Фладд - читать онлайн книгу. Автор: Хилари Мантел cтр.№ 32

Мисс Демпси зашарила в темноте и нашла: ворсовое покрывало, свои колени и халат, переброшенный через спинку кровати. Она, не вставая, притянула его к себе, втиснулась в рукава и застегнула пуговицы на груди. В спальне было холоднее обычного.

Ходики на стене показывали десять минут первого. Она подумала: «Неужели они все еще в гостиной, выпивают? И что меня разбудило? Отец уснул в кресле и храпит?»

Если он уснул, нужно сделать ему чашечку какао и прочесть нотацию. А этот молодой чертяка то ли вовсе обходится без сна, то ли спит так крепко, что за несколько часов высыпается лучше, нежели мы за всю ночь.

Мисс Демпси вставила ноги в домашние тапочки. Они были обычного федерхотонского вида, с бледно-голубым синтетическим мехом, и по лестнице ступали совершенно бесшумно.

На нижней ступеньке мисс Демпси остановилась и прислушалась. Не было ни ожидаемого гула голосов, ни храпа заснувшего в кресле отца Ангуина. Она сразу почувствовала, что в доме никого нет, и это ощущение стремительно погнало ее наружу — несмотря на холод и неподобающий для улицы вид.

Сухой лист коснулся его щеки. Отец Ангуин стоял, дрожа, словно загнанный лис. Он проснулся ни с того ни с сего, встал с кровати, натянул одежду, вооружился фонарем и сбежал по лестнице, прыгая через две ступеньки. Он сам не понимал, что его гонит, только думал про себя: «А я еще говорил, что парализован! Я сказал Фладду, что скоро разучусь ходить!» В темноте отчетливо прозвучал скрежет металла о камень и тут же смолк, остался лишь тихий похоронный звук пересыпаемой земли.

Однако то были антипохороны. Отец Ангуин приближался к тому самому частному кладбищу, о котором упомянул в разговоре с Филли в исповедальне, когда сказал, что знает, где можно закопать протестантские кости.

Фладд, вот кто там был. Изящно согнутая спина. Копает. Копает, как ирландец. На глазах у отца Ангуина молодой священник отступил на шаг, держа лопату на уровне груди, и небрежным жестом бросил землю через левое плечо.

— Господи! — выдохнул отец Ангуин. Скользя по заиндевелой земле, он почти бегом приблизился к месту раскопок и посветил фонарем в яму. — У нас тут случаем не найдется второй лопаты?

Света от фонарей явно не хватало; когда стали обсуждать, как лучше поступить, отец Ангуин достал из кармана ключ от ризницы и протянул Филомене.

— Но я же больше не ризничая, — сказала та. — Питура меня отстранила.

— Сегодня не обычная ночь. Это чрезвычайные обстоятельства. Агнесса, идите с нею. Откроете верхний шкафчик слева, там хранится пяток старых подсвечников. И еще возьмите большие свечи для торжественной мессы, вы знаете, где они лежат. Мы зажжем их тут.

— У меня дома есть обычные хозяйственные, — сказала Агнесса.

— Не тратьте времени, — оборвал Фладд. — Ступайте.

На ступенях церкви Филомена подала мисс Демпси руку, чувствуя, что та нуждается в поддержке, а она сама как более молодая должна быть сильнее. Дверь отворилась с обычным стоном, словно старая актриса, пускающая в ход испытанный прием; они вместе вступили в центральный проход и зашагали по знакомым плитам, полураскрытыми ртами глотая ночную тьму. В какой-то момент мисс Демпси исчезла; у Филли внутри все оборвалось, и она судорожно схватила пустой воздух. Однако экономка всего лишь преклонила колени; в следующий миг она уже поднялась и шепотом пробормотала извинения. Теснее прижавшись друг к дружке, женщины на цыпочках двинулись дальше.

В ризнице они говорили коротко и по делу. Филли встала на сундук, открыла шкафчик и нашла то, что велел принести отец. Она передавала подсвечники Агнессе, а та прижимала их к животу, придерживая согнутым коленом. Потом Филли спрыгнула на пол, открыла ящик и, гладя пальцами желтовато-млечный воск, выбрала самые большие свечи.

Когда они вернулись, Фладд стоял, опершись на лопату, а отец Ангуин сидел по-турецки на земле, словно лесной дух. Он вскочил.

— Fiat lux [51] . Копайте, мой мальчик.

Филомена встала на колени перед ямой, которую выкопал Фладд, и тронула землю пальцем, словно это вода, а она собирается купать младенца. Под рыхлым верхним слоем начинался влажный, слежавшийся. И еще под пальцем что-то шевельнулось — наверное, червяк.

— Ой, — проговорила она, отдергивая руку (монастырское воспитание не позволило ей вскрикнуть), — червяк.

— Не пугайте меня, — сказал отец Ангуин.

Фладд заметил:

— Мы видим бесов в змеях и змей в червях, ибо они вне нашего обычного опыта.

Филомена подняла голову. Ей почудился скептический блеск в его глазах, хотя было так темно, что ничего она видеть не могла. Агнесса Демпси проговорила:

— Что до червей, мы все знаем, откуда они берутся.

Наступила тишина. Все глянули на могилы. Огоньки свечей клонились на ветру, словно выпущенные из бутылок джинны. Глаза постепенно привыкли к слабому свету, и каждый об этом пожалел, поскольку священник, экономка и монахиня теперь различали друг у друга на лицах отражение собственной неуверенности.

Филли снова тронула землю и обнаружила что-то твердое и острое.

— Вы все правильно сделали, отец Фладд, — сказала она. — Они там. И вовсе не глубоко.

Отец Ангуин, не говоря ни слова, опустился на колени рядом с нею. Она видела белое морозное облачко его дыхания. Снег все не шел — видимо, замерз в высших сферах. Если бы в эту ночь удалось встряхнуть небеса, они бы загремели, как погремушка. Священник наклонился вперед, опираясь на одну руку, а другой зашарил по земле.

— Отец Фладд, я нащупал. Агнесса, я нащупал. Мне кажется, это органчик святой Цецилии.

— Давайте поскребу лопатой, — предложил Фладд.

— Нет-нет, вы можете повредить статую. — Отец Ангуин наклонился еще ниже и теперь охлопывал и ощупывал землю двумя руками.

— Мы не умеем копать, — сказала Агнесса. — До рассвета не управимся.

— Мисс Демпси, вы слишком плохо защищены от холода и сырости, — произнес Фладд. — Я только сейчас заметил. Может быть, вы сходите домой и оденетесь получше?

— Спасибо, отче. — Агнесса под покровом тьмы залилась румянцем. — У меня снизу очень теплая байковая ночная сорочка.

Она дрожала от холода, но просто не могла заставить себя уйти.

По крайней мере Филомена была одета как следует. Когда у себя в келье она отвернулась от окна, сама не своя от волнения и страха, то хотела сразу выбежать на улицу, но прежде надо было натянуть толстые шерстяные чулки и панталоны. Сердце бешено стучало. Три предписанные орденом нижние юбки, каждую стянуть завязками Наталии. Продеть руки в жесткий полотняный лиф, дрожащими пальцами застегнуть мелкие пуговки, в то время как кровь жаром приливает к щекам. До чего же долго, до чего же мучительно долго надевается ряса, черные складки давят и душат. Нижний чепец с его шнурками, который надо заколоть маленькими английскими булавками, ни на миг не забывая о неизбежной встрече в морозной ночи. Фладд здесь, он радом, он совсем близко, а она должна возиться с накрахмаленным верхним чепцом, натягивать его до бровей, пока плотный край не вопьется в намятую борозду, искать в темноте булавки, уронить одну и услышать — да, услышать в монастырской тишине, как упала булавка, — и, плюхнувшись на колени, охлопывать пол под кроватью, а когда булавка найдена и благополучно зажата в пальцах, выпрямляясь, с размаху удариться затылком о железную кроватную раму, так что искры посыплются из глаз. Затем, все еще плохо соображая после удара, выползти на карачках из-под кровати, заколоть булавками покрывало, надеть через голову распятие, ухватить четки за конец и, размахнувшись, обернуть их вокруг талии. И пока будущее хищно скалится за окном, туманя своим дыханием стекло, снова нагнуться, теперь уже за туфлями, которые она, вопреки обету святого послушания и правилам ордена, вечером скинула, не развязав шнурки, а теперь их в темноте поди распутай. Затем, сопя от досады, бросить туфли на пол, так и не расшнурованные, втиснуть в них ноги, притопнуть, чтобы налезли, сунуть в карман носовой платок и лишь после этого перекреститься, пробормотать короткую молитву, пробежать по коридору, по лестнице, оттуда направо — не к парадной двери, а в коридор, ведущий в пустую гулкую кухню. Она не решилась зажечь свет, но в кухонное окно смотрел маленький зимний месяц, бледно освещая половник и супницу, перевернутые кастрюли в сушилке, кружки, приготовленные для утреннего чая. Теперь, затаив дыхание, отодвинуть засов на черной двери, выскользнуть наружу и бежать в ночь.