Три - читать онлайн книгу. Автор: Сара Лотц cтр.№ 6

Звук в телевизоре был включен на полную мощность, а репортерша — одна из тех ужасных, накачанных ботоксом американок с зубами Тома Круза и слишком толстым слоем макияжа — что-то щебетала в камеру. Позади нее было видно что-то, напоминавшее небольшое болотце, и зависший над ним вертолет. А потом я прочел бегущую строку: Крушение самолета компании «Мейден Эйрлайнс» в национальном парке Эверглейдс.

«Они что-то напутали, — подумал я. — Стивен с девочками летел на самолете “Гоу! Гоу!”».

И тут до меня дошло. Упал еще один самолет.

В 14:35 (по центральноафриканскому времени) грузопассажирский самолет «Антонов», арендованный нигерийской транспортной компанией «Далу Эйр», потерпел аварию и упал в центре Каелитши — самого густонаселенного пригорода Кейптауна. Лиам де Вильерс был одним из первых парамедиков, прибывших на место происшествия. Опытный реаниматолог, на тот момент работавший в службе скорой медицинской помощи Кейптауна, сегодня Лиам является консультантом по психологическим травмам. Это интервью было взято у него через скайп и электронную почту, а затем собрано в единое целое.

Когда все это произошло, мы занимались автокатастрофой на Баден-Пауэлл-драйв. Таксист подрезал «мерседес» и перевернулся, но ничего критичного не произошло. Пассажиров в такси на тот момент не было, и, хотя водитель получил лишь незначительные повреждения, нам следовало отвезти его в отделение «скорой помощи», чтобы наложить швы. Это был один из редких безветренных дней: дувший несколько недель подряд — как раз на Пасху в Южном полушарии — яростный ветер выдохся, и в небе был лишь единственный клочок облака, зацепившегося за вершину Столовой горы. Думаю, об этом дне можно было сказать «идеальный», хотя полного комфорта все же не было: оказалось, что припарковались мы слишком уж близко к заводу по переработке отходов макассарового масла. Подышав этими испарениями минут двадцать, я порадовался, что не успел еще съесть кентуккийского жареного цыпленка, которого купил на обед.

В тот день я работал с Корнелиусом, одним из наших новеньких санитаров со «скорой помощи». Это был крутой парень, с хорошим чувством юмора. Пока я занимался таксистом, он поболтал с парой транспортных полицейских, прибывших на место аварии. Я перевязывал водителю предплечье, а тот орал в мобильный и что-то врал своему боссу. Вы бы и не догадались, что с ним что-то произошло: за все время он даже ни разу не дернулся. Я как раз хотел спросить Корнелиуса, сообщил ли он в приемное отделение района Фолсбей, что мы везем к ним пациента, когда в небе раздался страшный рев, от которого все мы подскочили на месте. Рука таксиста обмякла, телефон упал на землю. А потом мы увидели его. Я знаю, что об этом говорили буквально все, но это действительно выглядело, словно кадры из кино, невозможно было поверить, что это происходит на самом деле. Он летел так низко, что я мог разглядеть облупившуюся краску на его логотипе — знаете, такой зеленый завиток вокруг буквы Д. Шасси было выпущено, а крылья лихорадочно качались из стороны в сторону, как руки у канатоходца, старающегося сохранить равновесие. Помню, я еще подумал, что аэропорт находится в другой стороне, так какого черта вытворяет этот пилот?

Корнелиус что-то кричал, показывая на самолет. Слов разобрать я не мог, но смысл понял. Район Митчелс-Плейн, где жила его семья, располагался совсем неподалеку от того места, куда, похоже, падал самолет. Было очевидно, что сейчас он разобьется, — он не горел, и вообще ничего такого видно не было, но было ясно, что он в большой беде.

Самолет скрылся из виду, затем раздался звук страшного удара; я готов поклясться, что земля содрогнулась. Позже Даррен, наш диспетчер, сказал, что мы были слишком далеко, чтобы почувствовать какой-то толчок, но мне это запомнилось именно так. Через несколько секунд в небе расцвело облако черного дыма. Оно было таким громадным, что мне вспомнились снимки Хиросимы. И я подумал: «Господи, в живых там остаться не мог никто!»

Раздумывать было некогда. Корнелиус вскочил в такси и, связавшись по радио с базой, сказал, что мы находимся рядом с местом крупной авиакатастрофы и чтобы они сообщили в центр по чрезвычайным ситуациям. Я сказал таксисту, что ему придется подождать другую карету «скорой помощи», которая отвезет его в отделение, и крикнул:

— Скажи им, что это фаза три, скажи им, что это фаза три!

Копы были уже в пути и направлялись прямо к повороту Каелитши-Хараре. Я заскочил в задние дверцы «скорой помощи». Адреналин в крови зашкаливал, вымывая всю усталость, которая накопилась после двенадцатичасового дежурства. Пока Корнелиус рулил, следуя в хвосте полицейской машины, я вытащил вещевой мешок и принялся рыться в карманчиках в поисках накладок при ожогах, бутылок для внутривенных инъекций и вообще чего-то такого, что нам могло понадобиться, после чего сложил все это на стоявшие сзади носилки. Конечно, нас такому учили — в смысле, тому, что делать, когда падает самолет. В Фиш-Хоек у залива Фолсбей есть размеченная площадка для строительства канала, и я подумал, что пилот, наверное, направил самолет туда, когда понял, что в аэропорту сесть не получится. Однако врать не буду: тренировки тренировками, но я никогда не думал, что нам в действительности придется сталкиваться с ситуациями вроде этой.

Вы не поверите, но эта поездка буквально намертво запечатлелась в моей памяти. Треск и хлопки в рации во время переговоров, на руле — руки Корнелиуса с побелевшими от напряжения костяшками пальцев, тошнотворный запах уличных закусочных, продукцию которых я уже точно никогда есть не стану. И, послушайте, хоть это и звучит плохо, но в Каелитши есть такие места, куда мы при обычных обстоятельствах и не подумали бы соваться; бывали случаи, когда медперсонал на происшествия там просто не пускали — это вам на любой станции «скорой помощи» скажут. Но сейчас все было по-другому. Мне и в голову не пришло переживать по поводу того, что мы едем в этот Маленький Браззавиль. Даррен снова был на связи, рассказывал Корнелиусу о процедуре и предупреждал, что мы должны будем подождать, пока место происшествия не обезопасят. В таких ситуациях нет места героизму, тут нельзя самому получить травму, чтобы потом тобой занимались ребята из другой «скорой».

Когда мы подъехали ближе, я начал различать крики вперемешку с воем сирен, несшимся со всех сторон. На нас накатил дым, покрывший лобовое стекло жирным налетом, так что Корнелиусу пришлось притормозить, чтобы надеть дворники. Машину заполнил едкий запах горелого топлива. Это зловоние я не мог смыть со своей кожи еще несколько дней. Вдруг Корнелиус резко нажал на тормоз, потому что на нас надвигалась толпа. Большинство людей что-то несли в руках — телевизоры, плачущих детей, мебель, даже собак. Это были не мародеры, просто эти ребята слишком хорошо знали, как быстро распространяется огонь в этих трущобах. Большинство лачуг, построенных из дерева и листов рифленого железа, стоят впритык; они и сами по себе всегда готовы вспыхнуть как спичка, не говоря уже о том количестве керосина, который здесь хранится.

Мы буквально ползли через толпу, и я слышал шлепки ладоней, бивших в борт нашего фургона. Прозвучал еще один взрыв, и я, инстинктивно пригнув голову, подумал: «Ну вот, началось, черт побери!» Над головой у нас кружили вертолеты, и я велел Корнелиусу остановиться — было очевидно, что мы не можем продвигаться дальше, не обеспечив свою безопасность. Я вылез через задние дверцы и постарался подготовить себя к тому, с чем предстояло столкнуться.