Франция. Сладкая жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Питер Мейл cтр.№ 14

С кашемировыми брюками тоже проблема, хотя и не такая явная. Они, даже свежеотглаженные, имеют обыкновение моментально отвисать на заду и коленях. Если вы все-таки желаете облачить свою нижнюю половину в кашемир, то у вас есть два выхода: либо никогда не садиться, либо использовать смесь кашемира с шерстью или шелком. Конечно, она будет не такой нежной, но форму держит лучше.

Вот одевая свою верхнюю половину, вы можете развернуться и натянуть на себя гораздо больше слоев, чем носит сама коза. Плотное и пушистое кашемировое пальто защитит вас и от сквозняков Мэдисон-авеню, и от эскимосских морозов Миннесоты и будет при этом легким и удобным, в отличие от других зимних пальто, больше похожих на мебель, чем на предмет гардероба. А ваш портной не преминет заметить, что кроить кашемир — одно удовольствие.

Под пальто можно надеть кашемировый пиджак. Тут уж главное не тепло, а красота. Человек опытный отличит кашемировый пиджак от обычного с расстояния в десять футов. Даже издалека видно, до чего он мягкий. У него нет ни одного острого угла. Женщины, которые сразу же замечают такие вещи, так и норовят вас погладить. С этим придется смириться, если вы хотите носить кашемир.

Итак, теплом и вниманием женщин вы обеспечены, а самые отъявленные мерзляки могут надеть под пиджак тонкий кашемировый свитерок — однослойный, специально предусмотренный для этой цели. Свитера бывают и двухслойными: они в два раза тяжелее, в два раза теплее и почти в два раза дороже. А уж если вы хотите чувствовать себя как в сейфе, покупайте четырехслойный — это истинный король свитеров.

Сам я испытываю к ним непреодолимую слабость, которую пытаюсь оправдать тем, что никогда не ношу пиджаков. Даже если бы я захотел надеть пиджак на четырехслойный кашемировый свитер, то не смог бы — до того он толстый, пушистый и теплый. Он один стоит десяти обычных свитеров, и в смысле цены тоже. Тем, кто сомневается в пользе такой рискованной инвестиции, советую для начала купить четырехслойный кашемировый шарф. Оберните его вокруг шеи и отправляйтесь в самую холодную точку земного шара. Вот увидите: вы посинеете весь, кроме участка от подбородка до основания шеи.

Спрос на кашемир уверенно растет во всем мире, а потому купить изделия из него можно практически в любом приличном мужском магазине. Но если вы относитесь к кашемиру серьезно, рано или поздно вам придется, прихватив кредитную карточку, совершить паломничество в Лондон, где вас встретят соблазны Берлингтонского пассажа.

Это улица-галерея в районе Пиккадилли длиной не больше двухсот пятидесяти ярдов и шириной примерно в два разложенных шарфа, с витринами, оформленными с безупречным вкусом и сдержанностью. Покой и благопристойность здесь уже не один век охраняют важные привратники в живописных ливреях.

На этой короткой улочке вы найдете невиданное разнообразие кашемира всех цветов, оттенков, фасонов и плотности. Четыре главных кашемировых барона — «Берк», «Фишер», «Лорд» и «Пил» — предлагают каждый свой стиль, разумеется, всего лишь вариацию на классическую тему. Цены у них различаются, но не существенно. Дешевого кашемира в природе не существует.

Небольшие скидки предлагаются только в период пониженного спроса на шерстяные изделия — тот, что британцы оптимистично именуют «разгаром лета». В августе, если повезет, можно рассчитывать на кратковременное снижение цен в связи с частичным обновлением коллекции, но ничего вульгарного вроде «тотальной распродажи» в Берлингтонском пассаже не случается. Именно в августе я предпочитаю покупать кашемировые свитера и отправляюсь с этой целью к мистеру Фишеру: мне нравится стиль его магазина и симпатичен он сам.

Как стало известно, в этом году цена за килограмм необработанного, только что отобранного у козы кашемира поднялась до пятисот пятидесяти долларов — не слишком обнадеживающая новость. Это значит, что четырехслойный свитер, весящий примерно полкило, будет стоить не меньше тысячи долларов, но что поделаешь, если эти паршивки не желают размножаться?

В английском языке найдется не так уж много слов, которые напрямую ассоциировались бы с богатством, роскошью и блаженством (я не имею в виду словосочетания типа «устрицы „Рокфеллер"»). И, как ни странно, в этом лингвистическом зале славы почетное место уже давно занимают простые рыбьи яйца.

Caviar. Икра. Ну, чувствуете? Едва произнеся это слово, вы ощущаете во рту божественный вкус и будто бы на мгновение оказываетесь в компании знаменитых мужчин и красивых женщин. Икра уверенно занимает место на самом верху рейтинга предметов роскоши вот уже две тысячи лет. О ней писал еще Аристотель в IV веке до нашей эры, а позже в самых восторженных выражениях ее описывали Рабле, Шекспир, Ивлин Во и множество гастрономических экспертов из числа тех, кто не боится прослыть снобом и не желает пропагандировать только бюджетные блюда из рубленого мяса.

Многие известные в древности кулинарные изыски вроде язычков жаворонков, мозгов фламинго, запеченных лебедей и павлиньих грудок остались в прошлом в результате изменения общественных вкусов или законов, но икра сумела сохранить свою популярность до наших дней. Эту популярность, правда, никак нельзя назвать широкой, поскольку наслаждаются ею немногие, но, согласитесь, если бы в «Макдоналдсе» можно было заказать черную икру на булочке с кунжутом, она потеряла бы большую часть своей прелести.

Надо сказать, что красивым словом caviar чаще всего называют не изысканный деликатес для избранных, а обычные рыбьи яйца, отложенные каким-нибудь пинагором, лососем, сигом или другим вполне заурядным представителем рыбьего племени. В Соединенных Штатах всю эту недурную на вкус, но ничем не замечательную продукцию разрешается называть caviar при условии, что на банке указано название истинных родителей. Во Франции, где к вопросам желудка относятся не в пример серьезнее, «шампанским» называют только напитки, произведенные в Шампани, а словом caviar — только икру осетровых рыб.

Судьба и человек были довольно жестоки к несчастным осетровым. В начале XX века они еще вовсю плавали и в Гудзоне, и во многих реках Европы. Но загрязнение воды и расплодившиеся рыбы менее привередливых пород постепенно вытеснили их отовсюду, кроме Каспийского и Черного морей и реки Жиронда во Франции. И в довершение их бед Каспийское море, как говорят ученые, стремительно мелеет (русские, главные в мире потребители черной икры, пытаются с этим бороться, но наполнение обмелевшего моря — дело небыстрое).

Из тех осетровых, что умудрились выжить, два наиболее известных вида — это белуга и севрюга: самый крупный и самый мелкий представители семейства, и именно эти имена следует искать на баночках, когда вы разбогатеете. Белуга достигает пятнадцати футов в длину и весит более тысячи фунтов, причем двадцать процентов ее веса может составлять икра. Она у белуги самая крупная, а для ее производства требуется больше всего времени: самка достигает половой зрелости только к двадцати годам. Севрюга весит около пятидесяти фунтов и уже в семь лет начинает метать икру, самую мелкую среди осетровых.

Если достаточно было бы просто поймать рыбу и добыть из нее икру, то конечный продукт, вероятно, стоил бы гораздо дешевле. Но икра-сырец — продукт практически безвкусный, и потому, перед тем как попасть к нам на стол, он подвергается обработке, требующей таких знаний и навыков, что ее вполне можно назвать искусством.