогда. Иной раз я размышляю, как далеко ты пойдёшь. Понимаешь, я всегда питал слабость к астрономии.

Однажды вечером в марте Рорк стоял внутри высокого ограждения, которым по распоряжению Стоддарда окружили строительную площадку храма. Над фундаментом поднимались первые каменные блоки — основания будущих стен. Было поздно, рабочие ушли. Площадка была безлюдна, оторвана от мира, растворена в темноте, но небо светилось, ночь прижималась к земле, сияние на небе длилось дольше обычного часа, возвещая приход весны. Где-то на реке раздался одиночный крик корабельной сирены, звук, казалось, пришёл издалека, с суши, преодолев многие мили ночного молчания. В деревянной времянке, поставленной как мастерская для Мэллори, где ему позировала Доминик, всё ещё горел свет.

Храм должен был быть небольшим зданием из серого известняка. Его линии были горизонтальны — линии земли, не восходящие к небесам. Храм был распростёрт на поверхности, как руки на уровне плеч, ладонями вниз, в жесте великого молчаливого приятия. Он не жался к почве и не оседал под небом. Казалось, он поднимал землю, а несколько вертикальных линий притягивали небо. Его пропорции были соразмерны человеку, не превращая его в карлика, но образуя для него фон, на котором он выступал абсолютным мерилом, единицей совершенства, с которой соотносились все параметры. Войдя в храм, человек ощутит, что пространство вокруг смоделировано для него и по нему, словно для полной гармонии не хватало лишь его появления. Храм был местом тихой светлой радости и ликования. В нём человек чувствовал себя безгрешным и сильным, здесь он обретал мир души, который даруется только во славу.

Внутри не было украшений, интерьер оживляла лишь градация выступающих стен и громадные окна. Потолок не был замкнут арками, здание было распахнуто земному пространству вокруг него: деревьям, реке, солнцу и линиям городского горизонта в отдалении, небоскрёбам — формам человеческих творений на земле. В конце зала, примыкавшего к входу, стояла скульптура — нагое человеческое тело.

Но сейчас перед ним не было ничего в темноте, кроме нескольких первых камней. И всё-таки Рорк думал о завершённом строении, чувствуя его в суставах пальцев, всё ещё помня движения карандаша, который его чертил. Он стоял и думал об этом. Потом пересёк неровную, изрытую поверхность площадки по направлению к мастерской.

— Минуту, — услышал он голос Мэллори, когда постучал.

В мастерской Доминик спустилась с подиума и накинула халат. Мэллори открыл дверь.

— А, это ты, — сказал он. — А мы подумали, сторож. Что ты здесь делаешь так поздно?

— Добрый вечер, мисс Франкон, — сказал Рорк. Она коротко кивнула. — Стив, извини, что прервал.

— Ничего. Дело у нас не очень ладилось. Доминик никак не возьмёт в толк, чего я хочу от неё сегодня. Присаживайся, Говард. Кстати, который час?

— Половина десятого. Если вы остаётесь дольше, то не прислать ли вам поесть?

— Не знаю. Давай закурим.

В мастерской был некрашеный деревянный пол, виднелись стропила под крышей, в углу теплилась чугунная печка. Мэллори ходил по мастерской как полноправный хозяин; лоб у него был перепачкан глиной. Он нервно затягивался сигаретой, расхаживал взад-вперёд.

— Хотите одеться, Доминик? — спросил он. — Вряд ли мы сможем что-нибудь ещё сделать сегодня.

Она не ответила. Она стояла и смотрела на Рорка. Мэллори дошёл до конца помещения, повернул обратно и улыбнулся Рорку:

— Что же ты, Говард, раньше к нам не заглядывал? Конечно, если бы я был по-настоящему занят и дело спорилось, я бы тебя и на порог не пустил. Кстати, что ты тут делаешь так поздно?

— Просто сегодня захотелось взглянуть. Раньше не получалось.

— Стив, это — то, что вам надо? — внезапно спросила Доминик. Она сняла халат и нагая встала на возвышение.

Мэллори перевёл взгляд от неё к Рорку и обратно. И тут ему открылось то, над чем они бились целый день. Он видел перед собой её тело, прямое и напряжённое; голова была откинута назад, руки она держала ладонями наружу. Та же поза была у неё и раньше, но теперь её тело ожило, и ожило настолько, что, казалось, трепетало, неся ему весть, которую он всё время хотел услышать; гордая, благоговейная, восторженная, она внимала явившемуся ей видению и вся отдалась ему в тот высший миг, после которого образ качнётся и распадётся. Сейчас же всё в ней светилось открывшимся ей миром.

Сигарета Мэллори дугой полетела прочь через всё помещение.

— Держать! Держать, Доминик! — закричал он. — Именно так держать!

Он был на рабочем месте раньше, чем сигарета упала на пол.

Он работал. Доминик стояла не шелохнувшись. Рорк, не отрываясь, смотрел на неё, прислонившись к стене.

В апреле стены храма ломаной линией поднялись над землёй. Лунными ночами они сияли мягким, размытым светом подводных глубин. Вокруг них, на страже, стоял высокий забор.

После рабочего дня на площадке часто оставались четверо: Рорк, Мэллори, Доминик и Майк Доннеган. Майк работал на всех стройках Рорка.

Они усаживались в мастерской Мэллори после того, как все уходили. Незаконченная статуя была покрыта мокрой тканью. Дверь сарая оставалась открытой, впуская тепло весенней ночи. Снаружи над входом нависла ветка дерева с тремя новыми листочками, видневшимися на тёмном фоне неба, в котором звёзды дрожали, как капли воды на краях листьев. В помещении не было стульев. Мэллори возился у чугунной печки, готовя сосиски и кофе. Майк сидел на подиуме, покуривая трубку. Рорк растягивался на полу, опершись на локти. Доминик сидела на табурете, закутавшись в халат из тонкого шёлка, опустив босые ноги на половицы.