Кукурузный мёд (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Лорченков cтр.№ 69

Единственное место, где им помогли, оказался троллейбусный парк Кишинева.

– Вдова героя приднестровской войны? – сказал начальник парка, молдавский румын и глава ячейки Народного фронта Михай Киртака.

…для мамы Василики сделали послабление. После успешно пройденного испытания сексом ук директора она получила резиновые тапки, халат, и удостоверение. Так Василика и вырос, в троллейбусе, где днем сидел в углу и зубрил уроки, а ночью спал на сдвоенных сидениях рядом с поседевшей мамкой. Мальчишка все запомнил….

Василика ненавидел русских, «зайцев», и все отделения народного фронта.

Поэтому, когда парню, попавшему в армию, предложили пойти в лагерь диверсантов, и работать потом на территории России, Василика согласился не раздумывая.

* * *

На выпускном инструктор Лоринков прослезился, и пригласил курсантов – осталось всего двенадцать парней, – к себе в палатку. Там пахло, почему-то, брагой, и в углу булькал какой-то аппарат, похожий на самовар.

– Братцы, – сказал Лоринков.

– Простите если что не так, я вас хоть и третировал, но ничего против не имел, – сказал Лоринков.

– Вот так, – сказал он и разрыдался.

Парни не удивились. После года лекций Лоринкова они знали, что такова особенность русской души. Они бы не удивились, если бы Лоринков пристрелил кого-то из них, отлил на труп, а потом каялся и убивался на могиле целый месяц. Собственно, с одним из курсантов Лоринков так и поступил…. Взяв себя в руки, инструктор нацедил из «самовара» какой-то жидкости, видимо, чая, и сказал.

– Ребятушки, мля буду.

– Сейчас я готов ответить на все ваши вопросы, – сказал он.

– И вам за это ничего не будет, – сказал он.

– Как вы, русский, оказались с нами? – спросил Петрика.

Лоринков путано объяснил.

– Я русский, но руских нет, – сказал он.

– Я человек-фантом, – сказал он.

– Современные русские считают себя русскими, – сказал он.

– Но педераст-москвич, выбравшийся на Неглинку, или как там называется их река, подрочить в рубахе с вышивкой и с выкриками «о Злата о Перун!» имеет такое же отношение к днепровским славянам…, – сказал он.

–… как житель Израиля из Жмеринки, решивший что он еврей и отращивающий пейсы и мучающийся в жарком халате – к древнему гордому племени, проведшему геноцид на Сионском полуострове семь тысяч лет назад, – сказал он.

– То есть, никакого, – сказал он.

– Русский, еврей, француз… нынче все это бренд, – сказал он.

– Всех русских перебили в 17—м году, а редких оставшихся добили в 89—м, – сказал он.

– Остались только гении или сумасшедшие типа меня, – сказал он.

– Никого не осталось, – сказал он.

– Или, вот, к примеру, евреи, – сказал он.

– Никаких евреев уже нет, – сказал он.

– Всех евреев уничтожили в концлагерях Второй Мировой, – сказал он.

– Те, кто сейчас объявляют себя евреями, не больше чем хитрожопые туристы, которые хотят урвать апельсиновую рощу на берегу Мертвого моря на основании дальнего родства с еврейской прапрабабушкой, – сказал он.

– Потому что только таких праправнуков при Гитлере и не уничтожали, потому что они, по сути, и не были евреями, – сказал он.

– А что-что, а уничтожали при Гитлере профессионально, – сказал он.

– Французов повывели в конце 20 века, – продолжал Лоринков, прихлебывая «чай» из блюдца.

– Те, кто остались, такие же евреи, русские и французы, как Пушкин – негр, – сказал он.

– То есть, никакие, – сказал он.

– Люди придумывают себе национальность, – сказал он.

После чего, пошатываясь, встал, надел мундир, и сказал торжественно:

– И только молдаване…

– Только молдаване имеют право называться молдаванами, – сказал он сурово.

– Вы и правда народ! – сказал он.

– В отличие от лживых идей о «русской душе» или «еврейском Законе», потерпевших полный крах, – сказал он.

–… ваши кумовство, клановость и повальное воровство сплотили вас, и дали возможность сохраниться как этнической единице, как народу! – сказал он.

После этого Лоринков угостил ребят пряниками.

– Вопросы есть? – спросил он.

– Спрашивайте о самом важном, мы больше не увидимся, – сказал он.

– Вы правда верите в то, что мы, молдаване, исключительный народ? – спросил Петрика.

– Нет, но вы платите мне за такие утверждения зарплату, – сказал Лоринков.

– На севере действительно бывает снега по пояс? – спросил Ионика.

– До самого до хера, – сказал Лоринков и показал.

– Русские правда пьют водку литрами? – спросил Сашика.

– Нет, конечно, – сказал Лоринков, выпил еще чаю, выдохнул и рассмеялся,

– В чем сущность русской души? – спросил Андрика.

– В ее невероятной вместительности, – сказал Лоринков.

– Что русские любят больше всего? – спросил Афанасика.

– Русских почти не осталось, так что можешь не париться, – сказал Лоринков.

– Так кто вы по национальности? – спросил Дорин.

– Такие вопросы задают только нацмены, – сказал Лоринков.

– Но для вас – болгарин, – сказал он.

– Болгарин херов, – сказал он и рассмеялся.

– Почему вы пьете чай из блюдца? – спросил Василика.

Лоринков ответил:

– Так догоняет быстрее, братан.

* * *

После этого инструктор пожал всем руки, выпил половину самовара и, почему-то, блеванув, – видимо чай был чересчур крепким, подумали курсанты, – завалился спать. С уважением глядя на трехцветную ленту цвета русского флага на его лбу и бумажки с изречениями из «Велесовой книги», заплетенные в бороду, курсанты погасили свет. Выстроились в шеренгу, отдав честь, вернулись в столовую, где их уже ждал премьер-министр Фелат.

– Братцы, – сказал он.

– Вот вам по ордену, и мои поздравления с окончанием курсов, – сказал он.

– Кто мечтает отомстить русским за все? – сказал он.

– Москва запретила ввоз нашего вина в который раз, – сказал он.

– Надо бы и за это отомстить, – сказал он.

– Скоро 9 мая и русские опять станут звать нас к себе на Парад Победы, – сказал он.

– Двое наших парней, надев пояса смертников, подъедут на боевой молдавской повозке к трибуне с первыми лицами и взорвут себя, – сказал он.

– Кто хочет? – сказал он.