Красный Франкенштейн. Секретные эксперименты Кремля - читать онлайн книгу. Автор: Олег Шишкин cтр.№ 66

Другим оппонентом Майрановского был его коллега Борис Тарусов, интересовавшийся близкой темой: закономерности взаимодействия токсинов с протоплазмой, а в дальнейшем — последствия действия ионизирующей радиации.

Ионизирующую радиацию Тарусов начал изучать еще в 1935 году в том же ВИЭМе, когда вошел в состав научной бригады профессора Франка, занимавшейся «проблемой изучения биологического действия лучистой энергии»21. Здесь тоже были указаны «оборонные темы».

13 ноября 1943 года пленум ВАК принял решение об утверждении в ученом звании профессора по специальности «патофизиология»22. Конечно, диссертация Майрановского была полностью поддержана, а его опыты получили самую высокую научную оценку у руководства НКВД.

Да и вообще 1943 год стал для Григория Моисеевича годом серьезных научных побед и ударного труда.

«Во время моих опытов по применению ядов, которые я испытывал над осужденными к ВМН (об этом я показал ранее), я столкнулся с тем, что некоторые из ядов могут быть использованы для выявления так называемой откровенности у подследственных лиц.

…Для этой цели Федотовым были выделены человек пять следователей, фамилии которых я не помню (один из них как будто был Козырев), а также подследственные трех родов: сознавшиеся, не сознавшиеся и частично сознавшиеся. Над ними и проводились мною опыты вместе со следователями. Вкратце меня следователи информировали об обстоятельствах дела и о тех вопросах, которые интересовали следствие…» [39]

А как же бессмертие, вечная молодость, омоложение старческих тел? Ну что ж, и для них было свое место в научных поисках советского небывалого института.

Глава X плана научной работы на 1935 год ВИЭМа была посвящена собственно старению. Есть смысл полностью процитировать этот пункт.

«1. Нормативы обмена при старении.

2. Изменение реактивных способностей организма, в зависимости от возраста.

3. Продолжительность жизни и константа Рубнера.

4. Изменение биоколлоидов при старении.

5. Физико-химическая характеристика крови при старении.

6. Возрастные изменения адаптации органов чувств.

7. Атеросклероз»23.

Звучало мудрено. Но на то она и наука, чтобы темнить. Сталин одобрительно относился к исследованиям ВИЭМ. Регулярно в доме Горького на Никитской вождь вместе с писателем выслушивали сообщения ученых института об очередном прорыве в неведомое. Здесь, в мягких кожаных креслах, властители кремлевского холма с замиранием сердца ловили каждый новый научный пассаж, посвященный триумфам жизни и смерти. Но все больше и больше Иосиф Виссарионович начинал подозревать, что и в ВИЭМе врачи продолжают мудрить, ходить вокруг да около. Как-то он даже раздраженно пожаловался на них научному руководителю клинического санатория «Барвиха» Лечебно-санитарного управления Кремля Ивану Александровичу Валединскому. Вождь сурово журил этих замороченных бесплодной наукой докторов: «Много занимаются теорией, мало дают в практику и не занимаются проблемой продления жизни»24.

Такой вывод Сталина был равносилен смертному приговору.

История с неудачным омоложением, другие просчеты ВИЭМ и Лечебно-санитарного управления Кремля, например в лечении Горького, потом Жданова и самого Сталина, подсказали Иосифу Виссарионовичу одну простую, но страшную мысль: ученые и врачи составляют в СССР большую организацию дипломированных аферистов и убийц, которые руководят врагами поменьше, выступающими в роли тупых чучел. Вначале они выкачивают из государства деньги, а потом уже и кровь из его не в меру доверчивых вождей. Репрессии раздосадованного и подозрительного диктатора не заставили себя долго ждать.

Разочарование в медицине было для Иосифа Виссарионовича одним из главных разочарований в жизни. Он хотел побыстрее забыть проклятых обезьян и их уже бессмысленные гениталии.

А новые мудрецы уже усаживались у трона советского монарха и предлагали ему новые рецепты. Одним из них стал профессор Александр Богомолец, сумевший создать «сыворотку молодости». Он избрал новую тактику разговоров о бессмертии. Богомолец утверждал: «Как и любую болезнь, преждевременную старость надо было стремиться не допустить».

Казалось, в прошлое уже уходила история с обезьяньими яйцами, омоложением и гибридами, однако память диктатора по-прежнему возвращалась к ней. Неудача терзала его душу, и вновь и вновь появлялись в советских печатных изданиях следы минувшего провала. Видимо, этим и следует объяснить то, что, когда в 1941 году Большая советская энциклопедия опубликовала статью «Расы», она содержала следующий пассаж: «Особое место в расизме занимает выдвинутая в начале XX века т. н. евгеника, или зоотехния, примененная к человеку. Однако и это “последнее слово” расизма оказывается очень древним творчеством идеологов рабовладения»25. Это был туманный отголосок истории с гибридами профессора Иванова. «Зоотехния, примененная к человеку», не раскрыла тайны происхождения человечества и человечности. Возможно, эти понятия находились в иной плоскости бытия, имевшей некоторое отношение к бессмертию, к иррациональному? Или их происхождение было трудно выяснить опытным путем? А может, все же виновата бесчеловечная воля диктатора? Жестокая прихоть, остановившая жестокий эксперимент?

Однако советских вождей еще очень долго продолжала мучить жажда бессмертия и омоложения. В 1970-е годы глава 4-го Главного управления при Минздраве СССР академик Чазов способствовал практике американского врача Молнара, прославившегося в области применения тканей человеческих зародышей для тех же целей пресловутого омоложения. И тем не менее многие члены ЦК КПСС брежневского призыва отошли в мир иной в состоянии древних развалин. Еще одна панацея оказалась бессильной перед вечным законом природы и, в сущности, перед временем, которому человек обязан платить дань собственной шкурой, даже если это шкура знаменитого борца за мир.

Советская геронтократия, конечно же, рассчитывала на советскую геронтологию. Но, когда она был бессильна, старики прибегали к испытанным методам лечения и традиционного замедленного ухода в мир иной. В конце 1960-х годов стало ясно, что возраст основного контингента Политбюро в ближайшем будущем достигнет черты неизбежной смерти. К этому периоду стало активно готовиться главная кузница партийного здоровья — Четвертое главное управление при Минздраве СССР. Ведомственное издание «Кремлевская медицина» так характеризовала начало падежа Политбюро: «Значительное внимание к вопросам реабилитации возникло в конце 60-х годов в связи с ростом заболеваний ишемической болезнью сердца, появлением массы больных, перенесших инфаркт миокарда и в значительной части отстраненных от активной трудовой деятельности»26.

Возможно, жизнелюбам из ЦК КПСС следовало обратиться к американской компании «Алькор», сохраняющей тела своих клиентов в специальных холодильных камерах. Роберт Эйтингер, создатель крионики, науки о замораживании, считает, что бессмертие — вовсе не пустая идея. Возможно, жизнь в холодильнике — самая здравая идея. Замороженные партаппаратчики могли бы снова ожить в XXII веке и стать экспонатами музея человека будущего.