Уроборос - читать онлайн книгу. Автор: Этери Чаландзия cтр.№ 9

Вскоре — видимо, приковав ребенка наручниками к автомобилю — мегера вернулась. К радости Нины, официанты решили, что этот ланч закончился скандалом и убрали все со стола. Пока злая ведьма наказывала отпрыска, ее место заняли. Свидетели расправы не без интереса наблюдали за поведением хищницы. Она еще больше покраснела, то ли от неловкости, то ли от нового приступа злости, завертелась на месте, столкнулась с человеком, вошедшим с мороза в заиндевевших очках и огромной собольей шапке, едва не плюнула в пол, развернулась и сбежала. Стаи бешеных собак не хватало вслед. Итальянцы переглянулись, помолчали, вернулись к своим макаронам и загалдели вновь. Новый день, в котором люди любили и берегли друг друга, набирал обороты.

Нина допила кофе, оделась, замотала шарф поплотней и вышла на улицу. Было промозгло и сыро, отовсюду тянуло ветром. Стараясь не поскользнуться, она побрела вдоль канала в сторону Невского. Ее плечи поникли под грузом тревожных мыслей. Необратимость — ужасное слово. Никто не называет необратимыми перемены к лучшему. Это как билет в один конец без всякой надежды на возвращение. И страшно, когда человек не умирает физически, но его уход оказывается в каком-то смысле хуже смерти. Вот он сидит напротив, смотрит на вас, ест суп и прикуривает сигарету и, даже если вы сто раз подтвердили свои намерения, уверенной рукой подписали резолюции, убедились сами и убедили друг друга, что все, это конец, развод, разъезд и расставание, вы все равно будете сомневаться. Или надеяться. Долго. Даже когда все кольца будут переплавлены, паспорта переписаны и адреса стерты. Да, дела… Нина поежилась.

— Да люблю я тебя! Люблю! Люблю, я сказал! — кричал в телефон прохожий в меховом пальто.

Не было в его словах никакой любви, одно отчаяние. И злость.

Она подошла к Банковскому мосту. Хвостатые грифоны мерзли под шапками снега. В детстве они пугали ее. Сусальные крылья. Фонари над головами. Тросы из пастей. Порой ей снилось, что колдовство теряло над ними власть, львы выплевывали осточертевшие оковы, встряхивались от векового оцепенения и разлетались во все стороны. Мост падал, и она всегда стояла на его середине…

Нина потрогала ледяной камень. Страдальцев любви, чтобы они не мучились и не мучили других, надо отлавливать, обливать смолой и поджигать. Пусть горят со всеми своими муками, сомнениями и немым укором в воспаленных глазах. Будет больно, но еще больнее тосковать годами, сомневаясь и веря в чудо.

Иногда оно не происходит.

* * *

В проводах под фонарем бился обмякший надувной лев. Большая аляповатая игрушка, очевидно, выпущенная в воздух под приветственные крики и треск шампанских пробок. Перед входом в кафе тротуар был засыпан конфетти и лепестками роз. Похоже, здесь отмечали очередную свадьбу. Скромное заведение на углу их дома было очень популярным. Егор часто замечал припаркованные рядом автомобили в бантах и лентах и веселые компании вокруг молодоженов. В такие моменты Егор особенно остро чувствовал приступы мизантропии. Дешевый белый шелк, искусственные цветы, пошлые тосты — что они праздновали, наивные дураки? Вялый лев, запутавшийся в проводах, — вот символ их будущей «счастливой семейной жизни».

Егору всегда было жаль мужчин. Женщины тоже были достойны сожаления, но их он, скорее, не понимал и опасался. Он чувствовал ту лютую ненависть к мужчинам, которую они поколениями несли в своей крови. В молодости Егор удивлялся, наблюдая за тем, как совсем юные девушки, перепив портвейна, превращались в злобных фурий. Они явно еще не успели настрадаться в собственной жизни, но уже были полны слез и жажды мести. А отомстить они могли страшно. Многие в силу глупости порой просто не знали, на что способны.

Много лет назад мальчик, учившийся в параллельном классе с Егором, покончил собой. Лег одетым в ванну и вскрыл себе вены. Ни предсмертной записки, ни каких-то причин — с кем-то поругался, поссорился, родители наказали. Ничего. Но Егор знал, что случилось. Тот парень ухаживал за девицей из их класса. Наглая шалашовка то приближала его, то отталкивала. А потом пустила, наконец, к себе в постель. Он разделся, и она покатилась со смеху. Егор случайно услышал, как наутро, хихикая, как мерзкие гиены, они с подружками обсуждали член мальчика. Она называла его кривым, косым, маленьким и уродливым. А мальчик уже лежал в кровавой ванне…

Егор тогда долго вынашивал планы мести и прикидывал, как наказать мерзавку, но вскоре автобус сбил ее мать, и вся семья переехала в другой район. Дело было закрыто.

Чем больше Егор узнавал женщин, тем больше запутывался. Как подушка пером, они были набиты странностями. Раз в месяц страдали, истекая ненужной кровью. Их жизнь сопровождали истерические припадки, ложные беременности, зависть, ревность, фригидность, депрессия. Вечная борьба с весом и возрастом, крашеные волосы, крашеные губы, ногти, кое-кто даже соски себе красил. Каблуки, корсеты, секреты. Они были способны с помощью подручных средств перехитрить саму природу, не то что обмануть мужчину. Те из них, кому не хватало колдовства и фантазии, были достаточно безрассудны, чтобы лечь под нож. Но этим важнее было обманывать самих себя.

В юности они снились ему по ночам: пьяная Мэрилин Монро, гуляющая по квартире голой, стокилограммовая Мария Каллас, глотающая глистов, Фрида Кало, истязающая свое тело ненужными операциями, графиня Батори, плавающая в крови девственниц, Эдит Пиаф с бутылкой, Дженис Джоплин с косяком, Медея с трупами, смерть с косой. Женщины казались Егору куда интереснее мужчин, но порой внушали ему ужас. Они были заодно и шли плотным строем. И кровь, которую они теряли каждый месяц, объединяла их племя.

В детстве у него была своя героиня. Жанна. Орлеанская дева. Она виделась ему стройной девушкой с рыжими волосами. Она была безрассудна и смела, потому что не знала, чего бояться. Она и себя не знала, зато слышала голоса. У нее были сила, отвага, божий дар и промысел, и не было матки. Жанну не привлекали мужчины, но она стала повелевать ими. Однажды им это надоело, и они сожгли проблемную деву. Она приходила к Егору во снах. Садилась у кровати, опиралась на свое копье и тихим голосом пела какую-то печальную песню. Егор думал, эта уж точно жалела, что у нее нет члена. Хотя разве здесь что-то можно было сказать с уверенностью? Их кровь мешалась столетиями, ангелы грешили с демонами и, глядя на свою очередную подругу, Егор только гадал, что и как сошлось в ее родословной. Озадаченные неизвестным, мужчины сами порой становились немного безумными. И за свое безумие и страх они жестоко мстили.

Постепенно всевозможные Маши и Оли, ничем не выдающиеся, но тоже способные внести свое слово в дело феминного макабра, навели Егора на мысль, что за их хитростями, слабостями и слезами стоит жестокий расчет. Узнав многих поближе, Егор понял, что собственноручно дописал бы несколько глав к «Молоту ведьм».

С мыслью о ведьмах он вошел в подъезд своего дома и вызвал лифт. Вместе с ним в кабину вплыла соседка с пятого этажа, силиконовая телка с резиновыми губами и сиськами. Надменно процедила приветствие. Ну конечно, этот мир давно лежал у ее ног. «Трахнуть бы тебя сейчас прямо здесь, в этом лифте», — вдруг подумал Егор, склоняясь в преувеличенно подобострастном полупоклоне. Задрать так, чтобы все лишние жидкости брызнули на отполированные стены. Чтобы повисла и обмякла, как тот сдувшийся и бесполезный пошлый лев на проводах. Он громко попрощался. Стуча каблуками, ведьма царственно удалилась, унося на себе дохлого песца и неоправданные мужские ожидания.