Еще один год в Провансе - читать онлайн книгу. Автор: Питер Мейл cтр.№ 22

Фактически в ранний период своего существования это богоугодное заведение служило скорее тюрьмой. Благопристойных обитателей Марселя семнадцатого столетия, обеспеченных крышей над головой и деньгами в кошельке, беспокоили нищие и бродяги, которыми изобиловали улицы города и от которых проистекали всяческие неприятности, действительные и мнимые. Решено было, что город нуждается в тогдашнем варианте полицейских сил, в аналоге современных отрядов SWAT или ОМОН. Такой отряд создали, и десять лучников в красной форме во главе с сержантом принялись патрулировать улицы и хватать всяких бродяг «без определенного места жительства». Операция протекала весьма успешно, в 1695 году в «Шарите» как сельди в бочке ютились тысяча двести бедолаг всякого возраста и пола. Их гоняли на работы под наблюдением надсмотрщиков, иногда, также под охраной, водили развлекаться — создавать кворум, изображать горюющий народ на похоронах почтенных горожан.

Революция изменила положение. Функция богадельни менялась, печальный перечень включает престарелых, сирот, неимущих, семьи, выселенные при сносе развалин, наконец, изгнанных динамитом во время нацистской оккупации. Закончилась война, сооружение оставили фактически без присмотра.

Однако после двадцати лет кропотливых реставрационных работ «Шарите» восстановили в прежнем блеске. Возможно, по контрасту с тесными улочками, которые мы оставили позади, ансамбль показался особенно впечатляющим. Мы замерли, молча обозревая постройку. Архитектурные шедевры вообще склоняют к молчаливому созерцанию. Десятка три туристов, бродивших в аркадах, тоже скорее перешептывались, чем переговаривались между собой. Не то чтобы благоговейное молчание, но близко к тому. Затем нам, правда, сказали, что такое случается лишь в межсезонье, в затишье между тематическими программами и выставками. Но и в межсезонье посещение музея археологии Средиземноморья и прекрасный книжный магазин могут занять у вас целый день.

Мы вернулись к порту и посетили еще одну местную достопримечательность новейшего времени, большой ресторан быстрого питания «Нью-Йорк» на обращенной к западу террасе, полюбовались закатом. День завершался, а мы так много не увидели! Не посетили замок Иф из-за мистраля, который так и не удосужился наброситься на город, обошли вниманием множество музеев, не обозрели несколько дюжин спрятанных за современными постройками старинных церквей и жилых домов (один из соборов окружает колоннада из четырехсот сорока четырех мраморных колонн); не побывали в «Бар де ля Марин», где персонажи фильма «Мариус» Паньоля играли в карты, в Шато-дю-Фаро, построенном Наполеоном III для своей жены, игнорировали «чрево Марселя» рынок Марше де Капусен.

Но если день в городе можно сравнить с глотком из бочки, этого дня оказалось достаточно, чтобы нам захотелось вернуться. Марсель может считаться грубым парнем с подмоченной репутацией, но есть в нем привлекательные черты, древняя прелесть прорывается сквозь наносное современное безобразие. Понравилась мне и несколько вызывающая независимость этого города, некоторое нахальство, с которым, к примеру, он присвоил французский национальный гимн и самый популярный прованский аперитив.

«Марсельеза», волнующий призыв к «сынам отчизны», сочиненная в Страсбурге, на германской границе, мыслилась как боевая песнь Рейнской армии. Никто не запрещал петь ее и пяти сотням волонтеров батальона из Марселя, вошедшим в Париж. С их легкой руки — из их легких и глоток — песня стала «La chanson marseillaise». Сказать по правде, «Марсельеза» в качестве мелодии номер один столь прекрасной страны звучит все же неизмеримо лучше, чем «Страсбуржуаза».

Прошло много лет, и Поль Рикар, ставший наиболее известным, можно сказать, прославленным магнатом Марселя — однажды он захватил с собою в Рим полторы тысячи своих работников, чтобы их благословил папа римский, — еще в молодости решил разработать свой собственный рецепт пастис. Не он один и не он первый. Перегонные заводы Перно под Авиньоном перешли на пастис, когда начались гонения на вызывающий быстрое привыкание абсент, запрещенный в 1915 году. Но и Перно не изобрел этот напиток. Согласно легенде, придумал его некий отшельник. Отшельник оказался предприимчивым, открыл — разумеется, в Марселе, где же еще — бар, прославился в местном масштабе. Но именно Рикар с его размахом придал напитку символическое звучание. Именно он автор настоящего, le vrai pastis de Marseille. Именно так напиток теперь и называют. Лиха беда начало — сейчас в год продают свыше пятидесяти миллионов бутылок.

Наконец, венчает характеристику независимого духа Марселя история с Людовиком XIV. Ему надоело своеволие марсельцев, и он решил преподать городу урок. Крепостные стены Марселя он приказал снести, а пушки, защищавшие Марсель от нападения с моря, развернулись на город, с точки зрения короля более опасный, чем любой внешний враг.

Не знаю почему, но мне приятно сознавать, что марсельцы все еще здесь, столь же заносчивые и самоуверенные, а короли отошли в область преданий.

Отправившись из Апта к северу, вы в течение часа доберетесь до Верхнего Прованса. В этих декорациях разворачивается действия романов Жана Жионо, эти края он порой бичевал, глядел на них мрачно, с неприязнью. Вот пример его описания: «Домишки вросли в землю. В заполонивших улицы зарослях крапивы гуляет ветер, гудит, завывает, распевает в дырах лишенных ставен окон, в дверных проемах».

Литератору свойственно утрировать, но природа этого края и вправду дикая, своенравная. Здесь преобладают пустоши. После ухоженного Люберона с декоративными деревеньками, холеными домами, вишневыми садами и аккуратными рядами виноградной лозы Верхний Прованс выглядит иным миром, заброшенным или же и вовсе нетронутым. Между деревнями обширные участки невзрачной, как будто бесхозной земли, рельеф неровный, пересеченный, иногда вдруг переходящий в живописные луга. Небо подавляюще огромно. Если остановите автомобиль и прислушаетесь, то наверняка услышите далекий перезвон козьих колокольчиков. И ветер.

Далее минуете Обсерваторию Верхнего Прованса, где, как говорят, самый чистый воздух во всей Франции, и доберетесь до предгорий Монтань-де-Люр. Здесь, в котловине лавандовых полей, находится Лардье, деревня, в которой наберется, может быть, с сотню обитателей. Дома их столпились вокруг мэрии и «Кафе де Лаванд» — как раз такой ресторации, которую желал бы обнаружить усталый странник в конце пути: хорошая пища, доброе вино, приятное настроение, все в равных дозах.

Не такое это место, где ожидаешь встретить репортера, не говоря уже о целой ораве их. Но в один из солнечных июньских дней, когда лаванда как раз меняет свой серо-зеленый наряд на голубо-синий, журналисты оккупировали деревню по случаю открытия учебного заведения, насколько мне известно, уникального в своем роде.

Идея зародилась в Маноске, городе, в котором родился Жионо и в котором находится штаб-квартира одной из немногих фирм Прованса, добившихся международной известности. «Л'Окситан» сделала себе имя запахами, молва о ней распространялась из уст в уста. Отсюда расходятся по торговым точкам мира мыло, масла, эссенции, шампуни, кремы «made in Provence». Сырье для продукции фирмы произрастает и на полях Прованса. Естественно, лаванда, но также и шалфей, розмарин, другие травы. Идут в дело и местные мед, персики, миндаль.