Пустыня - читать онлайн книгу. Автор: Василина Орлова cтр.№ 14

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Пустыня | Автор книги - Василина Орлова

Cтраница 14
читать онлайн книги бесплатно

Я слушала рассказ, смотрела на рабочих. Они же слушали так — казённое слово — чистосердечно. Подперев руками головы. Внимание читалось в каждой линии лиц — обветренных, просмоленных, грубо сработанных господом богом. И вот так же, наверно, слушали её ученики. Чудо из будущего — из высокого светлого мира науки и техники, больших цветущих городов, передовой культуры — девушка в светлом плате с пояском, с уложенными волосами, и со всеми своими белыми блузками, босоножками на каблуках, купальниками, столовыми приборами, земляничным мылом… Неподнятая целина.

— Малые народы учились у большого, — подытожила Роза Васильевна.

— Да, было, было… Но и нам — чему поучиться. — сказала Светлана Ивановна. — Вот бишбармак, знаете, как это вкусно. «Надо, — говорят, — есть руками». Я говорю: «Нет». Или — сидеть на полу, скрестив ноги…

Я поймала на рукаве прыгающее насекомое.

— Ой, — взвизгнула Роза, — блоха!

— Ну, блохи, — весело проговорила Светлана Ивановна. — Блохи — они скачут.

— И что?

— Ускачут!

Засмеялись. Рабочие — надсадно, словно забыли, как это делается: один покашливал в кулак, другой глухо перхал, ходили тяжелые плечи. У них на столике, кроме пластиковой маленькой бутылочки «Дюшеса», слегка подпрыгивала пачка папирос «Беломорканал». А больше ничего.

Пошла проводница по вагону, неся на руке металлическую корзинку, наполненную всякими дорожными нехитрыми яствами:

— Сухарики, соки, воды, газ-вода…

— Вот, уже «газ-вода», — сказал Дмитрий, — в Москве такого не услышишь…


В Глазов попала уже зачарованная. Беседа в поезде, как волшебное предисловие к тому, что увидела собственными глазами.

Маленький городок, с широкими, как поле, улицами. Между двумя рядами домов можно было бы легко поместить ещё один. И поместили бы, но строился он по единому плану, давно и для жизни, а не для скученного существования божьих коровок.

Заснеженный. Погода мягкая. Почти тепло. Ощущение, будто приехал в мирный советский город двадцатых, что ли, годов, или тридцатых — были же в те времена относительно спокойные дни. Хотя строили теперешние основные кварталы Глазова военнопленные вообще-то, немцы, так что насчёт двадцатых я фантазирую, конечно.

Или ещё вот чувство — как будто впервые пришла в Университет в свои пятнадцать лет. С надеждами и намерениями.

Как-то так, такие размытые плавают в душе тени. Ностальгия, ей и взяться неоткуда — я ведь не бывала здесь раньше.

Круглые площади, здание кинотеатра, магазинчики и кафе, не похожие на глянцевые московские кофейни, скорее уж — на дударкивский магазин игрушек. Столы с пластиковыми голубыми в царапинах покрытиями, кое-где отколоты краешки, испод проглядывает прессованная мелкая стружка, дээспэ, древесная труха. Железные крашенные белым ширмы, на которых окружности тоже металлические грубо приварены, для горшков с цветами, горшки, впрочем, отсутствуют. Холодный пол — зернистые каменные плиты. Всё как обычно в таких местах, мы их помним десятками, точнее, они сливаются в одно малоразличимое место. Ещё напоминает детский сад. Неприютно, но удивительно — я опять обнаруживала — мне очень дорого.

Дом, где мы жили несколько дней. Хорошие запахи жилья Валентины Николаевны. Стол, который, по преданию, сработал прадед. Старинная, вот уж точно двадцатых, коробка из-под обуви на полке в ванной. А на стене — санки висят, одной деревянной плашечки недостаёт. Верёвки бельевые натянуты, на них сушится всякая мелочь, а за стояк заткнута тряпка из мальчиковых синих физкультурных штанов с вышитыми неистёршимися инициалами, хотя сам обладатель, выросший давно, и думать забыл…

Оленёнок на старом пучеглазом телевизоре, которого мне вежливо настойчиво дарили было — сильно гостье понравился — да я не взяла.

Правильно, слава богу, не надо было брать, и правильно не взяла. Сейчас бы валялся где-нибудь с отбитой в ссоре ногой, или даже пусть не с отбитой, пусть стоял на полке в комнате. Каково мне было б его видеть? Мало в моём жилище вещей, напоминающих, о чём ради душевного здоровья надо забыть поскорее?

Да и всё равно не отсюда он, оленёнок, и нечего ему тут делать, среди гжелевых, дымковских, фарфоровых безделушек, ох и сколько же у меня всякого хлама, бесценных сувениров — бессмысленных осколков памяти.

А так он стоит там, как и стоял, и простоит ещё долго, долго, только я уже точно не увижу — ни теперь, ни потом…

Что такое вспомнить о снежном Глазове, где в ноябре ещё бил почему-то фонтан, побываю ли я там хоть однажды? Ледовый дворец спорта. Рынок. Кинотеатр. Гостиница «Глазов». Вряд ли, ничегошеньки ведь меня с тем городом больше не связывает. И ни тебе горечи, ни обиды, одно сладкое острое сожаление, золотая игра грампроигрывателя в сердце.

Офицер и девушка вечно вальсируют в Киеве… Может быть, под эту самую, настоящую музыку.

В этом зале пустом мы танцуем вдвоём, так скажите хоть сло-во.

Сам не знаю, о чём…

Падуя

Сижу на набережной, на дощатом настиле, море мерно пошумливает, дышит, разбивает волну — замирает, разбивает — замирает…

Мимо меня, параллельно морю, идёт бодрый прямой дед с белой развевающейся бородой и волосами, в бейсболке, тащит какую-то сложную рыболовецкую снасть. Двое пацанов в спортивных костюмах и с бутылками пива, наигранно упругими походками, в чёрных очках, пружинят своей дорогой. Девушки с распущенными волосами, остроносые, с вырезами в кофтах, а поверх кофт кожаные длинные приталенные куртки, золотые цепочки круглятся на шеях, поблескивая.

Мамаша с сумкой и с ребёнком. Мальчишка помогает морю шуметь, орёт ему в паузах: «Э-хе-хе-хе-хей!» — как будто смеётся.

И в облике каждого — неуловимое лишнее или недостающее. В том весь образ Ялты. Дорогого нищего курорта. «Ялтинская ривьера», — вспомнился плакат над вчерашней дорогой.


Хорошо здесь, а надо будет поинтересоваться в Москве, что отсюда исходит? Чехов писал, Горький — понятно. А здесь что родится? На щедрой земле…

Схожу с набережной, бреду по краю, по берегу. Привычка, от которой не могу отказаться даже ради созерцания моря — смотрю под ноги, шагая по камням. Надеюсь, что ли, встретить свой дунайский камешек?..

Пляжников не много, но есть. Среди них внимание останавливает девушка. Она одета. Она просто сидит на берегу, лицом к морю, ко мне спиной. У неё длинные тёмные волосы. Наушники. Сидит и слушает — конечно, музыку.

Совершенно неподвижна, руки, как на парту, положила на колени, выставленные вперёд, и, пока другие ходят вдоль кружащей волны туда и сюда, поворачиваются к солнцу под разными углами, говорят по сотовым, едят что-то, курят — она смотрит море. И в её неподвижности нет никакой нарочитости — просто заслушалась. Джинсы и чёрная водолазка.

Я сажусь несколько сбоку, поодаль, сняв и подстелив свитер, и смотрю на девушку и на море.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению