Жара - читать онлайн книгу. Автор: Ральф Ротман cтр.№ 26

Он повернулся, открыл дверь в ванную. Перышки в ванне, бесшумно капает из крана вода и бежит по эмали сверкающими каплями, оставляя длинный коричневый след, позеленевший по краям. Он приподнялся на цыпочки и заглянул в световую шахту с маленьким оконцем, закрытым неплотно. Голуби пытались свить в нише гнездо.

Но этот год был годом сорок. Он спустил воду в туалете и прошел через маленькую прихожую в спальню, остановившись в дверях. Рамка иконы над книжной полкой, Пресвятая Дева Мария без младенца, уже давно почернела, а на узкой кровати, покрытой красным бархатом, Де Лоо увидел, где он сидел несколько недель назад, опершись на руку и склонив голову на плечо. Покосившаяся дверь шкафа открылась, как только он вошел в комнату, он вытянул руку и прикрыл ее, не глядя в ту сторону. Потом снял с подоконника веточку самшита, сдул с нее пыль и подержал против света. Вечнозеленые листики. Слегка пожелтевшие и ставшие прозрачными, как пергамент.

Он осторожно положил самшит на место и пошел в переднюю комнату с окнами по фасаду. Это была самая большая комната в квартире и находилась пока еще в тени, но кафельная облицовка печи и стекло на письменном столе уже отражали солнечные лучи, проникавшие сюда из окон с противоположной стороны. Световые блики играли на ковре, на стенах, а когда он вышел на середину комнаты, увидел свой силуэт в хрустальном ромбе на потолке. И здесь пахло затхлостью, а на деревянном карнизе, когда-то однажды давным-давно проолифленном, лежала серым мехом пыль.

Де Лоо открыл балконную дверь, подошел к парапету и поглядел поверх дубов и каштанов на обводной канал. Прогуливающаяся публика в светлых платьях переходила далеко внизу под ним мостовую, а дети, стоя перед проволочным ограждением старого газгольдера, просовывали сквозь дырочки металлической сетки двум козам, которых там кто-то пас, свои красные и зеленые леденцы. Фонтан бездействовал, в каменных чашах собрался мусор.

Де Лоо обтер носовым платком складной стул. Потом пошел на кухню, открыл кран и стал ждать, пока стечет рыжая, воняющая ржавчиной вода и побежит светлая струя. В чайнике на дне шуршали кусочки известковой накипи, он ополоснул чайник, налил немного воды, чтоб хватило на одну чашку, и поставил его на одну из двух электроплиток, стоявших на старой плите, топившейся когда-то углем. Потом открыл полку, достал пластмассовую банку и открутил крышку. Растворимого кофе там было на донышке, он раздробил спекшиеся комочки ножом и насыпал немного в белую фарфоровую чашку. Ручка отломана, потом заново приклеена, золотой ободок почти совсем стерся.

Пока он ждал, когда закипит вода, он смотрел в окно. Боковое крыло дома было уже полностью освещено солнцем, многие окна стояли открытыми, жильцы проветривали на балконах постельные принадлежности, а между перекладинами для выбивания ковров две девочки играли внизу в пинг-понг. И облицованный клинкерным кирпичом желтый фасад заднего дома, в котором жил он сам, тоже уже частично был залит солнцем, и места попадания снарядов и пуль времен Второй мировой войны смотрелись чернее обычного, словно тени, напоминавшие о ней, запрятались они поглубже во все выбоины. В квартире Пиддера у окна стояла незнакомая женщина. Ее крашеные под блондинку волосы блестели, как обрызганные из пульверизатора, кроме нижнего белья на ней ничего не было, в подпитом состоянии она не замечала, что на нее кто-то смотрит. Смочив тряпку пивом, она принялась протирать листья комнатных растений.

Вода засипела и заклокотала под крышкой, он снял чайник и залил растворимый кофе кипятком. Обхватив чашку рукой, не касаясь приклеенной ручки, направился затем в большую комнату и остановился перед опустевшим письменным столом. Он раскрыл ноутбук, посмотрел, не отрывая взгляда, на его свинцово-серый экран, закрыл опять. Провел указательным пальцем по фотографии, стоявшей рядом с лампой, по пыльным глазам, и отвернулся. Сел на кожаную софу, стал пить кофе, имевший горький, но приятный вкус. По чашке ползла капля, в самом низу она зависла, и он смахнул ее тыльной стороной руки. Потом громко откашлялся и испугался, услышав эхо, показавшееся ему более громким, чем обычно бывает в нежилых помещениях.

Он смотрел сквозь свое отражение в стеклянной двери. За Хазенхайде поднимался дирижабль, рекламируя пиво, казалось, лопасти воздушного винта баламутят ослепительно яркий солнечный блеск. Он вышел на балкон, уселся на складной стул и поставил чашку на столик, найдя свободное от птичьего помета местечко. Небо синее, ни облачка, и первые лучи солнца уже пробились сквозь дырявый водосточный желоб у него над головой — через несколько минут фасад дома будет залит ярким светом… Он закрыл глаза.

— Нет, нет и нет! Я тебе не половая тряпка, нечего об меня ноги вытирать, запомни это! Я не потерплю здесь весь этот сброд. Убирайтесь отсюда!

Бледная от гнева, маленькая Николь вышла на соседний балкон. Она бросила тетрадь и горсть цветных карандашей на пластмассовый стол, причем с такой силой, что карандаши подпрыгнули и с громким стуком скатились на цементный пол. Девочка влезла на мешок с цветочной землей и перегнулась через балкон. С мрачными мыслями на гладком челе она смотрела какое-то время вниз, беззвучно шевеля губами. Наконец она вытянула губки, выпустила длинную струю слюны и склонила голову набок, чтобы лучше слышать, как шлепнется внизу на асфальт плевок… Ни звука, она удивленно подняла брови и еще раз посмотрела вниз, обтерев сначала подбородок рукавом модного тоненького свитерка в желто-коричневую полоску. Де Лоо наигранно покашлял.

Она мгновенно обернулась.

— Симон! — Внезапная улыбка осветила ее лицо, глаза засияли. А над домом встало в этот момент солнце.

— Привет, Николь!

Она соскочила с мешка, быстро обошла стол.

— Я видела папу в телевизоре!

— Да что ты говоришь!

— Правда, правда, вчера вечером!

— Ну и как? Впечатляло?

Она подошла к боковой стороне балкона и отодвинула несколько горшков с бегониями.

— Сначала нет. Он стрелял в комиссара!

— О боже! Надеюсь, промазал?

— Да это никакой роли не играет!

— И то правда. У твоей матери снова танцульки и снова вечер танго?

Она захихикала.

— А ты откуда знаешь?

— Ну, видишь ли. Когда ты вчера стояла перед холодильником, я вытянул шею и заглянул к вам. Наверняка уже было одиннадцать, и тебе, собственно, полагалось находиться в постели. Однако кругом на ковре опять валялись растоптанные чипсы.

Ковыряя пальцем в носу, она медленно покачала головой.

— Вот и неправда. Жареный арахис.

— Ну, или так. Хочешь, давай сходим опять в гриль-бар поесть жареной курочки?

— Да! Да! — Раскрыв таинственно глаза, она указывала большим пальцем себе за спину и говорила шепотом: — Но только без этой!

Симон пожал плечами.

— Ну, если тебе так хочется…

Она очень серьезно кивнула в ответ, потом вдруг напряглась и показала пальчиком вниз.