Италия. Вино, еда, любовь - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Таккер cтр.№ 9

Мы покивали.

— А теперь поглядите туда. Это Вальнерина.

Эта долина показалась нам совсем другой — более узкой и дикой. Меж крутых, поросших лесом холмов бежала на юг Нера. Где-то там, вдали, она впадала в устремлявшийся к Риму Тибр. За долиной виднелись покрытые снегом Апеннины — хребет, протянувшийся во всю длину итальянского «сапога». Джил подошла ко мне сзади и обняла за талию. Крепко прижавшись ко мне, она долго озирала открывавшиеся перед нами просторы. Я чувствовал, что Джил начинает влюбляться в Умбрию.

Потом мы остановились на ферме Бартоли, расположившейся на самой вершине горы и занимавшей в общей сложности пятьсот гектаров.

Ферма представляла собой группу каменных зданий (некоторые очень старые, некоторые поновее), разбросанных то тут то там по склону, среди загонов и сараев. Каролина, которая обычно очень стесняется, оказавшись в новой обстановке, увидела в загоне возле одного из сараев стайку собак и помчалась их смотреть.

— Они специально натасканы на поиски трюфелей, — пояснила Джоанна. — Каждая такая собака на вес золота.

Каролина забралась в загон, встала на колени и несколько минут возилась с десятком прыгающих вокруг нее щенков, которые так и норовили ее лизнуть.

У стены главного дома стояла деревянная скамья, и на этой скамье, закрыв глаза от солнца, восседал Доминико, патриарх семейства Бартоли. В том году ему исполнилось девяносто шесть лет. Джоанна рассказала, что в семидесятилетием возрасте он выучил наизусть «Божественную комедию» Данте. Всю. От доски до доски. Время от времени, по особым случаям, он до сих пор читает из нее отрывки. В доме на стенах висели вырезки из газетных статей, посвященных этому удивительному человеку.

В обеденной комнате стояли два длинных стола, причем за каждым могло уместиться как минимум двадцать человек. Хозяева уже расставили тарелки, бокалы, разложили столовое серебро. Марчелла, мать семейства, главная повариха, которая, со всей очевидностью, была здесь сейчас за командира, сказала, что мы можем садиться где хотим. Комната быстро наполнялась членами семьи, работниками, постояльцами agriturismo и такими же счастливцами, как и мы, которые просто заскочили на обед. Всего в столовой собралось около тридцати человек.

А потом принесли еду. Так я еще никогда не обедал. Отчасти дело было в атмосфере — мы сидели в просторной комнате, в доме, сложенном из камней, примостившемся на крутом склоне и выходящем окнами на две долины: одну дикую, поросшую лесом и вторую, напоминавшую лоскутное одеяло из-за примыкавших друг к другу возделанных полей. Последнее — заслуга семейства Бартоли, обосновавшегося на вершине горы крепко и прочно, словно камни, из которых оно строило дома. Однако дело было еще и в том, что все, чем нас угощали, до мельчайшей крошки, кусочка и капли было выращено, вскормлено, перемолото, перегнано прямо здесь, на ферме. Это воистину была настоящая местная кухня, в полном смысле этого слова.

Сначала перед нами вместе с корзинками свежего домашнего хлеба поставили тарелки с копченьями — колбасой, сосисками, ветчиной, — их оставляют в погребе на пару лет, где они и висят, пока не приобретут идеальный, совершенный вкус. За ними последовали тарелки с брускеттой. [6] Некоторые хлебцы были с помидорами и базиликом, некоторые со смесью диких грибов и печенью. На каждом из столов стояли по две большие бутыли с красным вином без всяких этикеток. Обед шел своим чередом, и вино убывало все быстрее.

Потом настал черед пасты. Разумеется, она была домашнего приготовления. Местный вид пасты называется strongozzi, он пользуется большой популярностью в этом районе Умбрии. К пасте подали особый соус — мясо дикого кабана несколько часов тушили с луком, сельдереем, помидорами и морковью, пока не получилось однородное рагу, идеально подходящее к макаронам. Нам предложили добавку, и я решил, что отказываться нельзя. Иначе некрасиво получится — я же все-таки гость.

Мы смеялись и болтали, пытаясь общаться с постояльцами и членами семьи на нашем корявом итальянском. Джоанна очень нам помогла. Она говорит довольно бегло, однако не слишком заботится о правильном произношении. Сейчас она болтала как переводчик при ООН, поворачиваясь то к нам, то к итальянцам, но выговор при этом у нее был как у англичанки, работавшей театральным агентом в Нью-Йорке, кем она, собственно, и являлась.

На второе принесли курицу с трюфелями. Гарнир подали отдельно — на бесчисленных тарелках были выложены свежие, только что с грядки, овощи и картофель. Я никогда не пробовал такой вкусной курицы. Вкус был изумительным — богатым, глубоким, каждой своей ноткой словно бы говорил: «Ты ешь курицу, обжора». А трюфели были… У меня просто слов нет. Это были настоящие трюфели, и этим все сказано.

Потом настал черед сладкого. Нас угостили простеньким пирогом с ягодами. Затем подали овечий сыр — пекорино. Он был таким нежным, словно его приготовили из молока овец, которых выгоняли пастись на высокогорные луга и которые ели лишь полевые цветы, распускающиеся ранней весной. В Италии считается, что сыр способствует пищеварению и его обязательно нужно есть, чтобы все хорошо усваивалось.

После обеда Каролина снова пошла играть с собаками, Джил устроилась на вершине холма, чтобы полюбоваться прекрасным видом, а мы с Джоанной направились в бар, чтобы выпить эспрессо. Кофе нам варил Феличе — муж Марчеллы и хозяин заведения.

— После десяти утра никогда не заказывай капучино, — предупредила Джоанна, — пей только эспрессо. Если закажешь капучино, подумают, что ты немец.

Мы вышли к Джил и Каролине, которые стояли возле сарая. Я спросил у Джоанны насчет оплаты обеда.

— Просто найди Феличе и спроси, сколько ты ему должен.

На это моих познаний в итальянском должно было хватить, поэтому я, приготовив кошелек, направился обратно к бару. Феличе спросил, сколько нас было человек, я ответил, что четверо. Он написал сумму в евро. Пересчитав ее на доллары, я обнаружил, что с каждого из нас причитается по пятнадцать долларов — и это с трюфелями и вином!

Я пошел на кухню, чтобы поблагодарить Марчеллу и остальных поваров за прекрасный стол, и обнаружил, что весь обед на тридцать человек они приготовили на старой крошечной плите с четырьмя конфорками. Дома, если у меня нет под рукой моей верной плиты «Викинг» с восемью конфорками и грилем, я никогда не рискую готовить ужин даже на восемь человек.

Когда мы тронулись вниз по склону горы, Джоанна спросила, не желаем ли мы на скорую руку осмотреть Сполето. Поскольку у нас не было других дел, кроме как переваривать обед, мы согласились. Где-то на расстоянии мили до подножия холма и трассы виа Фламиния Джоанна свернула на узкую грунтовую дорогу. Выйдя из машины, мы двинулись вслед за ней по тропинке. Преодолев метров двести, увидели Понте-дель-Торре. Пока мы гуляли, любуясь изумительным видом раскинувшейся перед нами долины, Джоанна рассказывала об истории города, акведука и средневековой крепости Ла-Рокка, защищавшей город.