Воды любви (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Лорченков cтр.№ 83

Джеймс с удивлением глядел на выбоины и трещины кишиневского асфальта. На то, как дети спорят за право просраться прямо посреди песочницы с бродячими собаками. На нищих на главных проспектах… Потрясающая нищета, подумал он. Невероятная грязь, подумал он. Ну прямо Гаити гребанное, подумал он. В это время из-за угла на него выбежала курица с отрубленной головой, и запиской в перьях.

Развернув записку, Джеймс прочитал шифровку.

«… север… полшестого… восемнадцать раз провернешь… сблевани по кругу… в полночь тыква… а крысы на вокзале… когда гребнешь, позови… почему мамалыга сладкая… твоя вторая Лиза».

Сжал зубы, открыл дверь в подъезд, и осторожно сунул ключ в дверь квартиры Лоринкова.

* * *

Джеймсу Бонду понравилось в квартире писателя Лоринкова.

Она очень отличалась от всего остального Кишинева. В ней пахло розами, потому что везде стояли свежие розы, – было чисто, аккуратно, убрано, уютно, и не было проституток, молдаван, трехцветных флагов, и маршруток. Теперь понятно, почему у него на родине репутация изгоя и «белой вороны», подумал Джеймс. Аккуратно повесил зонтик с ядовитой иглой на вешалку, разулся, и прошел в комнату. Там, сидя за ноут-буком, сворачивал и разворачивал окна с порнографией 70—хх годов, плотный мужчина, по всей видимости, Лоринков.

Глядя на постеры фильма «Датские школьницы 1976», Бонд забылся.

– Здоровское порно, – сказал Джеймс, присев рядом.

– Семидесятые, – сказал Лоринков, не отрываясь от экрана.

– Женщины еще носили длинные волосы на голове, – сказал Джеймс.

– Умеренно брили промежность, – сказал Лоринков.

– И у них все было настоящим, – сказал Джеймс.

– Грудь, губы, задница, все было настоящим, – сказал Лоринков.

– Не то, что эти нынешние силиконовые монстры, – сказал Джеймс.

– Не то, что эти извращения нынешнего времени, – сказал Лоринков.

– Раньше как, – сказал он.

– Сверху, снизу, сзади, и спустить на мохнатку, – сказал он.

– И размазать, – сказал Джеймс.

– А то как же, – сказал Лоринков.

– Причем часами, – сказал Джеймс.

– А как выглядели женщины?! – воскликнул Лоринков.

– Господи, да порноактриса 70—хх годов выглядит свежее и красивее звезды кино 2000—х! – восклинул Джеймс Бонд в волнении.

– Нет, ну исключая Скарлет Йохансон и Шарлиз Терон, конечно, – поправился он под осуждающим взглядом Лоринкова.

– Исключая Терон и Йохансон, согласен, – сказал Лоринков.

– Нет ничего лучше порнографии семидесятых годов двадцатого века, – сказали они хором.

Лоринков в волнении вскочил, и пошел на кухню за выпивкой.

Джеймс огляделся. В огромном проеме между кухней и комнатой, на импровизированной барной стойке, стояли виски и ракы, вино и коньяк… Плавала в пузатом аквариуме не менее пузатая рыбка. На стекле было наклеена бумажка с надписью «Рыбка Евдокия». По стенам висели фотографии смеющихся детей, кроткой симпатичной женщины с железным взглядом («а ведь она даст фору Ее Величеству», понял Джеймс), и картины. В углу – десятка три книг, распечатка порнорассказа «Космический трах», скамья и штанга с гантелями. В большой зале мебели, за исключением огромной кровати, не было. Настоящий траходром, подумал с уважением Бонд. Над входом в зал висела табличка «Западно– и восточноевропейским интеллектуалам вход воспрещен».

Вот квартира Настоящего Интеллектуала, подумал Бонд.

– А семья, простите…? – крикнул Джеймс на кухню.

– На море, отдыхают, – крикнул в ответ Лоринков.

Вернулся в комнату с двумя стаканами, снял с подоконника виски, разлил.

– А вы, собственно, кто? – сказал он.

– Бонд, – сказал смущенно агент, вспомнив цель визита.

– Ну, Джеймс, – сказал он.

– Потрясающе, велкам, – сказал Лоринков.

Мужчины выпили. Врукопашную могу и не справиться, подумал Бонд. Хорошая форма Лоринкова стала для него неприятным сюрпризом.

– А что это вы такой… широкий, – сказал он.

– А разве с местными туземцами по-другому можно? – скзаал Лоринков, пожав плечами и потрогав с удовольствием бицепс.

– Верно, – сказал, вспомнив туземцев, сказал Бонд.

– Буду краток, – сказал он.

– Это фраза российского политика Путина, – сказал Лоринков.

– Пардон, – сказал Бонд.

– Не нужно французского, – сказал Лоринков.

– Дерридов этих, – сказал он с брезгливостью.

– Вы тоже их не любите? – сказал Бонд с радостью.

– А кто еще их любит? – сказал Лоринков.

Бонд кивнул. Королеве было бы приятно, подумал он. Способный молодой человек, подумал он. Да и порнорассказы тачает что надо! Жаль…

– Я прибыл Вас убить, – сказал он с огорчением.

– Бывает, – сказал Лоринков.

– А кто заказал, – сказал Лоринков.

– О-о-о, – сказал Бонд.

– Небось, Главного Общества Властителей Нашей Ойкумены? – сказал Лоринков.

– Что? – сказал Бонд.

– Так я ведь в курсе, – сказал Лоринков.

– Откуда.. – сказал Бонд.

– Что про… – сказал Бонд.

– Я по.. – сказал Бонд заплетающимся языком.

– Метопроциклодол, – сказал Лоринков.

– Мышцы немеют от него, – сказал Лоринков.

– А язык ведь тоже мышца! – сказал он.

Бонд, не успев объясниться, упал лицом вниз.

* * *

…очнулся Бонд, глядя в синее небо. Внизу шумели машины. Рядом стояли лыжи, трехлитровая стеклянная банка с чем-то прокисшим, велосипедное колесо, и печатная машинка «Ятрань» без каретки. Балкон, понял Бонд.

– Извините, Джеймс, – сказал Лоринков, сидевший рядышком на стуле.

– На балконе не так слышно, – сказал он виновато.

– Что вы собираетесь сделать? – сказал Бонд с улыбкой.

– Начать читать мне часовую речь о том, как вы раскусили наше ГОВНО, и сумели опередить меня? – сказал он.

– За мной придут миллионы, – сказал он.

– У нас длинные руки, – сказал он.

– Ну? – сказал он.

– Да, – сказал Лоринков.

– Я и правда собрался прочитать вам часовую речь про то, как раскусил ваше общество, и сыграл на опережение, – сказал Лоринков.

– Все злодеи одинаковы, – сказал Бонд.

Улыбнулся, кивнул и начал слушать, осторожно распутывая веревки на руках. Лоринков прокашлялся, отпил коньяку – зря, не стоит смешивать, подумал Бонд, – поставил бутылку на пол, вынул из-под коробки пистолет и выстрелил агенту 007 в лицо. Наступил на подергивающиеся ноги, с отвращение отвернулся, и, не глядя, еще раз выстрелил. Обернулся, лишь когда Бонд затих. Выпил еще, набрал номер.