Портрет смерти. Холст, кровь - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Макеев cтр.№ 60

Так вот кого напоминало мне лицо на автопортрете Эндерса… Неуловимо, только глазами. В сущности, это было другое лицо. Но интуиция в тот день насторожилась… Дворник стянул с головы бейсболку. На плечи упали длинные некрасивые волосы. Он отклеил что-то от щеки, отклеил от другой. Со стороны смотрелось потрясающе: человек снимал с себя морщинистую кожу со шрамами. Хотя, в принципе, не кожу – многоразовую накладную маску на липкой основе, обтягивающую подбородок и часть щек. Потом он отклеил аналогичный «пластырь» от переносицы, отклеил брови, выступающие надбровные дуги, слегка «подправил» горбатый нос. Образовалось в меру холеное породистое лицо с насмешливыми глазами.

– Вы просто мастер перевоплощения, господин Эндерс, – выдавил я. – А зачем же вы наговорили на своего сообщника – милого старичка Липке? Какой же он нацистский преступник?

– Больше спросить, конечно, не о чем, – вздохнула Варвара.

– Не люблю я его, – объяснил художник. – Обзывал мое творчество мазней. Хотя старичок он, в сущности, неплохой, мы с ним частенько болтали на разные щекотливые темы. Да и после моей смерти, гм… продолжали.

– Бред какой-то, – покачал я головой.

– Почему же бред, – возразила Варвара. – Бред – это мнение или убеждение, не согласующееся с реальностью. А в нашем случае все прекрасно согласуется и встает на свои места. У господина Гуго были неважны финансовые дела. Неприятности сыпались отовсюду. Особо беспокоили Изабелла с Генрихом, которым много лет удавалось держать его на крючке. Отшить любимых родственников никак не удавалось. А тут еще чудовищный ребенок Марио со своей рыбообразной гувернанткой, сумасшедшая Кармен бегает по дому. Никакой приватности, жизнь стремится к аду. Жена прикладывается к бутылочке. А главное, родные брат и сестра начинают что-то замышлять против господина Гуго. Во всяком случае, кто-то из них…

– О, вы не знаете, что такое интуиция художника, – улыбнулся Гуго. – И как она разрывает мозг.

– Мы знаем, что такое женская интуиция, – пробормотал я. – Тоже штука беспокойная.

– Слава не грела, положение в обществе трещало, родные люди вытягивали деньги, да еще это состояние вечно растущего дискомфорта…

– «Замыслил я побег» называется, – пробормотал я. – Ну, что ж, человеку не возбраняется начать новую жизнь. А напоследок такая масть покатила: известный авторитет за бешеные бабки предложил написать свою дочь и выложил авансом практически всю сумму. Вы прекрасно продумали, обзавелись сообщниками в разных сферах…

– Не сообщниками, – улыбнулся Гуго, – а людьми, согласными за вознаграждение сделать тот или иной пустяк. И всю жизнь молчать во имя собственной же безопасности. С болтунами и проходимцами я не связывался. Люди порядочные. Хорошо, господа, учитывая ваше профессиональное любопытство, постараюсь объяснить. Вы же не растрезвоните всему свету?

– Мы будем молчать, как могила, – поклялась Варвара.

– Никогда не говори этого слова, – испугался я.

Эндерс тихо засмеялся.

– Не такой уж я злодей. Воздаю исключительно по заслугам. Кстати, Эльвира никогда не упоминала про мою последнюю картину?

– Что-то было, – нахмурилась Варвара. – Ваш последний бессмертный шедевр пропал вместе с вами.

– Я назвал его «Семейка Эндерсов», – гордо сообщил художник. – Картина небольшая, сорок на пятьдесят, но увлекла, знаете ли… – он многозначительно похмыкал. – Документ разоблачительного свойства. Если хотите, могу вам утром его показать. Разумеется, мне не хотелось работать над «эпохальным» портретом дочери Басадены, хотя девочка смазливая. В общем, в ночь на понедельник 13 августа я закончил работу со своим «святым» семейством, упаковал его и был таков.

– Как просто, – скептично заметила Варвара.

– Удивительно просто, – согласился Гуго. – Косметические принадлежности были припасены заранее. Ушел я тем самым путем, каким пришли вы.

– Но там высоко, – справедливо заметила Варвара. – В доме не было таких лестниц. А лазить по веревкам с вашей, извините, мышечной массой…

– Пустяки, – отмахнулся Эндерс. – У меня имелась метровая алюминиевая лестница с загнутыми концами. Иногда я пользовался ею в студии. В морозильной камере на специальной тележке покоилось ледяное ваяние в форме усеченной пирамиды с углублениями для ног. Изваял, знаете ли, – развел руками творец. – Холодильное оборудование, которым я давно не пользуюсь, позволяет и не такое. В эти строения в глубине сада никто не заходит, поэтому я не опасался, что подсмотрит недоброжелатель. Пирамида высотой в метр, не сложно было выкатить ее на тележке, доставить по аллее к стене, всего лишь наклонить… и на скользунах пирамида сползла к стене, встав именно там, где надо. Я отвез обратно тележку, взобрался с рюкзаком на пирамиду, забросил на стену легкую лестницу, позвонил на пульт, прежде чем вскарабкаться, произнеся условное слово, и ровно на минуту сигнализация была отключена. Пришлось попотеть. Но чего не сделаешь ради лучшей жизни? Взобрался на гребень, перевернул лестницу, сполз по ней к Липке, повис на последней перекладине, а он уж расщедрился – бросил мне под ноги какой-то мешок с травой. Ледяная глыба к утру растаяла – немудрено, всю ночь почти тридцать по Цельсию… Затем я отправился на окраину городка, где был арендован домик, там я временно трансформировался в дворника Энрико, чтобы была возможность регулярно наблюдать за поместьем. Тынис парень хоть и неплохой, но абсолютно не владеет навыками частного сыщика. А Тыниса я навестил у него дома следующим вечером, предложил «вторую» работу. Он удивился, увидев меня живым, согласился сотрудничать. Стоит ли рассказывать, как я удивился появлению российских детективов, как с величайшим трудом в одном из моргов Артависты был найден подходящий труп с нужными дефектами тела…

– Такое ощущение, что вы задействовали под свою авантюру половину населения Испании, – усмехнулся я. – Садовник Тынис, Клаус Липке, люди, сдавшие вам дом, устроившие дворником, человек на пульте, парень с девушкой, якобы видевшие вас в пижаме на берегу реки, и чьи показания прозвучали для полиции крайне убедительно…

– Эти двое голубков собираются жениться, – усмехнулся художник. – Им до зарезу нужны деньги. Ради двадцати тысяч евро они готовы сыграть даже Ромео с Джульеттой – да так, что не подкопаешься.

– Кто еще?

– Как кто? – удивился Эндерс. – Доктор Зло… простите, доктор Санчес. Наш верный, преданный друг. Благодаря его стараниям мы и обрели нужное невостребованное тело. Член одной барселонской преступной организации. Разбился, падая с крыши. За телом никто не явился. И немудрено, у него такой богатый послужной список…

– Ну, хорошо, застарелый вывих плеча, отсутствие мизинца… Но карта зубов?

– Он же говорит, доктор Санчес, – буркнула Варвара.

– Воистину, – признал Эндерс. – У покойника были неплохие зубы, и доктор Санчес на свой страх и риск вклеил снимок в мою карту, предварительно удалив из нее подлинную. И только после этого тело сожгли.