Я - чеченец! - читать онлайн книгу. Автор: Герман Садулаев cтр.№ 39

Это была настоящая сексуальная революция в национальной провинции, где, взяв девушку за руку, ты должен на ней жениться, где свадьбы устраиваются родителями, где девочки сразу после школы выходят замуж, и даже мальчики хранят девственность до первой брачной ночи — не потому, что хотят этого, а потому что просто не с кем ее потерять. Где не знают контрацептивов и увеличивают население планеты, один за другим порождая детей целомудрия с горящими и неудовлетворенными глазами, которые любят и убивают, потому что не видят разницы, а кровь для них пахнет цветами и на белой простыне, и под зеленой гимнастеркой.

А мы чувствовали себя вне правил, вне каст, мы были неприкасаемыми — но и неприкосновенными. Это была наша революция, наш нежный террор, и мы могли спасти эту землю, только мы могли ее спасти. Но не успели. Потому что был май. Уже наступил май, и у нас не хватило времени. А потом наступило лето. Неожиданно, как танковый корпус, прорвавший линию обороны. И стало жарко. Потом стало очень жарко…

Последний звонок, аттестаты, медали, выпускные вечера. Все было ясно. Я уезжаю поступать в Ленинград и, конечно, поступлю, а значит, не вернусь. А они остаются тут еще на три года, а может, больше, может, на всю жизнь, может, на всю смерть. Наши последние встречи были грустны.

Мы собрались в кабинете географии. Не шутили, как раньше, не обсуждали учителей и школу. Даже не говорили о каникулах, как, наверное, должны были. Мы молчали, и каждый думал о своем. Я сидел на учительском столе и вращал глобус. Наверное, это была Айнет, она предложила: давайте сделаем записочки, пусть каждый напишет самое сокровенное, то, о чем он думает, без утайки, и спрячем их в глобус. Идея понравилась, и все оживились. Тогда я сказал: через 10 лет, в этот день, здесь, на этом же месте, мы соберемся, разрежем глобус и достанем из недр голубой планеты свои мечты, чтобы сверить их с тем, во что превратится наша жизнь, чтобы узнать, насколько мы останемся верными себе и превзойдем собственные ожидания. «Ура», — закричали все, и стало радостно. У нас появилось будущее. Девочки разбежались по углам и накарябали по несколько строк на листочках из разорванной ученической тетрадки. И я написал: «Девочки, я вас всех люблю, пусть у вас все в жизни получится! Хочу, чтобы рядом всегда были такие верные друзья и нежные подруги! Айнет, я и ты, это самое главное, что было в нашу весну. И мы никогда ее не забудем… Всегда ваш Пионервожатый!» Потом я снял глобус с оси, запихнул листочки в дыру Северного полюса и торжественно водрузил Землю на шкаф.

В места своего детства я вернулся лишь много лет спустя. Это случилось как раз в промежутке между первой и второй войнами. Многие дома были разрушены, повсюду виднелись воронки от бомб и валялись неразорвавшиеся фугасы. Я собрался пойти в центр, и дядя впихнул мне за пояс тяжелый «макаров»: мужчине появляться на людях без оружия считалось неприличным.

Я отправился на прогулку. По улице фланировали опьяненные временно завоеванными свободой и независимостью горцы. У каждого был автомат или пистолет, у некоторых даже пулемет или гранатомет на плече, хотя он, может, просто шел покурить и поболтать на скамейке с соседями. Некоторые вежливо приветствовали и спрашивали меня о здоровье семьи. Я почти никого не помнил и удивлялся, что эти люди меня знают. Но останавливался и разговаривал. Я тоже спрашивал о том, как поживают тето и тето, и чаще всего узнавал, что они больше никак не поживают. Одного одноклассника застрелил снайпер, другого убило при разрыве шариковой бомбы, третий пропал без вести, наверное, в плену. Соседи, дальние родственники, просто знакомые: убиты, ранены, покалечены. Но говорилось об этом спокойно. И каждый рассказ заканчивался национальным заклинанием, благословением покойным: «Да позаботится о них Всевышний». Имя Всевышнего в заклинании было не арабским, не мусульманским, а местным, оставшимся от язычества. И смысл фразы был близок к пожеланию усопшим быть препровожденными в поля счастливой охоты или в страну вечной весны.

Вечной весны… Про Айнет я тоже спросил. Они с братом только сели в машину, спеша выехать из-под обстрела, когда прямо в автомобиль попала мина. Хоронить было почти нечего. Куски плоти перемешались с разорванным и покореженным железом.

На рынке торговали арбузами, картошкой, сигаретами, коврами из Сирии, патронами к любому виду оружия, на лавках были разложены целые арсеналы, а рядом стояли минометы и даже маленькая пушка. Постепенно я добрался до школы № 8. Школа стояла пустой, уже начались каникулы. Впрочем, и до каникул в школе, по всей видимости, едва теплилась жизнь. Во время боев рамы были выбиты, и только кое-где сохранились стекла. Повсюду красный кирпич стен был испещрен выбоинами от пуль и осколков.

Я зашел в открытую дверь и стал бродить по этажам, заходить в классы и лаборатории. Про кабинет географии я вспомнил не сразу, но когда вспомнил, мне захотелось найти глобус.

И я нашел его, к своему удивлению, нашел. Каким-то чудом он оказался там. Земля была сорвана с оси и валялась в углу за покосившимся шкафом. Складной нож впился в Атлантический океан, планета была разорвана, и из недр ее выпали записочки на пожелтевшей, разлинованной тетрадной бумаге.

Это были они. Я читал их, читал все подряд. Девочки писали о том, что мечтают уехать отсюда, в Москву или в Ленинград, и остаться жить там, в большом городе. Выйти замуж за любимого человека и родить ему детей. Одна хотела стать актрисой, другая врачом. Еще они выдавали свои маленькие секретики. И мне тоже писали: мы будем скучать, Артур. Спасибо, что научил меня целоваться. У тебя вкусные губы, я хочу, чтобы у моего любимого были такие же губы, как у тебя. Все вперемешку у каждой на маленьком листочке.

Ее листочек тоже был там. «Артур, я люблю тебя, и всегда буду любить. Возвращайся и забери меня, или останься со мной, где бы я ни была, когда ты прочтешь это письмо. Я знаю, что ты должен вернуться, и мы будем вместе. Мы должны быть вместе. Навсегда. Твоя Айнет».

Комок, похожий на удушье, подступил к моему горлу, и я застыл, глядя в выбитое окно на пустой, испаханный воронками школьный двор. В ладонь легла спокойная, холодная сталь пистолета.

Я вернулся, Айнет. Я вернулся.

Серое, хмурое небо, затянутое беглыми тучами, рваными краями атмосферных фронтов. Продрогший и ошалевший ветер мечется по дворам, как голодный пес. Время от времени на землю опадает мерзкой сыростью дождь, увлажняя холодным потом нестиранную простыню асфальта, в которую завернут болеющий город.

Жена окрикивает дочь, копошащуюся в прихожей:

— Куртку надень! Не май месяц.

Девочка молча снимает с вешалки и натягивает на себя куртку с капюшоном. С мамой спорить бесполезно. Только хуже будет. Разозлится и вообще не выпустит гулять. Хотя мама сказала неправильно. На календаре именно май. Месяц май, девятое, девочка точно знает, у нее в школьном ранце есть свой календарик с картинками из мультфильма «Ледниковый период».

Я не строю из себя педанта, не поправляю жену. Май, да, но ведь холодно. Пусть одевается теплее. И охота ребенку гулять в такую погоду? Удивительно, сколько у детей энергии!