— Анри, ты ведь знаешь, как поступают: один приглашает другого, чтобы тот мог поблагодарить и отказаться, а потом все довольны.
Вереница машин тронулась. Через некоторое время он сказал:
— Тебе она не нравится.
— Мы встречались всего один раз. В семье Шатен. Мне никто и ничто не нравится.
Ландшафт вокруг был плоский и пустынный, с одинаковыми кварталами покосившихся высоких домов, бензоколонок, все обычное, как бесконечная беседа в салонах, без конца повторяющаяся и безликая.
— Анри! — сказала она.
— Да, любимая!
— Я думаю только об этом.
— Знаю. Мальчики говорили что-нибудь, они спрашивали?
— Нет!
— Но, во всяком случае, они знают?
— Анри, милый, это знает вся школа. Какой здесь ужасный вид. Где же их дома?
— Они еще не начали строить, это лесная вырубка.
— Лесная вырубка?
— Здесь вырубили лес, это вырубка.
Он тотчас понял, что его реплика была неудачной, и терпеливо ждал, когда она скажет что-нибудь о деревьях и как он сам объяснит ей: что будет, когда здесь начнут строить дома и так далее, что люди важнее деревьев, что их стало слишком много и им надо где-то жить.
Но Фло молчала. Она протерла свои очки краем юбки и лишь через несколько миль вернулась к тому, что им в любом случае следовало бы пойти на похороны.
Он возразил:
— Мы никого не знаем. Ни одному человеку не было бы дела до того, приехали мы на похороны или нет.
— Анри! Мне нехорошо!
— Но мы не можем остановиться именно здесь. Действительно нехорошо? Ведь обычно ты прекрасно переносишь автомобиль?
— У тебя есть коньяк?
— В сумке.
За окном по-прежнему мелькал пустынный ландшафт.
— Знаешь что? — спросила Фло. — Это приглашение на обед со-вер-шен-но бесполезное.
Собрав все свое терпение, он ответил:
— Ошибаешься. Оно вовсе не бесполезное. Если я работаю вместе с Мишелем и они с женой приглашают нас на обед, то вовсе не бесполезно приехать к ним. И ты это знаешь!
— Да, я знаю, прости… прости. Вы просто строите ваши дома…
— Фло, прошу тебя! Попытайся быть любезной вечером. Это важно для меня.
— Разумеется! Я попытаюсь.
— Тебе лучше?
— Пожалуй, немного.
— Любимая моя Фло, не думай об этой истории с ним, с этим учителем. Такое случается время от времени, к сожалению. Люди слишком слабы, они не справляются, они сдаются. Но все повторяется снова. Ты понимаешь, жизнь продолжается, точь-в-точь такая же. А через пару недель у детей будет новый учитель гимнастики.
Она резко повернулась к мужу, посмотрела на его спокойный профиль и воскликнула:
— Ничего не будет таким же! И он не был слабым, совершенно не был, он был таким сильным, что не выдержал все это! А мы ему не помогли!
Наконец они оказались за городом среди красивых частных коттеджей и вышли из машины. Анри взял цветы, плащ Фло и сказал:
— Теперь мы сделаем все, что в наших силах. Хорошо? А потом снова поедем домой, и ты будешь спать завтра утром сколько захочешь.
Дом Николь и Мишеля выглядел настоящим шедевром архитектуры, где все было продумано и ничто ничему не мешало. Фло пришла на ум мысль о вернисаже, откуда нельзя улизнуть, пока тот, кто выставляет картины, может увидеть, что ты уходишь. Николь была похожа на свой дом: высокая, красивая и почти недосягаемая.
— Флоренс, — сказала она, — дружок, я так рада, что Анри привез вас сюда. Мишель, к сожалению, придет немного позже. Он обещал позвонить. Опять эти ужасные конференции. Все время, все время!
— Я знаю, — ответил Анри. — Я понимаю. Business first
[92]
! Как мило вы накрыли на стол, Николь! Просто великолепно!
В конце трапезы Анри поднял свой бокал и с любезной, само собой разумеющейся улыбкой, что столь легко ему давалась, поблагодарил хозяйку, сравнив ее с драгоценным камнем в совершенной оправе. Элегантно и весело ввернул он в свой тост рассказ о рыбалке с Мишелем в прежние времена, а также абсолютно новый анекдот, имеющий отношение к строительной отрасли, и закончил поэтической цитатой в связи с наступающей весной.
— Спасибо, дорогие друзья, — поблагодарила Николь, — спасибо… Спасибо! Могу только сказать, как приятно, что вы у нас есть. А теперь, пожалуй, выпьем по чашечке кофе с коньяком в гостиной. Мне очень интересно, что скажет Флоренс об ее отделке и интерьере. Подождите немного, всего один миг, я включу прожектор.
— Анри, — шепнула Фло. — Все идет хорошо? Не слишком ли я молчалива?
— Хорошо. Все идет отлично! Любимая, не забывай, что это важно для меня!
Она уклонилась от протянутой им руки и сказала:
— Я знаю, знаю, ужасно важно! Вы строите большие дома.
Николь вернулась обратно, она объяснила, что сад должен освещаться снаружи еще больше, но он недостаточно хорошо благоустроен.
— Вы не должны обращать внимание на то, что свет попадает в комнату.
Фло переспросила:
— Что попадает в комнату? Когда он попадает…
— Как уютно, в самом деле уютно, — сказал Анри. — Здесь многое изменилось за последнее время!
Сквозь стеклянную стену они увидели прямоугольную травянистую лужайку, освещенную бенгальскими огнями и огороженную стеной.
— Анри, — прошептала Фло. — Они у тебя в кармане…
Он дал ей темные очки.
Николь болтала о месье Дешампе, о его оригинальном и вместе с тем современно-сдержанном искусстве интерьера. Дорогостоящий господин, но великолепен. Ничего, что могло бы помешать, все чисто, просторно и на своем месте. Взгляните на фиолетовые и буро-зеленые цвета сирени! Они вписываются в общий фон. Как искусно, не правда ли? Особенно засохшие цветы.
Фло стало внезапно трудно остановить на чем-то свой взгляд, следить за слишком быстрой манерой хозяйки говорить, она осторожно спросила:
— Но зачем вы ставите мертвые цветы? И что вписывается в общий фон?
Николь засмеялась своим звучным ясным смехом:
— Мертвые цветы? Но, дружок, тогда, разумеется, бросается в глаза, что все остальное — живое! Вы выпьете коньяку?
— Нет, спасибо! Я за рулем!
— Ну а Флоренс? Малюсенькую-премалюсенькую рюмку!
— Да, спасибо! И не обязательно малюсенькую. — Фло медленно добавила: — Если б я только могла понять…
Анри прервал ее:
— Как жаль, что Мишель не смог быть дома.