Человек из чужого времени - читать онлайн книгу. Автор: Борис Сидненко cтр.№ 75

– Что значит «шарнусь»?

– Ладно, я сам попрошу об этом Армена.

– Виталик, недавно и я был в вашем положении. Уверяю вас, больше вы никогда не шарнетесь. Как говорил Кашпировский, это вам моя установка. Я на вас надеюсь. Главное, не забывайте, что за одного битого двух небитых дают. Вы теперь – на вес золота. Все зависит от вас. Прощайте.

Михаил не прошел и десяти метров по направлению к тому месту, где стояла его машина, как услышал оклик Армена.

– Михаил, одну секунду.

Оказалось, сразу две проблемы.

– Машина не заводится, как назло, да тут еще и встречу перенесли в гостиницу морского вокзала в Гавани. Вы не поможете?

Видать, от судьбы не уйти. Как Михаил ни пытался в грязное дело не ввязываться, ему этого сделать не удалось.

Они приехали ровно в двенадцать часов. Перед входом в гостиницу их уже ждал человек. Это был молодой мужчина лет тридцати пяти очень приятной наружности. Его умный проницательный взгляд оценивал все – на чем приехали «гости», как они одеты, о чем говорят между собой. Сам он при этом молчал.

В холле гостиницы к встречавшему их мужчине подошли еще два человека крепкого телосложения. По лестнице вся компания поднялась на третий этаж и вошла в номер. Двое сопровождающих остались за дверью. Молодой человек, следовавший вместе с «гостями» до самого номера, войдя внутрь, вежливо предложил присесть. Все трое молча расположились в мягких кожаных креслах и на диване вокруг большого стеклянного журнального столика.

– Угощайтесь. Сейчас я вернусь.

И он вышел.

На столе стояла открытая бутылка дорогого французского конька, чистые рюмки вверх дном выстроились в ряд на продолговатом блюде. Тут же небрежно лежали сигареты «Мальборо» и картонные импортные спички. Четыре банки пива «Хольстен» дополняли собой эту нехитрую сервировку. Это был соблазн. Это были атрибуты сладкой жизни, к которой так рвалось новое общество.

– Надо снять напряжение, – неожиданно произнес Виталик и, непринужденно подхватив бутыль, ловко налил себе коньяку в рюмку, которую он, словно фокусник, одним пальцем свободной руки извлек из общей стопки и поставил в положение боевой готовности.

Так же ловко он осушил рюмку до дна, открыл пачку сигарет и закурил. Он курил с наслаждением, делал долгие затяжки, и сигарета таяла на глазах. Михаил и Армен молчали.

Стоило только Виталику потянуться за банкой пива, Армен деликатно перехватил его руку и вежливо произнес:

– Все. Достаточно.

И с Виталиком что-то произошло. Он сник. Испуганно посмотрел на Михаила, по сторонам и, как набедокуривший школьник, спрятал руки под стол. Михаил невольно обратил внимание на то, что все они сидели как бы веером перед огромным зеркалом во всю стену. Он обменялся с Арменом продолжительным взглядом и понял, что Армен тоже обратил на это внимание.

Неожиданно внутренняя дверь из соседней комнаты в этом же номере отворилась, и вошел высокий, совершенно квадратный человек с добродушным лицом. Такую мощь и такую силищу Михаил увидел впервые в своей жизни. Человек-гора из кафе у Калинкина моста был против него ребенком. Виталик потерял дар речи. Вероятно, то же самое произошло и с Арменом. Что же касается Михаила, то вопреки ожиданиям спонтанно возникшее чувство страха привело его в состояние абсолютной концентрации и спокойствия.

– Я хочу переговорить с одним из вас. С кем именно?

Все молчали.

– Со мной, – тихо и спокойно ответил Михаил после продолжительной паузы, – я представляю интересы Армена.

– Тогда остальные господа пусть подождут внизу.

Виталик и Армен вышли из номера.

– Это ваша машина?

– Да.

– Приобретали через Смольный?

– В некотором роде да.

– Это вы правильно сориентировались. Серьезный человек должен ездить на серьезной машине.

– Есть и более серьезные машины.

– Это немного другой уровень. К нему еще надо прийти.

– Хорошо сказано.

– Какое у вас предложение?

Михаил вкратце изложил его суть.

– Хорошо. Мы подумаем. Это вы придумали? Можете не отвечать, и так все ясно. Вы на армяшку работаете?

– Нет. Я лишь оказываю ему некоторые юридические услуги.

– Вот что я хочу сказать на прощанье: не ездите в машине один и не сидите за рулем. Наймите себе человека. Вы кто по основной профессии?

– Юрист.

– Что заканчивали?

– Санкт-Петербургский университет.

– Значит, профессионал. Сейчас каждый второй считает себя юристом – и дворник, и математик. Профессионалов мало, значит, надо себя беречь. Берегите свою голову, она дорого стоит. И вот еще что: избавьтесь от этой гниды. Чтоб я его больше не видел. Он уже не человек. Он – отходы.

– Виталик?

– Все. Наш разговор окончен.

– А что Армену сказать?

– Пусть работает. Когда надо будет, мы к этой теме вернемся.

Михаил вышел в коридор и почувствовал, как по спине потекли ручейки пота. И все же это была его первая победа. Он ликовал.

Лиза прислала весточку – открытку с видом Мюнхена. На обороте открытки аккуратным красивым почерком было написано: «Люблю, скучаю, дождись меня, пожалуйста! Здесь погода не ахти, пусть хоть у вас будет нормальная. Целую, целую. Твоя Лиза». Михаил никогда не заглядывал в почтовый ящик, а тут его словно что-то подтолкнуло к деревянному монстру с оторванными дверцами, болтающемуся на одной петле на изрисованной и обшарпанной стене. Открытка торчала из самой последней ячейки. Михаил машинально нагнулся и вытащил ее оттуда вместе с квитанциями за коммунальные услуги. Как кстати была эта весточка! Прошло две недели, о которых говорила Марина. Значит, Лиза вот-вот должна приехать в Россию. Скорей бы! Михаил безумно скучал по ней. Он пытался максимально загрузить себя работой. Хватался за все. Читал и перечитывал старую и новую законодательную базу современного российского государства. От изнурительного умственного перенапряжения он засыпал вместе с книгой и утром, не понимая, что уже проснулся, вскакивал с постели. Он опрометью несся под холодный душ, выпивал стакан воды со льдом и лимоном, одевался в два счета и пулей летел на своей черной «Волге» в Смольный, чтобы не опоздать на работу.

Погода «не ахти» означало, что у Лизы проблемы. Два раза «целую» – это предупреждение: «Будь осторожен!» Можно было и не предупреждать, он постоянно был начеку.

В городе было пыльно и жарко. Уровень культуры населения определялся количеством шелухи от семечек. Складывалось такое впечатление, что Михаил снова попал в девятнадцатый век. Чуть ли не на каждом углу стояли тетки-хохлушки и прямо из мешков стаканами продавали семечки, ловко насыпая их в газетные кулечки и тут же отсчитывая сдачу. Мостовые, тротуары, электрички, автобусы, трамваи и все другое, где скапливался народ, было заплевано толстым слоем шелухи. Это еще не означало, что «деревня рванула в город», это лишь свидетельствовало о том, что деревня внутри человека рванула наружу. Вот только у Смольного было чисто, там тоже торговали коробейники, но иным товаром – ложками, матрешками, расписными яйцами, шапками-ушанками, балалайками и полным набором военного обмундирования всех родов войск. Вся эта братия налетала на интуристов, как саранча на зеленую поросль, стоило им только выйти из автобуса, чтобы полюбоваться питерскими достопримечательностями. Изо дня в день Михаил проходил мимо них, низко опустив голову, чтобы ничем не показать своего отвращения и презрения. Так он шел по булыжной мостовой вдоль левого крыла собора до огромных металлических ворот. Сразу за ними начинался иной мир – мир его времени, мир без лузгания семечек и «цыганского табора» фарцовщиков, мир столичной питерской культуры.