Миграции - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Клех cтр.№ 60

В первый вечер, побросав в номерах вещи, мы спустились в пустой ресторан, чтобы, наскоро перекусив, успеть прогуляться перед сном по городу. Приглашение приглашением, но за удовольствия гость платит сам — и это не только алкоголь, но в некоторых случаях, например, стаканчик пакетикового чая (здесь не пьют из пиал) за $ 3 или минута разговора с Москвой за $ 4 (и это еще пустяки, неделю спустя за ту же минуту чистого времени в том же отеле с меня запросили уже $ 15, сошлись в итоге на $ 12). Бочек меда без капли дегтя не бывает — и надо просто принять как данность, что входные билеты для иностранцев повсюду стоят многократно дороже, чем для туземцев, что небольшие чаевые подразумеваются всегда и семигранной монетки ждут от вас даже в общественном туалете, подавая у умывальников бумажные салфетки для рук, что цены на лечебные и косметические продукты Мертвого моря повсеместно взвинчены, а предлагаемые из-под полы «старинные» монетки поддельны, что любыми продуктами и питьевой водой (газированная импортируется, продается только в супермаркетах и стоит дорого) стоит запасаться в городских магазинчиках и на рынке, где все обойдется вам на порядок дешевле, чем в тех местах, где обитают и водятся туристы. Зато в любом ресторане любого города вас накормят до отвала меньше чем за $ 10. Хотя, ей-богу, все это такие пустяки на фоне того, что вам предстоит увидеть и ощутить в той части Святой земли, что зовется последние полвека Хашимитским королевством Иордании.

Наша самостоятельная прогулка по Амману в тот вечер явно не удалась. Этот город, размером с Киев и крутизной улочек не уступающий Владивостоку, в плане походит на халу, нанизанную на проспект Захран. Скоростная автострада с туннелями и без светофоров оказалась малопригодна для пешей прогулки. Посреди узеньких и временами сходящих на нет тротуаров высажены деревья, обойти которые можно только по проезжей части. Таксисты притормаживали, сигналили, жестами предлагали подвезти и в недоумении уезжали — им в голову не могло прийти, что люди здесь гуляют, да еще в выходной день на ночь глядя. Удовольствие и вправду небольшое. Похожая на жесть пыльная листва, запах паленой резины от проносящихся машин и чужое небо с лежачим полумесяцем над головой. Никаких заведений, все закрыто. Нам ничего не оставалось, как вернуться в душные номера и лечь спать при открытых окнах. Кондиционеры упорно гнали только подогретый воздух, и их пришлось отключить.

Амман. Утро

Словно в награду неизвестно за что, утро субботы (когда у всех госслужащих еще выходной) выдалось восхитительным — безоблачным и ленивым. Остатки ночной прохлады отступали в тень под натиском зноя. Мы перебрались в летние одежды. Подъехали на микроавтобусе наши гид с водителем.

Пожалуй, их стоит представить читателям. Гид Суфьян — миниатюрного телосложения, внешне похож на Азнавура и даже картавит, как он. В Тбилиси, где Суфьян учился, его принимали за армянина. Оттуда кроме диплома строителя он привез русскую жену, совсем недавно принявшую ислам из практических и юридических соображений. В мечеть они не ходят, имеют двух дочерей — студентку Илону и школьницу Дану, в семье разговаривают по-русски. Водитель Махмуд — огромный, молчаливый и черноусый иорданский палестинец, смахивающий на турка. Немного говорит по-английски неожиданно ломким голосом. Долго работал автомехаником на «Феррари» и «Ламборджини» в Кувейте, где его соседкой была нынешняя королева Иордании. Вот уже шесть лет работает на Джей-Ти-Би (JTB), поэтому на всех туристических объектах и блокпостах, в ресторанах, где мы обедали, и в городках, через которые проезжали, у него есть знакомые и приятели. Гонщик (что среди автомехаников редкость) с железной выдержкой, на похвалы отвечает с достоинством: «Это моя работа, сэр!» (хотя видно, что ему приятно). Такой разнородной смешанной компанией мы и отправились тем утром узнавать Иорданию.

Для начала остановились перед самой большой в стране мечетью Абдаллы I «Основателя» на одной стороне улицы — и коптской и греческой церквями на противоположной. В мечети я также никогда прежде не бывал и подвернувшегося случая упускать не стал. С какого-то часа доступ в мечеть открывается и для туристов. После недолгих переговоров Суфьяну пришлось оставить охранникам пару динаров, и нас пропустили за ограду. Внутреннее устройство мечети производит сильное впечатление — теперь я убежден, что мечеть обязана быть огромной. Что-то витало уже над зрелищем неприкаянной обуви, не допущенной внутрь. Также разувшись, я переступил через нее и шагнул в раскрытые двери.

Своды гигантского купола напоминали планетарий (как я его себе представляю, потому что не бывал и в планетариях, — чёрт, в Чикаго поленился сходить, в двух шагах от океанариума! Не до того вечно). На голой стене висели только круглые часы (может, они и навеяли это сомнительное сравнение с планетарием?). Как-то по диагонали, лицом к Мекке, пласталось на полу и молилось около сотни магометан. Бегали дети. Слева от дверей под стеной расположилось летучее медресе — детей и взрослых учил читать Коран интеллигентного вида богослов. Чуть дальше, прислонясь спиной к стене и вытянув ноги, вели беседу двое усталых молодых людей анархистского вида (паломники или ваххабиты, кто их разберет?). Наш босоногий фотограф наставлял громадные объективы на молящихся, клацал затвором, на него даже не смотрели. «Попробовал бы я снимать в храме у нас!..» — сказал потом Николай. Мимо прошел молодой мулла из простонародья, хозяйски ковыряясь в носу. А люди постарше, казалось, просто отдыхали здесь, наслаждаясь прохладой, тишиной и запустением, будто это не храм, а станция метро в выходные дни летом, когда все на дачах и некуда спешить, — разрази меня аллах!..

После мечети особенно шумным показался нам базар Сук в переулках старого города, куда мы направились. Точкой отсчета здесь также была мечеть, но уже перед ней кипела такая торговая жизнь, что глаза разбегались. Старик с двумя раскочегаренными кофейниками, похожими не то на самовар, не то на лампу Аладдина, предлагал прохожим кофе в пластиковых стаканчиках. Рядом прямо на тротуаре уличный торговец разложил дисковые пилы и видавшие виды электродрели. Кругом море бездельников, на прилегающих улицах пробки, водители жмут на клаксоны, стоят галдеж и гам, но никто не толкается, ни в лицах, ни в поведении нет даже намека на агрессивность. Море ювелирных лавок в нишах, дешевой техники, развернуты ковры, развешана одежда, в тени которой продавцы на пластиковых стульях попивают чай. Кофейные зерна в мешках, развесной чай, ящики с орешками всех видов и размеров. А в лабиринте переулков развалы овощей и фруктов, где лоснятся баклажаны размером с тыкву и продаются финики на пальмовой ветви (прицепить бы такую на новогоднюю елку!) — вкус их меня сразил. Оказывается, нас обманывали в детстве, вместо фиников пичкая каким-то подобием засахаренных тараканов, тогда как это плоды нежнейшей консистенции, похожие на крупные оливки. Созревая, они из матовых становятся прозрачными, как разогретый воск, а уж на срезанной ветви — просто садомазохистский прибор, плётка, увешанная восточными сладостями!

Но по-настоящему Амман, да и арабский Восток, можно почувствовать и увидеть только с Цитадели. Это самый древний из амманских «семи холмов», откуда игрушечными выглядят два римских амфитеатра у его подножия. На вершине — похожий на врата в небо фрагмент античной колоннады. По соседству — руины дворца халифов, остатки византийских церквей и храма Геркулеса, от 13-метровой статуи которого уцелела одна беломраморная пятерня, установленная перед входом в музей (где выставлены горшки в рост человека, служившие кому-то гробами, — в них хоронили! А также оригиналы сенсационных раннехристианских кумранских рукописей на свитках и позеленелых листах меди).