Пробежала взглядом пару абзацев, хлопнула тетрадью о столешницу. И побрела в «столовую» — крохотную кухоньку — заварить чай. Включила телевизор. В черной рамке экрана Лаура-Изабель, сложив пышные белые руки в молитвенном жесте, рыдает перед изображением Пресвятой Девы. В следующем кадре двое любовников, сплетаясь эффектно подсвеченными телами, обмениваются поцелуями.
Поставила чайник. Точнее, включила — время, когда чайники ставили, безвозвратно прошло, во всяком случае, в столице, и у Елены давно электрический бочонок. Снова телефон.
— Не буду подходить, — адресуясь к Фраю.
Фрай почесал задней лапой за ухом. Так как Фрай был бульдог душой и телом, данное действие далось ему не без труда.
— Это Митя?
Фрай демонстративно зевнул.
— Ну, если ты настаиваешь.
— Привет, бель Элен! — в трубке шумело и щелкало, а на этом фоне трещала подруга, Майя. — Приветики, я знаю, ты не очень занята, правда?
— Без тебя голова кругом. — голос Майи был почему-то неприятен.
— Значит так, девочка моя. — дула свое та. — Пойдем-ка мы с тобой на выставочку одну, презентаттишку. Бутербродов с икрой не обещаю, тостосумов тоже, но забавный народ водится. За такси я плачу, сразу говорю.
— Нет, спасибо. — поморщилась Елена.
— Да ладно, я ж говорю, за такси будет заплачено.
— При чем тут такси?
— Это все срочно надо видеть, андестенд? Ты такую тусу пропустишь, никогда себе не простишь. Приезжай, всю оставшуюся жизнь будешь меня благодарить. А я люблю благодарности. К тому же, за такси считай заплачено.
— Отцепись ты со своим такси, мне не до тусовок.
— Что стряслось? — наконец что-то начала понимать Майка.
— Некогда.
— Ой, некогда ей, мама родная. Можно подумать. Сидишь, глаза портишь над своими тетрадками. Значит так, выходи. Я сейчас подъеду.
— Распашонка, отвянь!
Майку со школы дразнили Распашонкой. Майка всегда была такой — как банный лист. Отвязаться можно, разве только обидев. Майка на том конце провода притихла — и впрямь обиделась, видно.
— Ладно, извини, погорячилась.
Майка молчала.
— Прости пожалуйста, правда, с языка сорвалось. Май?
Майка молчала.
— Майя-а!
Ноль реакции.
Елена для верности подула в трубку:
— Нас разъединили, что ли? Алло!
— Ал-ло. — по слогам, мрачным загробным тоном изрекла Майя.
— Я уж подумала, разъединили.
Молчание.
— А, гори оно все синим пламенем, еду! Ты этого хотела?
— Вот и хорошо! — оживилась Майка. — Тем более, можешь полностью на меня положиться, такси забесплатно. Сто пудов!
В модной галерее «Астрал», оформленной по последнему слову евродизайна, варился пестрый суп из разного люда. В толпе мелькали столичные знаменитости, из тех, что всплывают на неделю-другую, а потом сменяются следующими.
— На нас обращают внимание. — шепнула Майка торжествующе.
— Может, займем место среди экспонатов? — хмыкнула Елена.
Публика фланировала вокруг предметов современного немонументального искусства. Вот концептуальный блин под стеклянным колпаком, вымазанный чем-то коричневым. «Инсталлякр номер пять» — разбитая скрипка, расписанная под палехскую игрушку. Ровная батарея гнутых баллончиков с аэрозолями, над которыми на ветру вентилятора трепыхается транспарант: «Они не пройдут!»
— Астрально, — сказала Елена, чтобы что-нибудь сказать.
— Совершенно верно! — Моментально вклеился в беседу молодящийся осколок брежневской эпохи. — Девушка глубоко прочувствовала парадигмическую акцентуацию выставки, как я бы выразился.
— Я бы так не выразилась, — призналась Елена.
— Скромность — главная добродетель симпатичных девушек, — плотоядно хихикнул он.
Елену передернуло. Майка тем временем подтянула за рукава еще пару пернатых обитателей этого богохранимого заповедника. Накрашенные сверх всякой меры девицы, держась за руки, жеманно представились:
— Аня.
— Аля.
Их мужские голоса и выскобленные подбородки не оставили сомнения — молодые люди принадлежат к числу заплутавших потомков Адама.
— Эт-то еще что такое? — прошипела Елена, когда Аня и Аля сделали кокетливый книксен и удалились.
— Прикольно! Не злись, пожалуйста, я тут тебя хотела с одним человеком познакомить. Ты же не хочешь скончаться в девичестве?
— Лично я тебя ни о чем таком не просила! — голосом с металлическими обертонами произнесла Елена.
— Ну ясное дело! А то я без глаз. Не вижу, как доходишь в своем педагогическом отшельничестве. Встряхнись! Брось вызов! Всем и вся. Пойдем, я его сперва тебе издали покажу. — и Майя взяла Елену на буксир.
Елена не узнавала подругу: и чем же она так взволнованна? Неужели только предстоящим знакомством? Тут явно какие-то хитрости, закулисные замыслы… Ну Майка. Интриганка-второгодница.
Старый хрыч на благовидном расстоянии как бы в рассеянности следовал за ними.
— Вон, гляди! — остановилась Майя.
— Который?
— Ага, любопытство таки взыграло! Да нет, не тот, справа.
Да, действительно, мужчина, которого Майка решила ей по-дружески предоставить, был ничего. Можно даже сказать, вполне хорош собой. И даже — на редкость красив. По крайней мере, со спины. Словно почувствовав взгляд, он обернулся.
Когда-то Елена слышала такую поговорку — настоящий мужчина должен быть до синевы выбрит и слегка пьян. К сожалению, в жизни она больше встречала слегка выбритых и до синевы пьяных. Этот парень не относился ни к тем, ни к другим, был где-то посередине, ближе, пожалуй, к первым. Впрочем, легкая небритость присутствовала. Фигура, которую принято называть спортивной, правильные черты лица.
— Караул, он, кажется, разбил мое сердце! — прыснула Елена.
— Серьезно, как он тебе? — Майя жадно заглядывала подруге в лицо.
— Майя, посмотри на его костюм. Тут же один галстук долларов триста, у парня на лице это написано бегущей строкой. Наверняка он из тех, кто знается с бандитами, имеет крышу, ворочает делами и так далее.
— Ты совсем не ценишь, что я для тебя делаю, — отмахнулась Майя. — Рассуждаешь как третьеклассница. Нормальный парень, при деньгах. Меценатствует. Бандит! Что ж такого? А кем должен быть нормальный мужик в наше время?
— Хакером, — подсказала Елена. — Имиджмейкером. Мерчендайзером.
— Честно жить — себе дороже, — не слушала Майя. — Я когда увидела его в гостях у моих знакомых, сразу решила, это для тебя.