Та, что гасит свет - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Рыков cтр.№ 69

— Ну я же говорил, — резюмировал Иван Анатольевич и посмотрел на Бориса Антоновича: — Слушай, а ты там не видел: «Хочу найти переводчика с португальского?»

— Мне кажется, они не знают, кто такие переводчики, — защитил друга Саша.

— Эх, эх, — потер ладонью затылок врач. — Мясо! Нужно мясо! Нужна уютная комфортабельная пещера! И умение добывать огонь — ну, эти ваши De Grisogono, да? Знаете, есть еще такая категория женщин — чтобы свою самооценку поднять и перед подругами повыделываться, им обязательно нужно перепихнуться с известной личностью. У ребят из «Комеди Клаб» от предложений, наверное, нет отбоя. Важно, чтобы был человек «из телевизора», потому что они ничего, кроме телевизора, не знают. А кто он, что он… Смотрел я случайно передачу по СТС с Тиной Канделаки. У одного из «Иванушек» спрашивают: «Символ Японии»? Мнется. Подсказывают: «Круглое такое». Мнется так, будто пи́сать хочет. «Красное, — подсказывают, — от него тепло». Тупая рожа не находит ответа. «Ну солнце!» — чуть ли не выругавшись, говорит Канделаки. И ответьте: сколько девушек от пятнадцати до двадцати пяти готовы дать «Иванушке» без особой прелюдии?

— Подожди, — привстал с постели Борис. — А как же твоя пациентка, у которой тоже проблемы с позвоночником? Маргарита, кажется? Которая работает в «РусАле», получает двести тысяч долларов в год, не считая бонусов, имеет ребенка от первого неудачного брака. Ведь она поселила у себя на ста пятидесяти квадратных метрах невесть откуда взявшегося парня… Все сама, и не нужно ей «мяса», а требуется именно мужик…

— Госпожа Никитина? Так мы же говорим об общей картине, а ты мне приводишь единичный случай, исключение. Ну да, в природе есть чудеса. Рыбы, живущие на глубине две тысячи метров. Редкие жемчужины. Алмазы весом в полкило. И вообще, я думаю, что у них в семье она и есть мужик. А он — баба. Не удивлюсь, если Маргарита приходит с работы, а он ее встречает в фартучке у плиты. Да и спит он с ней — ты ее, вообще-то, видел? Наверное, только по праздникам и без удовольствия, а сам себе устраивает встречи с твоими студенточками на денежки, выданные на карманные расходы. Ладно, мне пора, меня люди ждут, давай на посошок, и я пошел. — Выпив и откусив от груши, он сказал: — Я тебе удобное креслице дам…

— Инвалидное? — поднял бровь Борис Антонович.

— Это ты как хочешь назови. На колесиках, чтобы по квартире передвигаться. И узенькое, чтобы в дверные проемы проходило. Ну ладно, до завтра. Эту бутылку допьете, и больше — ни-ни. Я охране скажу, чтобы Сашку второй раз в больницу не пускали, а то еще за следующей побежит. Черти!

Иван Анатольевича погрозил пальцем и ушел.

— Знаешь, Боря, — признался Шурик, — я, похоже, того, опьянел. Пойду я, а то не доеду еще…

— Скажи мне, Саш, как мне теперь жить?

— Не знаю, что ответить. Я же в такой ситуации никогда не был. Мне с женщинами всегда везло:

Знакомства он предпочитает,

Те, что, как снег весенний, тают.

Лишь после самых первых встреч

Обузу сбрасывает с плеч…

Саша положил руку на плечо Борису:

— Знаешь, что мне одна умная женщина сказала? «Если человек в двадцать лет считает, что ему бабы не дают, потому что любят мужиков постарше, так как те богатые, а в сорок не дают, потому что любят молодых и мускулистых, значит, бабы ему просто не дают».

— Ты еще Тулуз-Лотрека вспомни…

— Правильно, внешнее уродство — не помеха. Должна быть харизма. И уверенность.

— А какая у меня уверенность с такой ногой и кособокой походкой…

— Правильно. Вот ты и не набрался нужного опыта. А у тебя, кстати, неплохой шанс начать жизнь заново. Анатольевич с Барковым тебя вылечат, с Натальей разведешься, университет бросишь. Может, еще в Москву переедешь. Сейчас в ЦСКА — Зико, и там теперь куча переводчиков с португальского. Скоро «Спартак» к себе Сколари переманит, а ты тут как тут!

— Ты уже точно в стельку. Какая Москва? Выкарабкаться бы, остаться живым-здоровым и доживать свой век без потрясений, зарабатывая интеллектуальным трудом…

— Интеллектуальным трудом можно зарабатывать в США или Европе, получая гранты на исследования в надежде годам к семидесяти оказаться нобелевским лауреатом. Да и зачем в семьдесят лет деньги? В больницу носить? А интеллектуальный, особенно переводческий или писательский, труд денег не приносит. Вот смотри, Бунин, Грин, Сервантес, Мережковский, Андрей Платонов, Саша Черный — все умерли в нищете. Хемингуэй был богат, но все равно плохо кончил.

— А Набоков?

— Исключения подтверждают правило. Давай по последней, да пойду я…

Оставшись один, Борис Антонович быстро уснул. Алкоголь помог. Провалился он в черноту сна быстро и без сновидений.

На следующий день он был уже дома. Санитар вкатил его в инвалидной коляске в квартиру и ушел. Борис Антонович порадовался, что на крыльце подъезда предусмотрен съезд для детских колясок, — значит, он сможет выбираться на прогулки. Раньше он на этот спуск внимания не обращал…

Договорился с сиделкой. Три недели — и много, и мало, главное — погрузиться с головой в работу, чтобы времени на грустные размышления не оставалось. Взял в одной фирме сложный технический перевод и принялся за дело.

Вечером появилась пожилая женщина, помыла утку, что-то приготовила, сказала, что будет навещать его каждый день. Борис Антонович пока дал ей старые ключи. Саша заказал ему новый замок, но когда будут менять, не сообщил.

Борис Антонович провел тоскливую одинокую ночь, Наталья не появилась. Целый день, забывая поесть, он работал. Вечером услышал, как в прихожей щелкнул замок входной двери. Он вздрогнул и почувствовал легкое головокружение. «Нервишки шалят, — подумал он, — надо взять себя в руки». Наталья заглянула к нему в спальню, без приглашения села на краешек кровати.

— Борис, давай поговорим.

— О чем?

— Ты прости меня за мое поведение в больнице! Знаешь, все произошло так неожиданно, наверное, я просто сорвалась. Пойми, мне самой сейчас нелегко.

— Я понимаю.

— Подожди… Мне действительно негде жить, разреши мне недельки две побыть здесь. Я буду только приходить ночевать, честное слово. Продукты буду покупать, убирать, готовить. Можешь давать мне любые поручения, я все выполню. Я понимаю, что тебе меня неприятно видеть. Да, я виновата, но давай останемся друзьями, зачем нам враждовать? Вован уже ищет съемную квартиру, как только найдет, я сразу уйду.

— Вован… Зачем нужно коверкать имена? Почему не Владимир?

— Ну хорошо. Владимир.

— Это друг Иркиного парня?

— Ага.

— У него же дети!

Наталья с довольной улыбкой пожала плечами:

— Сердцу не прикажешь.

— Да я о другом! Ты же еще одну семью ломаешь! Разве это не понятно?