Там, где меняют законы - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Латынина cтр.№ 25

— Но я же… я же никогда не платил! Ты — моя крыша!

Лицо Извольского ничего не выражало.

— Ты что-то перепутал, — сказал он, — я директор завода, а не охранного предприятия.

Мисин несколько секунд молчал. Глаза его растерянно мигали.

— Значит, это правда? — спросил наконец Мисин.

— Что?

— Что ты нанял Премьера разогнать шахтеров? А за услугу отплатил нами… всеми нами…

Рука Извольского легла на перемигивающийся огоньками селектор.

— Ты сам уйдешь? — спросил директор, — или мне охранников позвать?

Мисин поднял глаза на школьного приятеля. Извольскому было нелегко выдержать этот взгляд. Но от выдержал.

— Зря ты это делаешь, Слава, — тихо сказал Мисин, — зря ты связываешься с братвой. Они тебя до костей сожрут. Они тебе еще Никишина не забыли.

Повернулся и вышел из кабинета.

* * *

Шикарный кабинет директора комбината находился в торце недлинного просторного коридора. Справа и слева шли кабинеты замов. У самого конца коридора табличка возвещала: «П. Е.Чаганин — председатель совета директоров».

Это был кабинет бывшего генерального директора комбината, ныне оставленного на заводе приживальщиком.

Черяга подумал и вошел внутрь.

В приемной Чаганина сидела такая же хорошенькая секретарша и мурлыкал такой же мощный компьютер. Разница была только в том, что в приемной Извольского стояла очередь, как за колбасой, а в приемной Чаганина не было ни одного человека. Секретарша, казалось, была настолько удивлена появлением Черяги, что выпустила из рук мышку, и из компьютера тут же донесся чей-то громогласный вопль.

— Ну вот, — с упреком сказала секретарша, глядя на нежданного посетителя, — опять меня убили.

— А можно поговорить с Петром Евграфовичем? — спросил Черяга, не представляясь.

— А его здесь нет. Он на Воронина.

— На Воронина — это другой офис?

— Да нет, дома он.

Черяга украдкой взглянул на часы: была половина двенадцатого.

— И сегодня он не появится?

— Да вряд ли, — пожала плечами секретарша, — или передать чего?

— Не надо. Я позже зайду, — промолвил Черяга и вышел из пустого предбанника, чем-то неловимо напоминавшего склеп.

Спустя двадцать минут темно-зеленый «Мерс» остановился у автобусной остановки на улице Воронина. Улица, на беду Черяги, оказалась длинной и застроенной сплошь девятиэтажками, и Черяга даже пожалел, что, не желая привлекать к себе внимание, не спросил адреса бывшего генерального.

На остановке двое мальцов в драных штанах пили из горлышка кока-колу, да толкся пожилой пенсионер с сеткой.

— Эй, ребята, — Черяга высунул голову из «Мерса», — а где здесь Чаганин живет?

Молодое поколение ничего про Чаганина не знало, а пенсионер тут же откликнулся:

— А прямо и в подворотню, сынок, сразу за магазином «Молоко». Он со мной в соседнем доме.

Черяга галантно предложил подвезти пенсионера, и тот опасливо взгромоздился в его автомобиль. В сетке жалобно звякнула бутылка кефира.

— Как жизнь, дел? — полюбопытстовал Черяга, — пенсию не задерживают?

— Да так, — сказал пенсионер, — которая российская, ту задерживают, а надбавку заводскую платят.

— А велика ли надбавка?

— Пятьсот рублей.

— А вы с завода?

— Да тут все с завода, милый.

— А что, Петр Евграфыч хороший директор был? — полюбопытствовал Черяга.

— О! Это не директор был, а золото! По всем цехам пройдет, у кого что и как расспросит! Вот, помню, в семьдесят четвертом году…

И старик пустился в рассказ о том, как в семьдесят четвертом году директор лично вручил его цеху переходящее красное знамя и как при этом билось сердце рабочих, исполненных чувства своего высокого предназначения.

— А новый — Извольский? — спросил Черяга, — вы его еще застали?

— А что новый! — с визгливой обидой сказал старик, — молодой еще. Глупый. Наглый. Тридцать четыре года мужику, а завод уже ему принадлежит. Почему ему, а не мне?

Черяга помолчал.

— А добавку к пенсии кто начал платить — Петр Евграфыч или Извольский? — спросил он.

— Да что добавка! На миллион украл, а на грош делится, — с обидой ответил старик.

Бывший директор Ахтарского металлургического комбината Петр Евграфович Чаганин жил на четвертом этаже обыкновенной заводской девятиэтажки, в подъезде с выкрученной лампочкой и за дверью, обитой видавшим виды дерматином.

Черяга долго и безуспешно давил на кнопку звонка. Если бы не телевизор, который громко орал за дверью, он бы решил, что в квартире никого нет. Наконец Денис, отчаявшись, забарабанил в дверь. Телевизор щелкнул и умолк, за дверью послышалось шарканье шлепанцев, и женский голос спросил:

— Вам кого?

Денис поднес к дверному глазку раскрытое удостоверение.

— Я бы хотел поговорить с Петром Евграфовичем.

Дверь распахнулась на ширину цепочки, из-за цепочки вылезла старческая рука, и зацапала удостоверение.

Через минуту цепочка была снята.

— Проходите, проходите, — сказала полная седая женщина в пестром бесформенном платье, обвязанном фартуком.

Тут же Денис был введен в уютную гостиную, обставленную в типичном стиле 70-х годов: польская хельга во всю стену, в хельге — горки хрусталя и посуды, покойные кресла и журнальный столик, на котором стояли конфеты, чай и коньяк.

В креслах сидели двое: высокий сухой старик в тренировочном костюме и шлепанцах, и другой, в чопорном черном костюме — явный гость.

— Присаживайтесь, Денис Федорович, — проговорил старик в шлепанцах, будем знакомы, я Петр Евграфович, а вот это Миша Селиверстов, зашел на чаек, между прочим — бывший первый секретарь горкома, прошу любить и жаловать. Так какими же судьбами московскую прокуратуру занесло в наш изъеденный смогом край?

— Забастовка, — объяснил Черяга, — разбираемся, куда деньги угольщиков делись.

— Ну, это вы у угольщиков и спрашивайте, — рассмеялся Чаганин.

— Вы слышали, что вчера обстреляли пикет, а потом чуть не убили чернореченского мэра?

— Там еще, кажется, профсоюз обстреляли?

— Мэр уверен, что это было сделано по приказу Извольского.

— А, вот откуда ноги растут! А что Слава?

— Утверждает, что чернореченский мэр воспользовался случаем, чтобы свести с ним счеты, а стреляли в мэра из-за его жадности.

Глаза Чаганина вдруг молодо взблеснули, и Черяга понял, что этого человека еще рано записывать в пассив.