Азъесмь - читать онлайн книгу. Автор: Этгар Керет cтр.№ 17

В одну прекрасную ночь, пока юноша спал, несколько его лунных соседей собрались и из жалости к нему разобрали почти готовый космический корабль на составляющие мысли и упорядочили их заново. Когда молодой человек проснулся утром, он обнаружил полки, вазы, термосы и микроскопы на том месте, где стоял корабль. Всю эту кучу венчала мысль о сострадании по поводу его умершей собаки – ей была придана форма вышитой скатерти. Такой сюрприз совсем не порадовал молодого человека. Вместо того чтобы сказать «спасибо», он впал в бешенство и начал ломать вещи в припадке безумия. Потрясенные лунные люди за ним наблюдали. Они терпеть не могли приступов бешенства. Луна, как известно, является небесным телом с очень слабой силой притяжения. Чем меньше сила притяжения планеты, тем больше она зависит от порядка и смысла, потому что любому предмету хватает малейшего толчка, чтобы потерять равновесие. Если же всякий, кто слегка расстроен, начнет впадать в бешенство, это просто закончится катастрофой. Когда в конце концов стало ясно, что молодой человек не собирается успокаиваться, у людей не осталось выбора, и им пришлось задуматься, как его остановить. Тогда им пришла в голову одна общая мысль об одиночестве, размером три на три. Они создали ее в форме темницы, с очень низким потолком, и посадили молодого человека внутрь. И каждый раз, когда он случайно прикасался к одному из прутьев решетки, его било холодом, напоминающим о его собственном одиночестве.

В этой-то камере он и создал себе последнюю мысль – мысль об отчаянии в форме веревки, – завязал петлю и повесился. Люди на Луне пришли в восторг при мысли о веревке отчаяния с петлей на конце, сразу же создали себе собственные мысли отчаяния и затянули их у себя на шее. Так все люди на Луне и вымерли, осталась только темница одиночества. Правда, через несколько лет она тоже развалилась от космических бурь.

Когда на Луну спустился первый космический корабль, астронавты никого не нашли – обнаружился только миллион ям. Вначале космонавты думали, что эти ямы – древние могилы людей, когда-то живших на Луне. Но при проверке выяснилось, что ямы были просто мыслями ни о чем.

Из всех моих друзей у Гура больше всего теорий, а изо всех его теорий больше всего шансов оказаться правильной, конечно, у теории скуки. Теория скуки, по Гуру, гласит, что скука – это причина почти всех событий на свете: влюбленности, войны, изобретений, моющихся обоев. Девяносто пять процентов всего на свете – это чистая скука. К последним пяти процентам он относит, например, тот случай, когда его чудовищно избили в нью-йоркском сабвее два года назад, – его тогда ограбили два каких-то нефа. Они, конечно, тоже выглядели слегка скучающими, но гораздо больше – голодными. Эту концепцию он любит развивать во всех подробностях на приморском пляже, когда у него уже нет сил кидаться «фрисби» или лезть в воду. Я сижу и в тысячный раз слушаю его в смутной надежде, что сегодня наконец и на наш пляж придет какая-нибудь отвязная телка: не то чтобы мы хотели к ней пристать, но нам хоть будет, на что пялиться.

Последний раз мне довелось выслушивать теорию Гура неделю назад, когда пара ментов поймала нас на Бен-Егуде с полной обувной коробкой травы. «Большинство законов тоже происходит от скуки, – объяснил им Гур, пока мы ехали в полицейской машине. – Но это о'кей, потому что это делает нашу жизнь интереснее: те, кто нарушает законы, нервничают, что их поймают, и это помогает им убить время. А полицию буквально прет, потому что, когда нарушают закон, время так и бежит. Поэтому на принципиальном уровне у меня нет проблемы с этим задержанием. Я только одно затрудняюсь понять: зачем вам понадобилось цеплять на нас наручники?»

«Заткнись!» – рявкнул на него мент в солнечных очках, сидевший вместе с нами сзади. Было видно, что ему не слишком-то улыбается перспектива явиться в отделение с двумя придурками, которые курят траву, потому что у них кончились деньги на пиво, а не с каким-нибудь серийным насильником, или террористом, или хотя бы грабителем банков.

От допроса мы с Гуром получили массу удовольствия, потому что в участке был не только кондиционер, но еще и симпатичная полицейская, просидевшая с нами несколько часов и даже сделавшая нам кофе в пластиковых стаканчиках. А Гур изложил ей свою теорию войны полов и сумел рассмешить по крайней мере дважды. И вообще все было просто сказочно, кроме одного, слегка напрягшего нас момента, когда какой-то полицейский, насмотревшийся сериалов, вдруг вошел в комнату и захотел нас обоих отдубасить. Но мы ловко выкрутились – признались во всем еще до того, как он успел к нам подойти. Я тут пересказываю только самые занимательные куски, и кажется, что все происходило очень быстро. Но на самом деле бумажная волокита закончилась уже ночью. Тогда Гур позвонил Орит, которая была его подругой почти восемь лет и только в последние полгода наконец поумнела, бросила его и нашла себе парня понормальнее. Она тут же приехала в отделение, чтобы освободить нас под залог. Приехала одна, без своего парня, и все время давала понять, что ей опять приходится возиться с Гуром и что это ее просто бесит. Но на самом деле по ней было ясно, что она рада его видеть и ужасно соскучилась. Когда она освободила нас, Гур хотел пойти выпить с ней кофе или еще что-нибудь в этом роде, но она сказала, что ей надо бежать, потому что она работает в ночной аптеке, и что как-нибудь в другой раз. Гур сказал, что он все время звонит ей и оставляет ласковые сообщения на автоответчике, но она никогда не перезванивает, и ему удается повидать ее, только если его задерживает полиция. Она ответила, что пусть он лучше не звонит, потому что ничего у них не выйдет, и из него самого тоже ничего не выйдет. Он продолжает все время тусоваться с людьми вроде меня и ничего не делает – только ест шаурму, курит косяки и пялится на девушек, а я совсем не обиделся, потому что она сказала все это с искренней симпатией и, кроме того, она была права. «Я уже совсем опаздываю», – сказала она, залезла в свой «жук» и уже потом, тронувшись с места, помахала нам из окна.

Мы молчали всю дорогу, пока шли по Дизенгоф из участка домой – для меня-то это вполне нормально, а вот для Гура большая редкость. «Скажи мне, – спросил я, когда мы дошли до угла моей улицы, – этот самый парень, который с Орит, – хочешь, мы его отлупим?» «Брось, – пробормотал Гур, – он, в общем, неплохой мужик». «Я знаю, – ответил я, – но все-таки, если хочешь, можно ему надавать». «Нет, – сказал Гур, – я, наверное, сейчас прихвачу твой мотоцикл и поеду посмотреть на Орит в аптеке», «Без проблем», – сказал я и отдал ему ключи.

Мы часто развлекались подобным образом – ходили смотреть на Орит, когда она работала в ночную смену. Честно говоря, с теоретической точки зрения прятаться в течение пяти часов за каким-нибудь кустом, чтобы посмотреть, как девочка стучит по кассе и раскладывает парацетамол и ватные палочки по пакетикам, можно только от скуки. Но почему-то, когда речь шла об Орит, все теории Гура вдруг отказывали.

«Нет ничего лучше, чем груди восемнадцатилетней, – сказал таксист и побибикал какой-то девушке, которой хватило наивности обернуться. – Уж поверь мне: помацаешь одну-две в день – и лысины у тебя как не бывало. – Он засмеялся и потрогал себя там, где когда-то были волосы. – Ты не думай, у меня двое детей ее возраста, и если б моя дочка встречалась с каким-нибудь козлиной моих лет, уж не знаю, что бы я с ней сделал. А только ничего не попишешь: такова уж человеческая натура, уж такими Господь нас сделал, разве нет? Так что мне, стыдиться? Вон, вон на ту посмотри! – Он побибикал девушке с плейером, которая продолжила идти своей дорогой. – Сколько б ты ей дал, шестнадцать? Ты смотри, какая задница! Скажи честно, разве ты бы ей не засадил? – Он бибикнул еще раз и только тогда сдался. – Эта вообще ничего не слышит, – объяснил он мне. – Из-за кассеты. Мамой клянусь, посмотришь на такую, так даже не знаешь, как к жене вернуться».