Нутро любого человека. Дневники Логана Маунтстюарта - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Бойд cтр.№ 106

Суббота, 15 ноября

Бенин-Сити. Отель „Амбассадор Континенталь“. Биафрийцы взяли Бенин в 1967-м при своем стремительном продвижении на запад в начальные дни войны — то был единственный раз, когда им удалось захватить большие куски нигерийской территории. Помню, паника тогда докатилась даже до университета: доктор Кваку выкопал у себя в саду траншею на случай воздушных налетов. Наступление продлилось недолго, однако на каком-то этапе биафрийская армия находилась всего в сотне миль от Лагоса.

Смотрю в баре отеля новости, отснятые нигерийским телевидением. Федеральные войска занимают биафрийскую деревню. Крепкие мужчины с автоматами, — кажущиеся в форме еще более крепкими, — толкают перед собой маленьких, костлявых людей в изодранных безрукавках и шортах.

Сюда мы доехали, по счастью, без приключений, нас только один раз остановили на дорожной заставе. Я показал мои аккредитационные документы, пропуск и сказал „Пресса“ наклонившемуся к окну молодому солдату. „Би-би-си?“ — я кивнул, и он махнул нам рукой: проезжайте. Определенно волшебное слово. Не думаю, что слова „Форма правления“ произвели бы такое же впечатление.

Симеон объяснил мне, что он против войны потому, что не принадлежит к племени Ибо. Он и называет ее „войной Ибо“. Сам Симеон из племени Ибибио — у них и язык другой, не такой, как у Ибо. То же относится к племенам Эфикс, Иджос, Огони, Аннанг и многим другим — всех их правящие Ибо причислили к „Биафре“. А они не хотят входить в Биафру, сказал Симеон. Не хотят быть женами мужчины из племени Ибо.

Симеон спит в машине, а я занял на четвертом этаже номер, выходящий на пустой плавательный бассейн. В отеле оживленно, полным-полно людей разных национальностей — русских инженеров, итальянских подрядчиков, ливанских бизнесменов, британских „советников“. Я спросил у дюжего англичанина, как добраться до фронта, — он ответил, что линии фронта не существует, просто ряд ведущих в Биафру дорог перекрыт солдатами. Как услышите стрельбу или солдаты скажут вам, что дальше ехать нельзя, можете считать, что вы на фронте.

Съел в столовой цыпленка с рисом и вернулся в бар, выпить напоследок пива. Там сидело несколько пьяных офицеров Федеральной армии со своими подругами. Принял снотворное и лег спать.

Воскресенье, 16 ноября

Мы проехали через Варри и обогнули Порт-Харкорт. На дороге много военного транспорта; причудливый вид океанской яхты на борту танкера — добыча какого-то бригадного генерала, полагаю, — идущего на военно-морскую базу в Лагосе. Руководствуясь указаниям Симеона, покатили в неопределенно восточном направлении. В Бенине нам говорили, что Икот-Экпене отбит у биафрийцев, а фронт проходит теперь по дороге Аба-Оверри. Симеон сказал, что если мы сумеем добраться до Абы, то дальше он уже сам отправится в деревню по идущей бушем тропе. Один раз мы попали в неприятное положение — на одинокой дорожной заставе молодые солдаты, от которых густо разило пивом, театрально размахивая автоматами, приказали нам выйти из машины. Я дал им немного денег и сигарет, это их угомонило, и они сказали, что тут проезжали и другие журналисты и что все они живут в отеле „Развязка“ около города, называемого Манджо, к югу от Аба. В Манджо мы приехали в четыре пополудни. Остановив машину, я услышал доносящееся откуда-то с севера буханье и бормотанье артиллерии. Симеон разделся до трусов и заявил, что отправляется прямо сейчас. Я дал ему немного денег, и он ушел в буш — довольно веселый, как мне показалось. Думаю, он радуется тому, что предпринимает хоть что-то, — и в конце концов, он тут у себя дома. Я обещал ждать его три дня, если получится, потом мне придется возвращаться назад.

Поселился в „Развязке“, получив плохонький, кишащий насекомыми номер с некрашеными бетонными стенами. Односпальная кровать застелена серой нейлоновой простыней, электричество то включают, то выключают. Отель стоит пообок достроенной лишь наполовину транспортной развязки — отсюда и его наводящее на определенные размышления название. В эту развязку входит шоссе и еще одно из нее выходит. Другие соединения дорог, которые позволили бы развязке функционировать должным образом, еще предстоит построить. Неподалеку отсюда расположен армейский склад провианта — армия не то отбивает Икот-Экпене у противника, не то пытается его удержать. Бар отеля, занимающий бóльшую часть первого этажа, освещен лиловыми и зелеными флуоресцентными лампами, здесь почти весь день просиживает с десяток скучающих проституток с прическами „афро“ и в очень коротких юбочках. Время от времени одна из этих девочек, приволакивая ноги, подходит и вяло предлагает себя. В баре жарко, вентиляторы на потолке по большей части не работают, но пиво все же слегка охлаждено.

Около 8 вечера к отелю подкатил джип, из которого высадились двое журналистов. Одним из них был тот поляк, с которым я познакомился в Лагосе, Зигмунт Скарга, другим — тощий, нервный англичанин с длинными светлыми волосами и в зеркальных очках. Увидев меня, он явно встревожился и тут же спросил не на „Таймс“ ли я работаю. Когда я назвал „Форму правления“, он, похоже, успокоился — „Хороший журнал“, сказал он. Его зовут Чарльз Скалли. Мы выпили пива, поговорили. Скалли побывал в Биафре и, сдается, проникся к Оджукву [204] уважением, какое ученик испытывает перед учителем; Зигмунт в выражениях более осторожен. Провозглашение независимости дело хорошее, указал он, но если ты при этом намереваешься забрать с собой 95 процентов принадлежащей нации нефти, драки тебе не избежать. Скалли, услышав это, сильно разгорячился — Нигерия вовсе никакая не нация, ее создали викторианские геодезисты, произвольно проведшие по карте несколько линий; Биафра обладает племенной и этнической целостностью, которая оправдывает ее стремление к независимости. Тут я сообщил им мнение Симеона о том, что другие племена не желают быть женами мужчины из Ибо. От моих слов Скалли распалился не на шутку и спросил у меня, тоном совершенно оскорбительным, давно ли я в Нигерии. Когда я ответил — четыре года, воинственного пыла в нем поубавилось: сам он провел в стране всего шесть недель.

Понедельник, 17 ноября

Сегодня утром отправился с Зигмунтом интервьюировать полковника „Джека“ Околи, величающего себя „Черным львом“ нигерийской армии — он командует частями, штурмующими дорогу Аба-Оверри. Красивый, сильный мужчина с тонкими усиками эстрадного идола, никогда не снимающий темных очков. Носит на поясном ремне два автоматических пистолета, а на ногах замшевые сапоги по колено. Ему присуща грандиозная самоуверенность, какую, наверное, ощущают накануне победы все воинские командиры. Я спросил, находится ли Икот-Экпене под его контролем. „Мои мальчики подчищают там“, — ответил он. Околи все время сыплет „мальчиками“, „парнями“ и „ребятами“; Зигмунд сказал мне, что Околи вывез из мест боев столько потребительских товаров, что хватило бы на приличных размеров универсальный магазин. Полковник Джек предсказывает, что к Рождеству война закончится. Интересно, сколько военных произносили такую же похвальбу на протяжении веков?