Чечен - читать онлайн книгу. Автор: Иван Алексеев cтр.№ 5

– Хорошо. За забор не ходи. Туда нам нельзя.

Марина начала жалеть, что согласилась на эту работу. Теперь и чеченцам надо кланяться. Мало ей Руслана.

Осмотр территории базы радости не прибавил. За корпусом до самой речки простиралась открытая ровная площадка с выжженной солнцем травой, без деревьев. Сухая потрескавшаяся глина под ногами казалась каменной. Выложенные тротуарной плиткой тропинки косыми лучами вели от здания к теннисному корту с искусственным зеленым покрытием, песчаной волейбольной площадке и к реке. Вдоль тропинок были разбиты цветочные клумбы. Садовник-казах с морщинистым лицом, затененным старой широкополой фетровой шляпой, заканчивал поливать цветы, заливая до краев последнюю канавку.

Было около одиннадцати утра, а солнце пекло так, что ноги сами искали тень, которая была только у корпуса, под редкими деревьями вдоль кирпичного забора и железной ограды, отделяющей базу от реки, и под крышей одинокой беседки, на песке около которой лежал опрокинутый мангал, и стояла открытая печь, выложенная из кирпича.

В жару на этой площадке делать нечего. Утром надо попробовать организовать ребят на зарядку. Вечером на корте мальчишки могли бы поиграть в мяч. После ужина можно посидеть с ребятами в беседке, если другие отдыхающие не придумают жарить здесь шашлыки.

Калитка в береговой ограде была закрыта на замок. Посмотрев сквозь прутья, Марина убедилась, что искупаться в речке не получится, хотя ей очень хотелось. Берег был каменистый, пляжа поблизости не было, дно, скорее всего, илистое, в воде у берега торчали ржавые остатки железных канатов, валялись пустые бутылки и разный мусор.

Она медленно прошла вдоль ограды в тени тополей, думая, что место, куда их привезли, совсем не походит на живое пространство ее лагерей. Там было много деревьев, кустарники, камыш и лебеда, были полузакрытые веранды в летних домиках, деревянные беседки, увитые плющом и диким виноградником, качели, скамейки. Хоть не так прилизанно и аккуратно, что-то поломано, но всюду интересно. В голове мельтешили воспоминания о тенистых закутках, которые были на каждом шагу, о цеплявших шорты кустах на берегу, куда им тоже не разрешали выходить, но куда они пробирались подсмотреть, как мальчишки плавили пустые целлофановые кульки, собирая капающую массу в железные ложки. Из кульков у них получались красивые овальные черно-зеленые кулоны, на которых ножичком и зубной пастой можно было нарисовать имя или цветочек. У Марины было два таких кулона, один из которых ей подарили, а другой она выменяла на значок.

В тех лагерях только в самое пекло, в обед и «мертвый» час, прятались от солнца в домиках, в другое время всегда можно было найти, где поиграть. Куда все делось? Неужели вырубили и поломали?

Марина вернулась к зданию и обошла его кругом. Кроме дорожной аллеи, с этой стороны были клумба с цветами и ряды привязанных к палкам саженцев, которым еще расти и расти. За саженцами – забор из сетки-раубицы и, через поле, трасса с ползущими мимо машинками.

Марина попросила администратора показать бассейн и тренажерный зал.

Зал с железом им с детьми вряд ли пригодится, зато бассейн ей понравился. Внутри не жарко. Дневного света из высоких узких окон вдоль длинной стены достаточно. Прозрачная голубая вода, притягивающая взгляд. Длинная ванна, дно с уклоном. Есть мелкое место, где можно учить детей плавать.

Пока Марина ходила, дети уснули. Впустивший ее Керим закрыл дверь на ключ и тоже пошел спать.

Марина закрылась в своем номере и под монотонный гул кондиционера стала думать, что ей делать.

Она попыталась написать на листочке план занятий с детьми. План получился куцый, неинтересный.

Все детские игры, в которые она играла в летних лагерях, разные догонялки, которые ей особенно нравились, тут не организуешь. Чем еще увлекали детей в ее время? Чтением интересных книжек, которых было не достать, и рассказом необычных историй. Но теперь доступны любые книжки, а дети не очень любят читать. И что читать чеченцам? Что им рассказывать? К тому же мальчишкам? Откуда она знает, что им интересно?

Что же еще можно придумать?

Однажды воспитательница водила их в недалекий поход на соседнюю речку Царев, на Осыпной бугор, рассказывала про маленькие яблони-китайки, которые там раньше росли, и показывала оставшиеся от обширных садов деревья с жесткими красными плодами, которые можно было спрятать в кулак.

Одно лето они играли в «зарницу» ниже Осыпного бугра, в районе Кирпичного завода. До сих пор ей обидно вспоминать, что их отряд проиграл из-за мальчишки, который устал лежать на земле и встал, выдав хитрую засаду.

На такую игру ее черноглазые подопечные могли клюнуть, но ведь за территорию выходить нельзя, а на территории не поиграешь.

В общем, ничего толкового не придумывалось, и Марина уже хотела опустить руки, но тут в ней проявились упрямство и воля, которые она узнала в себе, борясь с чувством к Руслану. Воля не хотела отступать, спрашивая, зачем тогда она собиралась с силами, зачем переламывала себя, зачем давала слово людям? Набежавшие вопросы в полуденной тишине так усилились и придавили голову, что Марине еле хватило мочи сделать шаг до кровати и упасть на нее. В солнечных отблесках под потолком она разглядела пылинки, которые дрожали на месте, точно танцевали. Воздух над ней был густ и недвижен, но из-за пылинок ей показалось, что он задрожал. В его дрожании постепенно вырисовалась альтернатива: либо склонить голову, забыть страдания, подчиниться Руслану и всем обстоятельствам, образуемым вокруг нее другими людьми, либо слушать себя и бороться изо всех сил, какие у нее есть.

Сначала ей опять показалось, что проще сдаться и плыть по течению, а потом сердце сжала тоска, и она подумала, что умрет, если сдастся.

Дрожавший воздух прислушался к ней и остановился, образовав в себе нечто прозрачное, похожее чертами на лицо матери. Мамино лицо гримасничало, пытаясь подсказать, что делать, потом передернулось от резкого движения, спуталось и обратилось в другое и уже мужское, столь же прозрачное и полузнакомое. Марина подумала было на Руслана, но тот, кто был в ней, возмутился и с его помощью внутри сложилось «па-па». А когда она поняла, какое слово сложилось, то передернулось и спуталось и это лицо. И так вдруг жалко ей стало, что все у нее путается, что она плюнула на себя и стала думать про осиротевших ребятишек, которых привезли в чужие им степи, чтобы отвлечь от тоски по родителям. И она загадала думать об этих детях столько, сколько будет нужно, чтобы войти к ним в доверие и попробовать отвлечь от сиротских чувств. И поняла, что если у нее получится то, что загадала, то она и беду с Русланом переживет и дальше сможет жить по своему, а не чужому велению.

С этими мыслями ей сразу стало легко. Она вскочила с кровати и побежала поднимать сонную компанию на обед.

Всю следующую неделю Марина хваталась то за одно, то за другое, но без большого успеха, словно подтверждала известную истину: загадать легко, сделать трудно.