Квантовая теория любви - читать онлайн книгу. Автор: Дэнни Шейнман cтр.№ 15

Лео отплевывался. Он трое суток не менял белье, два дня не умывался и не брился, его джинсы перемазаны засохшей кровью, от него разит как от торговца верблюдами.

Не удостоив Лео взглядом, госпожа консул переступила через лужу рвоты и протянула руку Селесте:

— Мы говорили с вами по телефону. Я Мария Клеменсия Де Леон, греческий консул.

— Да, это я звонила вам. А это Лео, — представила Селеста.

Лео вытер рот рукавом.

Консул повернулась к нему, губы тронула улыбка фальшивого сочувствия, и произнесла на безупречном английском:

— Рада вас видеть. Я Мария Клеменсия Де Леон, греческий консул.

Слова любезны, но руки она Лео не подала.

— Примите мои соболезнования по поводу Элени, такая была милая девушка, по словам моего секретаря.

— Спасибо, — просипел Лео.

— С вами все в порядке?

— Благодарю, уже легче — в помещении мне стало не по себе.

— Понимаю. Я здесь, чтобы оказать вам всяческую посильную помощь. На несколько дней мой водитель в вашем распоряжении. Нам надо уладить массу формальностей. Но сейчас уже поздно, и я собираюсь пригласить вас к себе перекусить… хотя вы, скорее всего, не голодны.

— У меня во рту целый день ни крошки не было. А как же Элени?

Улыбка с лица дамы исчезла. Неловкое молчание. Наконец консул произнесла:

— Пожалуй, лучше оставить ее здесь.

Лео горько рассмеялся.

— Я и не собирался настаивать, чтобы вы пригласили ее на чай. Я просто хочу сказать, что она в анатомическом театре. Ее когда-нибудь оттуда уберут?

Селеста попыталась скрыть улыбку, консул недовольно поморщилась.

— Предоставим это работникам заведения. Они знают свое дело. Здесь прекрасные условия.

Мария Клеменсия начала говорить про организацию похорон, и тут Селеста ни с того ни с сего фыркнула, подавилась смешком. Лео вслед за ней. С ними что-то вроде истерики. Их распирало — лучше высмеяться, а то сойдешь с ума.

Марию Клеменсию Де Леон явно шокировали их дурные манеры. При одной мысли о том, что Лео поедет с ней в машине и выпачкает сиденье (да и диван в особняке), она поежилась. Вон он какой липкий, гадкий. Необходимо потом продезинфицировать все, к чему он ни прикоснется. А хуже всего, что по должности придется с ним общаться. Или можно как-нибудь отвертеться? Какое вообще этот Лео имеет к ней отношение? Он ведь британский гражданин. Все, что от нее требуется, — оплатить бальзамирование и отправку тела самолетом в Грецию, а потом обратиться в страховую компанию за компенсацией. А Лео пусть что хочет, то и делает.

Только раньше надо было думать. Теперь уже слишком поздно.

Пришлось оставить Элени в морге. Лео пытался убедить себя, что ничего от Элени в мертвом теле уже нет.

— Увидимся в гостинице. — Селеста крепко обняла его и растворилась в ночи.

Теперь Лео на попечении консула.

Перво-наперво Мария Клеменсия Де Леон велела шоферу открыть окна.

— Вы уверены, сеньора? — переспросил шофер. — Наверное, вы хотели, чтобы я включил кондиционер?

— Нет, открой окна.

Водитель со скорбным выражением на лице подчинился. Вообще-то они никогда не опускают стекла, особенно когда стемнеет, опасаясь грабителей. И без того на машину все пялятся. Встанешь на светофоре, просунет злодей нож в окошко — и колечка как не бывало. А то и пальца вместе с кольцом. Наверное, хозяйке так легче дышится. От этого англичанина и правда такой дух идет…

По городу «роллс-ройс» мчался на предельной скорости, выезжал на встречную полосу, проскакивал на красный. В какой-то момент за ними увязался полицейский на мотоцикле, но, увидев дипломатические номера, отстал. Лео попросил шофера ехать потише, но тот оставил его слова без внимания. Приказы ему вправе отдавать только хозяйка. Тогда Лео обратился к хозяйке — снова попросил сбавить скорость.

— Мы уже почти приехали, — возразила та.

И тут Лео разрыдался:

— Господи, ведь все из-за меня, это я во всем виноват.

Мария Клеменсия изумленно смотрела на него, не понимая, о чем он.

Дыра в памяти Лео постепенно затягивалась.

Вот они сидят на рюкзаках у автобусной станции. Их автобус уже ушел, они ждут следующего (того самого, рокового) и немного волнуются, вспоминая страшные рассказы про Южную Америку. Закинешь рюкзак за спину, а вор тут как тут: одним махом вспорет рюкзак, подставит мешок, передаст другому — и вещи тю-тю, а вора поминай как звали. Одного человека (сам рассказывал) на автостанции угостила конфеткой старушка — и тот очнулся через два дня в Колумбии, на главной площади Кали, в трусах и одном носке (том самом, куда догадался спрятать сто долларов). Некоторые армировали свои рюкзаки мелкой металлической сеткой, устанавливали мышеловки. Лео понаделал с внутренней стороны брюк потайных карманов и прятал туда заначку и кредитные карты.

Автостанция в Кито кишела торговцами. Элени мучила жажда, но не хотелось покупать напитки домашнего производства в пластиковых мешочках с воткнутой соломинкой, мало ли какая использовалась вода. Элени отправилась на поиски лавки и через несколько минут вернулась с двумя бутылками минералки. Когда автобус наконец подъехал, они оказались в очереди первыми. Войдя, Элени, как всегда, направилась в середину.

Эта картина — Элени, идущая по автобусу, — так и стоит у Лео перед глазами. Что было потом, вспоминается с острой болью.

— Давай лучше сядем впереди, — сказал Лео. — Нам ведь ехать недалеко, да и рюкзак такой большой и тяжелый, что потом с ним через толпу не протиснешься.

Только иностранцы тащили багаж с собой в салон. Местные складывали свои мешки и чемоданы на крышу. Лео кинул рюкзак на сиденье, и Элени послушно вернулась в начало салона. Из-за багажа место ей нашлось только с другой стороны прохода.

Бронь смерти.

«Сядем впереди…»

Этими двумя словами он убил ее, затащил на самое опасное место в автобусе. И чего ради? Чтобы удобнее было управляться с тяжелым рюкзаком? Обстоятельства сошлись так, что все неумолимо приближало трагический конец. Восхождение на Котопакси именно в этот день, завтрак богов с восхитительным кофе, опоздание на предыдущий автобус… И Элени, Элени, пробирающаяся к середине!

«Сядем впереди…»

Она не стала спорить, доверчиво отдала свою жизнь в его руки, такие заботливые, такие любящие… Она думала только о нем, переживала, что его рюкзак тяжелее, сколько жалости и любви таилось в ее карих глазах, когда она обернулась к нему. (Какая она была энергичная и бодрая! Что общего между ней с ее пружинистой походкой и безжизненным телом, в которое она теперь превратилась?) И разве Лео не собирался тащить этот рюкзак вверх по склону? Что же это была за экономия сил ради нескольких метров? Ей бы рассмеяться такой предусмотрительности! А он бы повеселился вслед за ней. Да если бы она настояла, он бы и не полез в гору! Про себя он, пожалуй, даже хотел, чтобы она высказалась против. Упрямство упрямством, но он бы поддался на уговоры. Как не стал спорить, когда они уже раз поднимались на гору. Правда, та поменьше.