Файф-о-клок - читать онлайн книгу. Автор: Иржи Грошек cтр.№ 29

– Спасибо! – выразила свою признательность Анна, когда вдоволь наугукалась.

А портье раскланялся и вернул мне путеводитель…

Русские туристы разочарованы – им негде постучать по столу дохлой рыбой. Потому что пиво в Праге принято пить с кнедликами, а кнедлики не стучат – они колобки из теста…

На улице было холодно, как и предписано для декабря месяца. Мы сели в такси, Анна сказала «Олд бридж», и через десять минут нас доставили в центр города. Где по Карлову мосту разгуливали туристы и фотографировались у каждой из тридцати скульптурных композиций в стиле барокко. Я тут же выбрал «Кирилла и Мефодия» и спрятался за ними от ветра. Можно сказать, примазался к этой группе и заиндевел до такой степени, что со мной тоже стали фотографироваться. И если дома, разглядывая снимки, вы обнаружите недопустимое количество миссионеров в виде изваяний – знайте, что третий слева это я. Или второй? Сам до сих пор путаюсь…

– Немедленно вылезай! – посоветовала мне Анна. – А то застудишь придатки!

Конечно, она рассуждала по-женски, но все равно я не двинулся с места, потому что придатки бывают разные. И могут звенеть при ходьбе от переохлаждения. А нужна ли такая самореклама? Однако Анна предполагала, что я попросту тяну время и выжидаю, покуда все посудные лавки закроются. И поэтому она разразилась гневной тирадой. Прямо на Карловом мосту…

– Я видела, как горят рукописи, я слышала заседание ученого совета, я предполагала, что «Слово о полку Игореве» навсегда утрачено, я разбирала отчеты археологических экспедиций, я получала гранты за составление библиографий, я дважды заслужила триумф в виде оваций, четырежды – на колеснице и тридцать три раза была провозглашена лучшим библиотекарем Санкт-Петербурга и пригородов! – заявила она. – И почему после этого я не могу посмотреть на вазочки?! В собственное удовольствие!

– Потому что он сволочь! – сказала Маша и пыхнула фотоаппаратом…

Если честно, я эту личность заметил, как только очутился на Карловом мосту, но думал, что мне опять мерещатся папарацци. Ведь после так называемой Критской экспедиции прошло достаточно много времени, и подобные совпадения с Машей случаются только в романах. Конечно, великосветский бомонд периодически сталкивается на модных курортах. Зимой – на Таити, летом – на Гаити… Но я не собирался писать роман про бомонд, и поэтому встреча с Машей была незапланированной. С моей стороны, разумеется… Потому что после Литературного института я занимался чем попало и на пушечный выстрел не подходил к филологии. Был слесарем, администратором Дворца культуры, плиточником-облицовщиком, режиссером на телевидении, дворником – и теперь тихо сидел в своем рекламном агентстве. Иногда вторгался в модельный бизнес, иногда не вторгался, однако за все это время не написал ни строчки. И как мне казалось – окончательно выздоровел. Да только литература дремлет в человеке, словно желтая лихорадка в недрах Африки. И достаточно какой-нибудь блондинистой обезьяне цапнуть потенциального писателя за живое – и все! Пошла гулять инфекция…

– Шишел-мышел! – воскликнула Анна, глядя на Машу. – Вы тут со спонсором или отдыхаете?

Не знаю, как здоровается бомонд, но милые дамы не тратили времени на разминку, а сразу же сблизились и стали мутузить друг дружку, пренебрегая Женевской конвенцией. Или какие там есть международные правила у женской хартии? «О спонсорах – только хорошее; ногами – не пинаться…» И внешне все выглядит благопристойно – с улыбочками и прибауточками, – но лучше держаться подальше от этого мочилова… Я, Кирилл и Мефодий так и поступили. Тем более что никто нас не поминал в качестве повода для скандала. Здесь были свои – древние, женские – счеты. Ведь я всего лишь съездил с Машей на Крит, а Кирилл и Мефодий предоставили алфавит…

– Ёпсели-мопсели! – отвечала Маша, разглядывая Анну. – Мы тут отдыхаем! А у вас ожидается прибавление семейства?

Конечно, она шифровалась и намекала, что Анна слегка поправилась, однако у каждой женщины в голове «Энигма», как у фашиста. И парочка шифровальных аппаратов друг друга поймет практически без усилий. Ну, например… «Вчера я купила новую тряпочку, – передает аппарат Маша для аппарата Анна. – И мне не терпится эту тряпочку нацепить. Точка, тире, две точки… Я буду ее демонстрировать, а ты поприсутствуешь ради контраста, аки корова!» «Что-то не хочется! – отвечает Анна. – Точка, две точки, тире, тире… И лучше проваливай к чертовой матери!»

– Ну, я пошла! – сказала Маша. – Приятно было увидеться!

– Ага! – попрощалась Анна. – Фотографии присылай!

– Непременно! – заверила Маша и отчалила…

А я продолжал размышлять над сюжетом, что развивался на моих глазах. Вспомнил друга-редактора Александра и решил показать ему роман, когда тот напишется. Через год, через два, через три, но я понял, что – попался. Подцепил инфекцию на Карловом мосту, обретаясь между Кириллом и Мефодием.

– Вазочки на сегодняшний день отменяются! – вдруг заявила Анна. – Где тут подают пиво с кнедликами?! Веди меня, Сусанин!

Один мой знакомый ребенок по имени Надя готовился к поступлению в художественную школу Эрмитажа. Поэтому его надували, как мыльный пузырь, всякими искусствоведческими приколами: кубизм, модернизм, Ван Гог, Пикассо и Гойя… В результате ребенок оттарабанил все, что в него надули, и приумолк, загадочно зыркая глазами. «А скажите-ка, Надя, – спросили строгие экзаменаторы, – что вам больше всего понравилось в Эрмитаже?» «Честно?» – поинтересовался ребенок. «Честно!» – подтвердили экзаменаторы. «Мумия!» – признался ребенок Надя и горько заплакал…

Я к тому, что, несмотря на архитектуру и вазочки, самое замечательное в Праге – пиво. И как только Анна с этим согласилась, мы отправились в ближайшую пивницу…

* * *

Александру привет! Думаю, что действие романа с предположительным названием «Фриштык в потемках» будет происходить в Праге – куда ж от нее деться! Посылаю тебе небольшую главу – «С пивом по Праге»! Извини, что всю содержательную часть я выхлебал и предлагаю только сухой текст. Но какого дьявола сидел ты в редакции и не поехал с нами?!

Фацеция первая

Санкт-Петербург. 15 августа 2000 года

Я много раз пробовал завести ежедневник, чтобы записывать мудрые мысли. Иначе им негде приткнуться. Они скитаются по извилинам – из левого полушария в правое, роются на помойке и спят где попало. От такого образа жизни мудрые мысли постепенно спиваются и теряют человеческий облик. «Сейчас подойду к милиционеру и ка-а-ак наподдам!» – ну разве догадаешься, что лет пятнадцать назад это была довольно приличная мысль, правда, не помню какая. Но за годы скитаний она окончательно распоясалась и теперь лезет в драку со всякими прописными истинами, особенно после текилы. Идут себе десять заповедей, как положено, – в рясах и парами, никого не трогают, а тут появляется нетрезвая мысль да как даст «Неубию» в ухо. После чего «Невозжелаю» – по шее, «Неукрадаю» – по морде, и – пошла свистопляска! Десять библейских заповедей моментально преображаются и давай колотить дебошира – кто кадилом, кто молитвенником. Лупят и приговаривают: «Око за око, зуб за зуб, око за око, зуб за зуб!» Чего, собственно, и добивалась подзагулявшая мысль – вывести заповеди из себя. Вот и валяется теперь – битая, пьяная, но довольная. А я мучаюсь от головной боли: зачем возжелал чужую жену, зачем покусился на святое?!