Дом, который построим мы - читать онлайн книгу. Автор: Ксения Букша cтр.№ 51

- Не морите себя работой, - советовал ему Паша Ненашев.

Несколько слов о нем: он как раз построил себе и Марине дом в деревне, и они переселились туда жить. Марина хотела ребенка, но Паша говорил, что, хотя времена заметно улучшились, заводить его все же рано, поскольку "в этой стране нельзя ни в чем быть уверенным". Еще Паша обрезал свой хвостик, и теперь прическа у него была, как у пажа, зато отрастил усики и бородку. Должность "исполнительного директора" требовала от него примерно того же, чего пост министра иностранных дел, да он и был им - для Корпорации. Так вот:

- Не морите себя, - говорил Паша. - Понимаю, что все это вам в удовольствие, однако...

- Да какое теперь удовольствие, - махал рукой Веселуха.

За окном текла волнистая Нева, прозрачные струи убегали в море.

- Какое удовольствие, Паша, - безрадостно говорил Веселуха.

- Вы же спасли Россию, - возразил Паша, - вы - любимец народа. Хотя Джек Мортара до сих пор так и не понял, чем Российская держава отличается от Корпорации...

- Тем, что она не продается и не покупается, - хмуро ответил Веселуха.

- Нам, в сущности, все равно, что будут думать о нас, - сказал Паша Ненашев тихо, занимаясь своими делами, - что подумают, то и будет. Слава это не "когда тебя знают", это "когда тебя не знают", или, вернее, знают, но не тебя, а то, что о тебе думают.

Жизнь вокруг Веселухи замирала, живое было уже трудно отличить от неживого - солнце одинаково грело всех. Наталья Борисовна Денежкина жаловалась:

- Не пойму, что такое? Зрение портится, что ли? Все на одно лицо для меня стали. Раньше я людей как-то различала: теперь все одинаково милы, как цветы, но ведь одинаково, люди, такого же не было раньше?

Да, днем жутковато порой становилось, если присмотреться: солнце неизменное, все глуше росли высокие травы, все тише и выше становилось небо, и все меньше было признаков жизни во всей округе... Ночью было живее: ночью летали ночные бабочки, и ночные птицы глотали их; Нева плескалась о камни, и если не смотреть на неподвижную луну, которая проступала на вечернем небе масляным пятном, можно было подумать, что все как раньше. На кустах розовели цветы, темная зелень колыхалась, какие-то неясные звуки доносились из болот. Однажды в такую ночь Веселухе пришло в голову, что делу могут помочь сны.

- Алиса, - сказал он, возясь в темноте и устанавливая прибор у изголовья, - давай я запишу твой сон, а потом посмотрю его на видике.

- А почему ты говоришь шепотом? - спросила Алиса - впрочем, тоже очень тихо. - И зачем тебе это нужно?

- Я хочу видеть твои сны вместе с тобой, - сказал Веселуха.

- Не надо, Ян, у меня нехорошие предчувствия. Я боюсь.

Алиса лежала, из-за жары накрытая только легкой простынкой, лежала, изогнувшись, обхватив подушку. Черные волосы пеленой покрывали ее загорелую спину. Мрак, шепот, в углу букет цветов.

- Да ну, - махнул рукой Веселуха, ложась рядом. - Это на тебя погода так действует. Понимаешь, я чувствую, что это поможет понять...

- Может быть, и поможет, - сказала Алиса тоскливо, - да я-то как?

- Что с тобой будет, - возмутился Веселуха. - Еще, смотри, не заснешь у меня от страха! Не вздумай!

Веселуха обнял ее, тихо прижал, и так они лежали: часы тикали, сердца бились, и сон постепенно начал охватывать Алису, а вместе со сном сладкая тоска уходила. Все становилось просто, плоско и ясно...

Будто Веселухе надо ехать в Америку, и она, Алиса, его уговаривает:

- Все, тебе придется ехать, - сказала Алиса однажды утром. - Или, вернее, нам придется ехать вместе.

Веселуха встает, берет сигареты, зажигалку, и они едут. Земля дрожит под ними, вся в густой зелени, а Алиса все уговаривает его, хотя они уже едут туда:

- Съездишь - и забудешь про них. Лето кончится, наступит опять зима, не будет больше так жарко.

Лето выглядит и во сне так, как будто мир собирается покончить с собой, но еще не выбрал способ. Лето выглядит как затишье перед чем-то сверхъестественно ужасным.

- Поездочка в Орду, блин, - говорит сердито Ян Владиславович, и курит, глядя в облака.

Так получается, что прилетают они, когда в Америке вечер, и солнце, которое Алисе всю душу вымотало, прячется от него за землю. Оно прячется совсем, не так, как в Питере, когда видно, что солнце за землей, и если лечь отвесно, травы и холмы будут празднично светиться. Нет. Тут совсем темно, вечер синий и жаркий, весь в огнях.

Самолет садится, Веселуха вылезает из него, и Алиса сразу чует опасность. Их приглашают в машину. На дороге полно народу. По бокам, сквозя на воздухе и проблескивая огнями, стоят огромные дома. Они похожи на пачки сигарет, поставленные на ребро: синие с желтыми огнями. Как Алиса ни запрокидывает голову, огням не было в небе края.

- Удивляетесь, - замечает министр финансов Джек Мортара, - он едет рядом с ними. - Да, мы без комплексов. Это у вас защитная позиция. Вы всячески стараетесь показать, что вы - не круты. Если бы вам на самом деле было наплевать, что о вас говорят, у вас бы не было никакой позиции вообще. Вы бы долго-долго думали, прежде чем сказать, какая у вас позиция. А раз она у вас есть, значит, вы все-таки думаете, что о вас подумают. То есть, вы зажаты. Закомплексованы. С червоточинкой яблочко, а?

Веселуха не отвечает, потому что все, что он сказал, было гнусной клеветой на всех, у кого есть позиция. То есть на всех, кто старается играть красиво и вкусно для себя, не взирая на то, вкусно ли это другим. Алиса чует какую-то скрытую опасность в вечернем городском воздухе, и поэтому начеку.

- Нам важна красота, - говорит Алиса. - Красоту мы будем дарить неустанно, и от нашей красоты люди захотят творить и не захотят вытворять.

Вот примерно это или так говорит Алиса.

Машина останавливается у одной из сигаретных пачек, стоящей также ребром. Дом похож на вставшую дыбом реку, в которой сверкают рыбы, и луна устраивает пляски. Но это не отблески луны: то горят окошки дома, не все подряд (тогда дом казался бы сделанным из раскаленной проволоки), а вперемешку.

"Вот был бы финт, если бы все разом вышли из этого дома", - думает Алиса.

По бокам дома стоят еще два маленьких домика, один этажа в два, а другой - в семь; на эти дома натянута пленка, может, и стекло, а внутри огромный внутренний двор, в котором все выложено плиткой. Сам этот двор весь почти как целый город, подсвеченный по бокам рекламами и факелами. Дом, наверное, днем - белый, но так как приехали они ночью, то промежутки между окнами, а также все неосвещенные проемы и тени отливают густой синевой.

- Вот наша жизнь, - говорит Мортара, показывая рукой. - Белый дом.

В его голосе такое самодовольство, что Алиса восхищается. Действительно, жизнь эта по-своему очень красива. Здесь есть стиль, и даже такой, который самой Алисе очень по душе. Да вот и Веселуха заложил большие пальцы за пояс и прошелся туда-сюда, высекая искры из булыжника. Ковбой, спекулянт, железные яйца, - кто там еще? Алиса и Мортара хохочут. Веселуха корчит рожу наподобие своей фотографии "Лиговская шпана", так что один глаз наехал на другой, а скулы перекосило, - и тут он сам не выдерживает, смеется от души.