Цветы осени - читать онлайн книгу. Автор: Ариэль Бюто cтр.№ 4

ПОИСК

СОВПАДЕНИЯ ИМЕЮТСЯ, НО С ДРУГИМИ ИМЕНАМИ

— Ты уверена, что он Пьер?

Жюльетту так и подмывает послать Габриэль ко всем чертям, но нет никого прилипчивее и опаснее деятельных людей.

— Расширить поиск на соседние департаменты?

— Нет-нет, спасибо.

— Знаешь, Жюльетта, ты, конечно, вольна поступать как хочешь, но лучше найти местного. Не придется оплачивать дорогу.

— Ты права, Габриэль. Так я и поступлю.

Ну вот. Первая трудность — и я уже сдалась. Всегда так было, в этом заключается драма всей моей жизни. Люди называют меня сильной, храброй, даже героической женщиной. Настоящей святой — из-за малышки. Да не будь я олицетворением трусости, не проморгала бы ту жизнь, о которой мечтала. Я слишком рано опустила руки — верх несчастья для начинающей пианистки! Но Жюжю наверняка описала это гораздо лучше меня.

* * *

Не понимаю, что произошло. Мое платье было три недели как готово, и я уговорила маму сделать рукава достаточно короткими, чтобы члены жюри оценили красоту моих рук. Когда глаза радуются, ухо не так придирчиво. Я знала наизусть два этюда и научилась весьма ловко скрывать с помощью педали неуверенное исполнение тремоло в конце сонаты. Даже Мадемуазель Берье ни к чему не могла придраться. Она была лучшим репетитором, которого удалось нанять на выделенные мамой деньги. Она заставляла меня играть труднейшие этюды Черни, чтобы раскрепостить пальцы и отработать технику исполнения: без этого, по ее мнению, меня ждал неминуемый провал. Ради подготовки к конкурсу я пошла на огромные жертвы: почти никуда не ходила, тратила сэкономленные за год карманные деньги на разные кремы для рук и даже… как признаться самой себе в подобном ужасе?.. Ладно! Буду честна и покаюсь. Я уговорила кузину Луизу — ей двадцать два, и она живет одна — получать на свой адрес письма Пьера: подозреваю, что мама вторгается в мою личную жизнь и читает его послания. Тем летом мы влюбились друг в друга с первого взгляда, расставание вышло душераздирающим, и Пьер пообещал писать. Первая весточка пришла только в декабре — у него была бездна работы, но те одиннадцать писем, которые написала я, убедили его в неизменности моих чувств, и он не слишком скучал. Это может показаться странным, но мужчины и правда совсем по-другому относятся к таким вещам. Мы слишком чувствительны и переживаем из-за мелочей, которых они даже не замечают. Мама, например, однажды расплакалась только из-за того, что она перекрасила волосы, а папа никак не отреагировал. Я-то как раз считаю, что он проявил редкую деликатность, не сказав, что с рыжими волосами лицо у нее стало мертвенно-бледным. Я уверена, он любит ее — с волосами или без них. Мама рассердилась, когда я ей об этом сказала, просто вышла из себя. Впрочем, она всегда была ко мне несправедлива. По вернемся к Пьеру. Я была так поглощена занятиями, когда пришло его первое письмо, что ответила только через неделю — коротко, но страстно. Четыре дня спустя, в новом послании, он осыпал меня упреками, чем ужасно расстроил. Я сделала попытку объясниться, рассказав об уроках игры на фортепьяно и пообещав любить его вечно. Он либо страшно разозлился, либо совершенно успокоился, потому что не писал мне целых два месяца. В мае я послала ему приглашение на прослушивание в зале Плейель — своего рода репетицию перед конкурсом, — добавив от руки, что буду счастлива, если он приедет в Париж. Я знала, что Пьер обожает всякие светские развлечения, и сообщила, чуточку опережая события, что мама собирается организовать у нас дома коктейль и завтрак. Я и сегодня не осмеливаюсь вспоминать, чтó он мне ответил. Я была в ужасе и немедленно сожгла письмо. Не уверена, кстати, что правильно поняла содержавшиеся в нем намеки. Пьер написал, что мне бы следовало пообещать ему удовольствия иного рода, чтобы заставить совершить такую поездку, и что он не имеет ни малейшего намерения делить меня с моей «драгоценной публикой» — ни сейчас, ни в будущем. Я очень расстроилась, но никогда не забуду, что впервые в жизни мужчина предложил мне выбирать между ним и музыкой. Жестокая дилемма! Проплакав две ночи, я решилась пожертвовать своим счастьем во имя призвания и дочерней любви. Мама не пережила бы, откажись я от карьеры пианистки: слишком много денег было потрачено на мадемуазель Верье. Программки уже напечатали, ткань на платье заказали, так что выбора у меня не было. Дa и существует ли он вообще, этот выбор жизненного пути?

Теперь-то он у меня есть. Я с таким треском провалилась на конкурсе, что на всех моих надеждах, сделать однажды блестящую карьеру можно поставить жирный крест. Я не прошла даже первый тур: нога тряслась, соскальзывала с педали, я не доиграла сонату, покинула зал в рыданиях, наверняка утопилась бы в Сене, если бы не мамины утешения и поддержка. Для поднятия бодрости духа она предложила отправиться в Café de la Paix. Ни одна девушка не упустит шанса поесть мороженого на террасе знаменитого заведения, особенно если на ней новое, прекрасно сшитое платье. Мама была так мила со мной, что нас наверняка принимали за двух подружек из высшего общества. Мы решили уволить мадемуазель Верье — за некомпетентность и вред, нанесенный таланту, но моя вера в призвание была подорвана. Мама считала, что это даже к лучшему: невозможно воспитывать детей, разъезжая с концертами по миру. Да какие дети? И речи быть не может о такой обузе, которая навечно привяжет меня к дому! Честно говоря, единственное, чего я страстно хочу, — это жить необыкновенной жизнью. Я почти готова обойтись без музыки — пусть только кто-нибудь скажет, что есть и другие способы жить «не как все».

Я буду страшно разочарована, если к сорока годам ничего не добьюсь! Слава богу, я все еще верю в свою счастливую звезду. Но не в карьеру пианистки.

* * *

Пока живешь, надеешься, говорит себе Жюльетта. Но если надежды больше нет, что остается? Анна наконец уснула и проспит всю ночь. Что ей снится? Жюльетта предпочитает не думать о будущем внучки. Когда я стану слишком стара, чтобы носить ее на руках, придется доверить заботу о девочке кому-нибудь другому. Если я заговариваю об этом с Луи, он бурчит, что у малышки, между прочим, есть родители. Мать и отец, с которыми она прожила всего два года, Луи. Об этом ты не забыл? Бабетта была слишком молода, чтобы вынести на своих плечах груз ужасного несчастья. Ты ведь сам понимаешь, Луи, мы сделали то, что сделали, не только ради Анны, но и для Бабетты. Наша дочь имеет право на нормальную жизнь. А без нашей помощи она поставила бы на себе крест в двадцать лет. А моя жизнь? Она давно проиграна, и виновата в этом я одна. Так что бедой больше, бедой меньше…

Если бы Жюльетта и впрямь окончательно смирилась, то не задержалась бы этим утром перед зеркалом у туалетного столика. Луи еще не принес ей поднос с завтраком. До половины восьмого он возится в саду, а к ней в комнату поднимается без четверти восемь. На часах семь, почта еще не открылась. Слишком рано для расширения поиска в соседних департаментах, а если понадобится — то и по всей Франции. Если он жив, должен быть способ его разыскать. А с чего ему умирать? Нужно бы поухаживать за кожей, да и волосы привести в порядок. Я не уродина, но мне неведомы тайные ухищрения, делающие женщин красивее. У меня попросту никогда не хватало на них времени. Небесные создания из глянцевых журналов взяли надо мной верх еще до начала схватки. Висящие в шкафу платья давно вышли из моды, хотя Жюльетта каждый сезон укорачивает или надставляет свои наряды, уступая — только в этом! — веяниям моды. Какое же ей надеть, если вдруг…