Золото Иссык-Куля - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Кадыров cтр.№ 21

2.

Найти себе компаньона было не трудно. Позвонив своему бывшему однокласснику Володе Шестопалову, я объявил ему, что приобрел металлоискатель. После короткого молчания Шестопалов произнес замечательную фразу: «Где копать будем, знаешь?» – «Конечно, знаю! В одной Чуйской долине сотня мест, где были древние поселения. Я уж не говорю об Иссык–Кульской котловине». Второй вопрос Володи был тоже сакраментальный: «Когда едем?»

И вот мы пробираемся на машине вверх по ущелью Шамси, которое расположено недалеко от городка Токмак. Когда–то, после окончания института, мы с женой прожили четыре года в этом небольшом городке. Мы были молодыми специалистами и работали по распределению на камвольно–прядильной фабрике. Сначала ютились в общежитии для семейных, потом получили роскошную по тем временам двухкомнатную квартиру, построенную по улучшенному проекту.

У меня с детства хранилась небольшая книжка–путеводитель туристических маршрутов по Киргизии, написанная Маречеком, старейшим альпинистом и туристом. Я знал ее чуть ли не наизусть. Я тщательно изучил каждый маршрут и мечтал, что когда–нибудь пройду по нему. Оказавшись в первый раз в Токмаке, я принялся исследовать близлежащие горы и ущелья.

Токмак в те годы был развивающимся городом, «промышленным спутником» города Фрунзе – так называлась тогда столица Киргизии. В Токмаке было несколько больших предприятий: стекольный завод, мясокомбинат, фабрика по первичной очистке шерсти, авторемонтный завод, который выпускал небольшие пассажирские автобусы. Строилась камвольно–прядильная фабрика, на которой устанавливалось современное итальянское оборудование. Возводился радиозавод, который должен был сотрудничать с южно–корейской фирмой «Голд Стар».

В городке в основном жили русские (потомки переселенцев девятнадцатого века, осевшие в этих краях), бывшие зеки, направленные в Токмак на поселение и немцы. Последние стекались в Токмак со всех концов необъятной советской страны. Из Киргизии, в частности из Токмака, немцы могли уехать на ПМЖ на историческую родину, в Германию. Видимо, были здесь какие–то послабления со стороны властей. Правда, психологическое давление на отъезжающих было очень сильное.

Я тогда был мастером электроцеха, и как–то одному работнику–немцу из моей бригады пришло приглашение на выезд.

Нас обоих вызвали в горком Коммунистической партии. Собралось в кабинете человек, наверное, десять из всяких отделов. Игорь Вайс, мой электрик, стоит посередине кабинета как на лобном месте. На него сыплются со всех сторон вопросы, словно автоматные очереди:

– Тебе, паразиту, Советское государство дало все: бесплатное образование, медицину, лечили тебя, предателя, бесплатно, а ты в капитализм захотел, мерзавец! Плохо тебе жилось, подлецу?

Работа у тебя есть. Ты хочешь пополнить собой ряды безработных на своей исторической родине, лодырь? Хочешь пособие по безработице получать? Ух, зря мы вас в сорок пятом не добили. Надо было всех уничтожить. Сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит. Фашисткое нутро в вас говорит. Тебе, как нормальному советскому человеку, квартиру дали, дети твои в детский садик ходят, местком каждый год путевки выделяет, а ты наложил большую кучу на нас, советских граждан, сволочь!

– Тебя воспитывали в патриотическом духе, а ты, негодяй, вынашивал свои черные планы в своей мерзкой душе, как бы поскорее предать свою родину, которая выкормила и вспоила тебя, немецкое отродье? Вот, пусть твой начальник тебе в лицо скажет, что он про тебя думает.

Ну, встаю я, юноша двадцати трех лет отроду, и говорю такие слова:

– Люди добрые, отпустите вы Игоря на родину, у него там родственники и душой он там. А потом, зачем нам, советским людям, нужна пятая колонна? Случись что, они же против нас пойти могут. Отпустите его с богом!

На меня все десять пар глаз членов горкома партии так посмотрели, словно хотели испепелить на месте. Такой подлости от меня, комсомольца и советского парня, они никак не ожидали – чтобы вот так просто взять и отпустить живым врага. Когда мы покидали помещение, меня отозвали в сторону и строго предупредили, чтобы я на подобных заседаниях больше не появлялся. На что я с радостью согласился.

В горах близ Токмака была благодать. Рабочим людям, трудившимся на производстве, воскресные дни нужны были либо для того, чтобы с хозяйством возиться, у кого оно есть, либо водку пить, чтобы смысла жизни не потерять. Поэтому в горах было тихо, туристов практически не было. Только охотники, чабаны и егеря. Живности в осенних горах, когда я попал туда, приехав в Токмак после военных сборов в сентябре, было много. По осыпям при моем приближении бежали, вытянув свои короткие шеи, сотни жирных каменных куропаток: чилей и кекликов. В зарослях вдоль рек трубно кричали фазаны, внезапно пугая меня шумным вылетом из–под ног, бестолково махая крыльями и неуклюжа волоча за собой свои пышные хвосты. В чаще арчовника на склонах гор можно было вспугнуть стадо кабанов, которые с дикими воплями и громким топаньем спешили скрыться с глаз. На свежевыпавшем за ночь снегу можно было найти следы хозяина этого ущелья – барса. Следы были пугающе большими. Представлялся сильный могучий зверь, который неспешно пересек лог, обходя свои владения. Вокруг скал были видны цепочки отпечатков раздвоенных копыт – это горные козы, любимая добыча снежного барса. Видимо, их–то и высматривал хозяин гор.

Чистый снег – как увлекательная книга: на нем записаны различные истории. Вот, прямо из–под снега, вынырнул какой–то маленький зверек – полевка или пищуха, немного пробежал по поверхности и опять скрылся под снег, заметив опасность. На белом листе появились следы лисицы. Она остановилась и вслушивается, что творится под ее ногами. Уловив деловитое шуршание ничего не подозревающего грызуна, лиса встает на задние лапы и разом обрушивается передними на рыхлый снег. Небольшая ямка, обагренная капельками крови, говорит о том, что охота прошла успешно.

В небе парит пара беркутов. Их острые глаза зорко оглядывают окрестности. Они тоже ждут свою добычу. На белом снегу ее видно издалека.

Возвращаюсь к оставленной палатке и обнаруживаю, что у меня были посетители. Снег вокруг палатки пестрит множеством отпечатков лап то ли волков, то ли собак. Все мои съестные припасы выпотрошены из рюкзака, остался только рис, но и тот рассыпан вокруг. Пришлось мне идти домой не солоно хлебавши. Но я был счастлив, что хоть пару дней дышал природой, наслаждаясь ее первозданной красотой.

Бывал я и в ущелье Шамси, куда теперь лежала наша с Шестопаловым дорога. Один мой знакомый как–то в разговоре упомянул, что на терраске возле реки Шамси видел следы древних построек. Я сначала удивился: зачем надо было возводить какие–либо сооружения далеко в горах? Потом, почитав исторические книги и документы, я узнал, что через ущелья Шамси и Кегеты проходили торговые пути из Нарына в Чуйскую долину. Видимо, в Средние века тоже существовали налоговые службы, которые взимали определенную дань за проход каравана через контрольно–пропускной пункт. В то же время, наверное, эти пункты служили и пограничной охраной. По всей вероятности, такие таможенные крепости существовали во всех ущельях, через которые можно было пройти в густо заселенную Чуйскую долину.