Клинок Минотавра - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Лесина cтр.№ 7

– А вам чего там? – поинтересовалась женщина, вздыхая.

До вечернего состава было еще часа три… скучно.

– Мне не туда, мне в усадьбу княжескую, – ответил Натан Степаныч, доставая кисет с табаком и бумагу. Папироску скрутил быстро, ловко, и в этом было свое удовольствие, не понятное нынешним любителям сигарет. Быть может, сразу в пачке и проще покупать, однако же разве возможно в тех, машинами сотворенных, папиросах сохранить живой табачный аромат? И само это ощущение, полупрозрачного лепестка бумаги, что ложится на ладонь, сбившегося табака, который надобно размять пальцами, разве оно само по себе не часть древнего ритуала курильщика?

Однако же от взгляда Натана Степаныча не ускользнуло, сколь переменилась женщина при упоминании усадьбы. Побледнела. Помрачнела и сделала попытку отступить, но была остановлена взмахом руки.

– Следователь я, – спокойно сказал Натан Степаныч и представился, как водится, по имени и отчеству. – Послан разобраться в… смерти князя Тавровского.

Мутное дело, непонятное, с мерзковатым душком подтухшего мясца, которое, отерев промасленной тряпицей, норовили всучить за свежее. Сие еще одна привычка Натана Степаныча, появившаяся на склоне лет. Порой дела, самые обыкновенные дела, будь то драка кабацкая или же побои, которыми пьяный супруг жену награждал, или вот убийство, вызывали в воображении его престранные картинки, каковые, по словам молодых и ученых коллег, именовались ассоциациями.

Некто даже пошутил, что, дескать, воображение у Натана Степаныча живое, с таким только полицейские романы писать.

А хоть бы и так.

Воняло дело.

И началось все с вежливой начальственной просьбы. А начальство Натан Степаныч уважал, оно же ценило его, порой в редких приступах откровенности жаловалось на неспособность молодежи к работе, на ее пустоту душевную. И в том виделось особое доверие, обмануть которое не хотелось бы.

– Натан Степаныч, – обратилось начальство, – ты, помнится, давно в отпуске не был?

– Давно.

Семь лет, с той самой поры, как ответила Алевтина Михайловна на робкое его предложение решительным отказом. К чему ему отпуск? В его одинокой, лишенной надежды на перемены жизни, только и осталась, что работа. Ко всему ее, пусть грязную, беспокойную, Натан Степаныч любил.

– Просьба у меня к тебе будет, – начальство прикрыло дверь и покосилось на портрет государя, будто даже за ним, венценосным, подозревало склонность к подслушиванию. – Был у меня старый друг… служили вместе. Потом жизнь развела, меня – сюда, его – отсюда… но переписывались, держались… он мне как-то помог крепко, а долг, сам понимаешь… да и человек он хороший.

Начальство испустило тяжкий вздох.

– Написал он мне. Просил о помощи. Неладное что-то там у него творится. Я хотел сам съездить, разобраться, да… опоздал, Натан Степаныч. Умер он.

– Убийство?

– Да вот… как сказать. Дело-то и вправду мутное. Нашли его рядом с кладбищем. И будто бы умер он со страху, а Алексей в жизни ничего не боялся, более бедового человека я не знаю. Мы на границе вместе с ним были… под обстрелом танцевал… а тут кладбище деревенское. Чего там испугаться мог? Да так, чтоб сердце стало. Оно у него здоровое, я помню, как он хвастался, дескать, Господь только и дал Тавровским, что отменное здоровье и долголетие… пишут, что в карты проигрался, а я знаю, что даже в молодости, когда играют все, Алексей за карточный стол не садился.

Начальство терло руки, точно соскабливая грязь.

– Натан Степаныч, сие просьба, не приказ, и ежели откажешься, то я пойму. Повода дела открывать у меня нет, однако и бросать не хочется. Чуется, мутно все… кого другого не послал бы. У этих, нынешних, никакого разумения, никакой тонкости. Только и способны, что доклады писать да жаловаться… тьфу.

И стоило ли удивляться, что на просьбу начальства Натан Степаныч ответил всем своим согласием? Не только из боязни, что отказом оное оскорбится, сколько искренне желая помочь. Да и еще одна странность возникла за ним в последние годы, полюбились Натану Степанычу непростые дела, чтоб с заковырочкой, с тайным скрытым смыслом, со страстями, каковых, должно быть, в пустой его жизни не хватало. Вот и отправился он, будто бы в отпуск, а на деле – в усадьбу княжескую, с письмом рекомендательным и двумястами рублями серебром, выданными на расходы.

– Нехорошее место, – сказала баба, более не делая попыток сбежать. Она замерла, уставившись на Натана Степановича круглыми глазами, сделавшись вдруг похожей на ту самую рыжую курицу, которая ноне в корзине сидела смирно.

– И чем нехорошее? – поинтересовался Натан Степаныч.

– Нечистое.

Показалось ненадолго, что более ничего случайная эта свидетельница и не скажет, однако женщина, воровато оглядевшись, поманила Натана Степаныча за собой.

Отошли недалече.

– Если Васька спрашивать станет, вы ему скажите, что дорогу показывала… и про то, к кому на постой можно пойти, – попросила она, – а то он не любит, когда…

– Конечно.

Васька, видимо, тот самый мужик с кустистыми бровями, замерший у самых рельсов, поглядывал с недоверием, но беседе не мешал.

– Проклятые они, – с чувством произнесла женщина и прижала сухие руки к груди. – Старый-то князь, пусть и бают, что ведьмаком был, но человечным, добрым, а нынешние – все проклятые… они-то князя и сгубили.

– А поподробней можно?

Подробностей у Зинаиды – так звали свидетельницу – отыскалось превеликое множество, о них-то, а еще о письме князя Алексея Тавровского, которое начальник позволил взять с собою, и думал Натан Степанович, сидя на подводе. Споро стучала по наезженной дороге косматая лошаденка, дремала на копне сена старая собака… Новые Козлы приближались, а с ними, чуял Натан Степанович, приближались и собственные его неприятности.

Чем дальше, тем сильнее становился запах тухлого мяса.

А может, и вправду роман попробовать написать? Не славы ради или денег, но чтобы занять пустоту сердечную?

Ах, Алевтина Михайловна…

Иван пил.

Он помнил, что начал еще на похоронах, а то и раньше. Точно, раньше, когда Машка пропала. Он разозлился и запил, назло ей.

Вот чего ей не хватало?

Об этом Иван спрашивал у отражения, потому как в одиночку пьют только алкоголики, а он не алкоголик, у него настроение. Настроение это держалось до полуночи, и Иван успел ополовинить бутылку с коньяком, кем-то подаренную. Так уж вышло, что алкоголь дарили часто, а еще конфеты, будто он баба. Машка же вечно на диетах сидела, вот и скопились в доме немалые запасы.