Сердце матери - читать онлайн книгу. Автор: Мари-Лора Пика cтр.№ 13

Наконец я вернулась домой. Ноги у меня отекли, спина страшно болела, ведь я несколько часов пролежала на операционном столе. И я была уставшей, такой уставшей…

Я еле нашла в себе силы забрать детей с автобусной остановки после уроков. Увидев повязку у меня на шее и свисающие трубочки, они засыпали меня вопросами:

— Что это за повязка? А что под ней? Тебе больно? Что тебе делали? Ты выздоровела?

И нужно было как-то объяснить Марго, которой исполнилось всего полтора годика, что «мама бобо» и не стоит ее тревожить. Хотя бедняжка не осмеливалась даже подойти ко мне… Я ответила на все вопросы детей. Я никогда не скрывала от них, что у меня рак. Я обо всем рассказала им в тот день, когда у меня в печени обнаружили опухоль. Они и прежде слышали слово «рак» и очень боялись, что я умру.

— Как им заболевают, мама?

— Никто не знает, моя Жужу.

— А у нас он может быть?

— Исключено.

— Но тогда почему это произошло с тобой?

— Это просто невезение.

Чтобы они поняли, что со мной, я взяла из холодильника кусок сыра и разделила его на четыре части.

— Представьте себе, что сыр — это моя печень. Вот эта часть больная, а остальные три — здоровые. Химиотерапия направлена на то, чтобы уменьшить больную часть, после чего можно будет удалить ее остаток.

— А это больно, химиотерапия?

— Нет, я ничего не почувствую. Мне под кожу поставили небольшой пластмассовый треугольник, чтобы безболезненно вводить через него лекарство. Я буду часто ходить в больницу, а возвращаясь, чувствовать себя уставшей.

Жюли, Тибольт и Матье сразу поняли, что время от времени меня не будет дома, но для меня так будет лучше. Они были взволнованы и хотели все знать. Их реакция была гораздо более нормальной, чем Жиля. Когда я только узнала, что больна, он отправился со мной к Кариму, и тот попытался поговорить с ним:

— Жиль, Мари-Лоре следует поберечься. Было бы неплохо, если бы ты помогал жене по дому, поскольку ей желательно не перетруждаться.

— Никаких проблем, буду помогать.

Я до сих пор жду его помощи. Рак ничего не изменил: Жиль по-прежнему ничего не делал. Когда я сказала ему, что опухоль злокачественная, он ограничился словами:

— Черт побери! Не хотел бы я оказаться на твоем месте!

— Спасибо, Жиль. Мне приятно это слышать.

По правде говоря, я была на грани. За два года отношения между нами так и не сдвинулись с мертвой точки: я все так же спала на диване в гостиной, он продолжал ковыряться в своих радиоприемниках и по-прежнему не занимался детьми. Слова доктора Пико подтолкнули меня к решительным действиям:

— Химиотерапия может быть очень утомительной, как морально, так и физически. Именно поэтому приступать к лечению рекомендуется на свежую голову. Постарайтесь как можно меньше переживать и помогайте сами себе.

Было очевидно: прежде чем приступить к химиотерапии, мне следовало расстаться с Жилем. И я приняла решение. Не говоря никому ни слова, я осмотрела несколько домов в окрестностях Пюизо, куда дети ходили в школу и где работал мой врач. На первом этаже дома возле моста через дорогу, как раз напротив бистро, я нашла небольшую квартиру с садом. Подписывая арендный договор, я встретилась с владельцем, и он, узнав о моей болезни, отменил внесение залога:

— Считайте это небольшим вкладом в ваше выздоровление.

Это было щедро с его стороны, поскольку переезд стоил немало денег. Но я могла себе это позволить: семейные пособия почти покрывали арендную плату. У меня было также пособие на отпуск по уходу за ребенком, который я оформила после рождения Марго. В целом, я располагала тысячей евро в месяц, а этого было достаточно. Из Бромея я забрала только стиральную машину и старый буфет, доставшийся мне от отца и принадлежавший еще моей прабабушке. Компьютер я оставила Жилю. Что касается необходимых вещей, то мне помогли друзья. Арендный договор вступал в силу с 1 июня, и я, пока не выселились предыдущие жильцы, поставила холодильник, телевизор, стол и кровати в погреб, а почту распорядилась переправлять на новый адрес.

Оставалось лишь поговорить с детьми и предупредить Жиля, что я и сделала.

— Дети, идите сюда, мне нужно с вами поговорить.

— Что случилось?

— Понимаете, ваши папа и мама больше не любят друг друга так, как раньше. Вы согласны жить со мной в Пюизо? Я нашла квартиру на первом этаже. Она не такая большая, как этот дом, но там есть небольшой сад. И ваша школа рядом.

Мое предложение выглядело несколько неожиданным, но Жюли, Тибольт и Матье были единодушны в своем решении:

— Как скажешь, мама, но мы хотим жить с тобой!

Их связь с отцом, который никогда не находил для детей времени, уже давно была разорвана. Оставалось только сообщить Жилю о нашем переезде.

— Жиль, я ухожу от тебя и забираю детей.

— То есть?

— Я нашла дом в Пюизо и переезжаю.

— Уверена?

— Более чем.

— Чего ты хочешь? Чтобы я помогал тебе по дому?

— Я больше ничего не хочу. Каждый раз происходит одно и то же: мы ругаемся, ты обещаешь помогать мне и в течение недели пытаешься что-то делать, а затем все возвращается на круги своя. Мое терпение закончилось. Хватит!

Об алиментах не было и речи. Дом в Бромее был оформлен на имя Жиля, и он оплачивал все счета: он все-таки получал какие-то деньги благодаря страховке, оформленной его родителями. Я сняла половину денег с нашего общего счета, одиннадцать тысяч евро, и положила по две тысячи евро на счет каждого из детей, а остальное оставила на расходы. Следовало быть предусмотрительной, ведь я не знала, чем все закончится. Я переехала 1 июня, мне помогали друзья.

Через три дня начиналась химиотерапия. Я привыкла сама всем заниматься и была готова к этому.

Дети нашли переезд необыкновенно интересным: им нравилась мысль о смене обстановки, о жизни в Пюизо рядом с друзьями, и они быстро привыкли к нашему новому дому. Эта квартира была меньше, чем дом в Бромее, но мы очень скоро ко всему приспособились. У нас была гостиная и всего лишь две комнаты. Жюли и Марго поселились в комнате справа, а Тибольт и Матье — в комнате слева, где мы поставили двухэтажную кровать. Большую часть времени дети проводили в гостиной, расположенной между двумя комнатами, и там же они расставили свои игрушки и видеокассеты. Что касается меня, то я не изменяла своим привычкам и спала на диване в гостиной. Мне это ничуть не мешало, скорее наоборот: я не могла уснуть без телевизора, он часто работал всю ночь, и дети к этому привыкли.

В то утро будильник зазвонил в семь часов, и я, как меня учили, приклеила под грудной клеткой пластырь, чтобы сделать этот участок кожи бесчувственным: именно туда через несколько часов должны были вводить лекарство. За мной зашла Розелин, санитарка машины «скорой помощи». Дети уселись в машину вместе с нами. Розелин высадила их возле школы, а мы направились в Фонтенбло, где на девять утра была назначена консультация. Там Розелин припарковалась перед зданием больницы, и мы прошли на третий этаж, в отделение онкологии, где меня поместили в одноместную палату, раскрашенную в яркие цвета. Медсестра ввела в катетер иглу, установила резервуар с препаратом над моей головой и… ушла. Все шесть часов, пока я там лежала, за мной ухаживал чудесный персонал отделения.