Танец блаженных теней - читать онлайн книгу. Автор: Элис Манро cтр.№ 16

– Ну, вы же встречались…

– Он просто проводил со мной лето. Все курортники так делают. Эти парни приезжают на танцы, чтобы подцепить девчонку. На лето. Они всегда так делают. Я поняла, что не нравлюсь ему, – сказала она, – потому что он говорил, что я все время стервозничаю. Как же, ты должна всячески выражать свою признательность этим парням, иначе они скажут, что ты стерва.

Я был слегка ошарашен такой отчаянной откровенностью.

– А он тебе нравился?

– Да, конечно! Разве он мог мне не нравиться? Я же должна, правда же, я должна чуть ли не на коленях благодарить его, как моя мать. Он же подарил ей дешевого слоника из лавки старья…

– Он был у тебя первый? – спросил я.

– Первый постоянный. Ты это имел в виду?

Я не это имел в виду.

– Сколько тебе лет?

Она помедлила, раздумывая.

– Почти семнадцать. Я могу сойти и за восемнадцатилетнюю, и старше. Меня даже в пивной бар пускали.

– А в каком ты классе?

Она посмотрела на меня, слегка оторопев:

– А ты думал, что я еще учусь в школе? Я бросила школу два года назад. В городе есть перчаточное ателье, я там работаю.

– Наверное, это незаконно? То, что ты бросила школу.

– О, можно получить разрешение, если у тебя отец умер, например.

– А чем ты занимаешься в ателье?

– Кручу машинку. Она похожа на швейную. Скоро меня возьмут сдельно – там можно больше заработать.

– Хорошая работа?

– Ну не то чтобы я ее любила. Это просто работа… Ты слишком много вопросов задаешь, – заметила она.

– А ты против?

– Я не обязана тебе отвечать, – сказала она, голос у нее снова стал ровный и тихий. – Только если сама захочу.

Она подобрала юбку и провела по ней руками.

– У меня на юбке репейники, – сказала она и, нагнувшись, принялась отдирать их один за другим. – Все платье в репейниках, – повторила она, – мое лучшее платье. Интересно, следы останутся? Надо их потихонечку снять, тогда зацепок не будет.

– Не надо было надевать это платье, – сказал я. – Куда ты собиралась в нем пойти?

Она тряхнула юбкой, сбрасывая остатки колючек.

– Не знаю, – ответила она. Она приподняла эту жесткую блестящую юбку и сказала с едва заметным хмельным удовлетворением: – Просто хотела вам, парням, нос утереть! – сказала она с внезапным кратким всплеском порочности.

Она стояла передо мной с дурацким, задиристым видом, придерживая широкую юбку кончиками пальцев, и пьяное, хвастливо-подначивающее, дразнящее удовлетворение уже нельзя было спутать ни с чем.

– У меня дома есть кофта из пряжи под кашемир. Она стоит двенадцать долларов! – сказала она. – И еще у меня есть шуба, я за нее расплачусь… расплачусь уже к зиме. У меня есть шуба…

– Очень мило, – сказал я. – Прекрасно, когда можешь себе позволить красивые вещи.

Она отпустила юбку и залепила мне пощечину. Это было облегчение для меня, для нас обоих. Мы оба чувствовали, что внутри нас все это время назревает стычка. Мы уставились друг на друга со всей враждебностью, на которую только были способны, учитывая наше нетрезвое состояние; ее так и подмывало снова ударить меня, а я был готов схватить ее или дать ей сдачи. Следовало разобраться, что мы имеем друг против друга. Но наш запал угас. Мы перевели дух, упустили момент. А в следующую минуту, не потрудившись даже стряхнуть остатки враждебности, не соображая, как одно вяжется с другим, мы поцеловались. Я впервые в жизни поцеловал девушку без долгой подготовки, без сомнений, без излишней поспешности, без всегдашнего смутного разочарования после. И, трясясь от смеха в моих объятьях, она снова заговорила как ни в чем не бывало, возвращаясь к прежней теме:

– Ну разве не смешно? Знаешь, всю зиму у девчонок только и разговоров что о лете да о тех парнях, но я могу поспорить, что парни даже имен этих девчонок не помнят…

Но мне больше не хотелось разговаривать, я открыл в ней иную силу, которая была оборотной стороной ее враждебности, – враждебности, по сути, столь же воинственной, сколь и безличной. И вскоре я прошептал:

– Может, здесь есть местечко, куда мы могли бы пойти?

И она ответила:

– На соседнем поле есть сеновал.

Она знала эту местность, она здесь уже бывала.

В город мы возвращались около полуночи. Джордж и Аделаида спали сзади. Лоис молча сидела с закрытыми глазами, но не думаю, что она спала. Где-то я читал фразу насчет omne animal [4] и мне хотелось ее процитировать, но потом я подумал, а вдруг Лоис ни бум-бум в латыни и, не дай бог, решит, что я выпендриваюсь, демонстрирую свое превосходство. Потом-то я жалел. Она бы поняла, что я имею в виду.

Остались лишь телесная апатия, и холод, и отдаление. Отряхнуться от налипшего сена и оправить одежду медлительными, неловкими движениями, выйти из амбара и увидеть, что луна исчезла, но плоские скошенные поля все еще здесь, как и тополя, и звезды. И обнаружить, что прежние мы, дрожащие от холода, совершившие это головокружительное путешествие, – мы все еще здесь. Вернуться в машину и найти там спящих вповалку. Все это и есть triste. Triste est.

Это головокружительное путешествие. Может, дело в том, что все произошло впервые или что я был слегка и непривычно пьян? Нет. Это все из-за Лоис. Одни люди совершают очень короткий путь к любовному действу, а другие способны пойти очень далеко, создавая величайшие, почти мистические соблазны. И вот Лоис, воплощение этой любовной мистики, сидит теперь на дальнем краешке сиденья, такая холодная и взъерошенная, наглухо закрытая в себе. И все те слова, что я хотел ей сказать, пусто звякают у меня в голове: Увидеться снова… Запомню… Люблю – я не мог произнести ничего. С того конца пропасти, которая нас разделяла, они не выглядели бы даже полуправдой. Я думал: «Скажу ей вон у того дерева, у того телефонного столба». Но так и не сказал. Просто гнал машину, гнал изо всех сил, ускоряя приближение города.

Уличные фонари расцветали среди темных деревьев впереди. На заднем сиденье завозились.

– Который час? – спросил Джордж.

– Двадцать минут первого.

– Пузырь-то мы добили стопудово. Что-то мне нехорошо. О боже, как же мне нехорошо. А ты как?

– Прекрасно.

– Прекрасно, н-да? Вроде как ты у нас сегодня завершил образование? Поэтому и прекрасно? Твоя спит? Моя – да.

– Я не сплю, – сонно возразила Аделаида. – Где мой пояс? Джордж… ой… А где моя вторая туфля? Еще же не поздно, да, суббота ведь?.. Можем заехать поесть куда-нибудь.