Заблудшая душа - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Грановская, Антон Грановский cтр.№ 11

Глеб взял со стойки пульт и сделал звук погромче.

— …Новый торговый центр занимает площадь два квадратных километра, — радостно вещал закадровый голос. — В нем будет представлен широчайший спектр товаров…

Глеб сделал звук тише.

— Кто этот рыжий? — спросил он у бармена.

Бармен взглянул на экран телевизора.

— Это-то? Мэр нашего города. Карл Иванович Рогов.

— А эти двое рядом с ним?

— Седой — прокурор Андрей Ильич Беккер. А лысый — Федор Сергеевич Геер, главный финансовый воротила нашего города. Он хозяин «Пруссбанка». Можно сказать, что эти трое — отцы нашего города, — весело добавил бармен. — Без их ведома здесь ничего не происходит.

— Рогов, Беккер, Геер, — повторил Корсак для того, чтобы получше запомнить.

Гладкая, загорелая лысина банкира Федора Геера не только его не портила, но даже придавала ему «гламурности». Мэр и прокурор тоже выглядели неплохо, хотя и были лет на пятнадцать старше банкира. Дорогие костюмы, ухоженные лица, самодовольные улыбки.

— Ну вот, — проговорил вдруг бармен, повернувшись в сторону входа. — Помяни чертей, они и появятся.

Глеб проследил за его взглядом и увидел компанию молодых ребят. Впереди всех шел рыжеволосый паренек — высокий, жилистый, со своевольным взглядом. За ним парочка — черноволосый плечистый парень в обнимку с белокурой красоткой. Всем троим было на вид не больше восемнадцати лет.

— Детишки наших «отцов города», — негромко пояснил бармен.

— Детишки? — машинально переспросил Глеб, разглядывая компанию, вольготно расположившуюся за столиком, к которому уже бежал официант.

— Да, — ответил бармен. — «Золотая молодежь» есть не только у вас в Москве. Рыжий парень — Саня, сын мэра Рогова. Вон та парочка — Слава и Кристина. Слава — сынуля банкира Геера, а Кристина — прокурорская дочка.

— Ясно.

Мимо столика, где сидели ребята, прошел высокий темноволосый парень лет двадцати пяти на вид. При его появлении те встрепенулись. Рыжеволосый Рогов помахал ему рукой и сказал что-то приветливое. Девушка ему ярко улыбнулась, а Слава Геер даже сдвинулся вместе со стулом, чтобы высокий парень мог пройти.

Парень лишь небрежно кивнул ребятам в ответ, после чего сел через два столика от них и подозвал официанта.

— А это кто такой? — поинтересовался у бармена Корсак.

— Павел Базаров, — ответил бармен, протирая тряпочкой стойку. — Наша местная достопримечательность. Базаров — это псевдоним, в честь какого-то литературного героя.

Корсак взглянул на высокого парня внимательнее. Тот был одет в поношенные джинсы, замшевую курточку, а шея его была небрежно повязана шарфом. Он не был похож на представителя «золотой молодежи», скорее — на представителя арт-богемы.

— Чем же он так прославился в столь юные годы? — поинтересовался Глеб.

— Он знаменитый художник, — ответил бармен, глядя на высокого парня едва ли не восторженными глазами. — Говорят, его картины стоят по сто тысяч долларов! Его тут все любят.

— Надо же! Такой молодой.

— Мой ровесник, — с гордостью объявил бармен. — Мы с ним учились в одном классе. Пашка уже тогда участвовал в международных выставках.

— Выходит, вундеркинд?

— Угу. Что-то вроде этого.

Насмотревшись на художника, он перевел взгляд на компанию ребят. Рыжеволосый Рогов заметил, что Глеб на него смотрит. Он сдвинул брови и рявкнул:

— Чего уставился?

— Не связывайтесь с ними, — шепнул Глебу бармен.

Глеб отвел взгляд.

— Хочешь, мы ему наваляем? — пробасил, посмеиваясь, «качок» Геер.

— Пусть живет. Я сегодня добрый. — Рыжий Рогов хлопнул ладонью по ягодицам проходившую мимо официантку. Его спутники весело заржали.

Художник Павел Базаров повернул голову на шум. Встретившись с ним взглядом, рыжеволосый Саня Рогов стушевался и покраснел.

— Вижу, эти ребята чувствуют себя здесь вольготно, — сказал Глеб бармену.

Тот вздохнул:

— Еще бы! Они могут разгромить весь ресторан, и им за это ничего не будет. Говорю же — «золотая молодежь». Разве у вас в Москве не такие?

— Нет, — сказал Глеб. — Ну, то есть, конечно, есть. Но они уже не ведут себя так нагло. По крайней мере, не «тусуются» в тех местах, где отдыхает простой народ. — Глеб залпом допил коктейль и бросил на стойку купюру. — Ладно, пойду. Где тут у вас хозяйственный магазин?

— Рядом. Налево и за угол. А там уже сами увидите.

12

Развалины музея выглядели мрачновато. Крыши у здания не было, стены устояли, но не полностью. Кирпичи были почерневшими от гари, а внутри (Глеб заглянул в выбитое окно) царила полная разруха. Хуже всего был запах гари — от него некуда было деться.

Ожидая библиотекаря, Корсак хотел закурить, но передумал. Курить на фоне пепелища было как-то некрасиво. К тому же, глядя на закопченные стены сгоревшего музея, Глеб вдруг припомнил антиникотиновый плакат в одном медицинском кабинете. На плакате были изображены легкие курильщика, и эти легкие были очень похожи на то, что сейчас Глеб видел перед собой.

Неподалеку от музея остановилось маршрутное такси. Из него выбрался Юрий Петрович Клинков. Глеб помахал ему рукой.

Когда библиотекарь подошел к музею, Глеб пожал ему руку и шутливо спросил:

— Готовы отправиться в ад?

— Не уверен, — с кислой улыбкой ответил ему Клинков.

Глеб нагнулся и раскрыл спортивную сумку, стоящую у его ног. Достал оттуда два желтых пластиковых дождевика, один оставил себе, а другой протянул Клинкову.

— Одевайтесь, — сказал Глеб.

— Что это?

— Дождевики.

— Зачем?

— Чтобы не испачкать одежду.

Библиотекарь взял дождевик, расправил его, осмотрел и заметил с улыбкой:

— Вижу, вы хорошо подготовились.

— Я старался.

Через несколько минут, надев дождевики и хлопчатобумажные перчатки и вооружившись фонариками, которые Глеб также извлек из сумки, Глеб и Юрий Петрович вошли в музей.

Копаться в обугленных вещах было делом тяжелым, кропотливым и противным. Юрий Петрович то и дело тягостно вздыхал и робко спрашивал:

— И все же, что мы с вами собираемся найти?

— Узнаем, когда найдем, — отвечал Глеб.

В конце концов, Клинков замолчал и сосредоточился на поисках. Осматривая сгоревшее пианино, библиотекарь извлек из-под крышки обгоревший листок партитуры.

— Последнее, что сыграл на этом пианино ваш дядя, — трагическим голосом сообщил он Глебу.