Ты самая любимая - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Тополь cтр.№ 36

Пройдя через тесный лабиринт канцелярских столов, за которыми сотрудники и сотрудницы издательства сидели у компьютеров, говорили по телефонам и корпели над какими-то сводками, Пачевский зашел в свою каморку-кабинет.

Это было очень высоко и с видом на весь Лесной бульвар. И все тут было тоже завалено стопками книг — на подоконнике, на полу, на книжных шкафах, на сейфе, за стулом Пачевского и даже под его столом. Только на столе их не было, поскольку вся поверхность стола была занята какими-то принтерными отчетами и ценниками. И два телефона трезвонили одновременно.

Пачевский схватил обе трубки:

— Алло! Минутку!.. Алло! Ну занят я был, занят! Где ты сейчас? На Можайке? Срочно гони на Варшавку, грузи две тонны газетки и дуй сюда, у нас тут «Жаркие ночи» горят! — И в первую трубку: — Алло, Новгород? Ты какой клей нам отправил?.. Нет, хозяйка за этот клей платить не будет!.. А потому, что твой клей не держит ни хрена, книжки рассыпаются после первого чтения!..

Тут снова зазвонил первый телефон, Пачевский схватил трубку:

— Алло! Календари? Завтра из Назрани придет допечатка!..

Короче, рабочий день Пачевского — это непрерывная гонка телефонных звонков, ругани с типографиями, бумажными фабриками, книжными магазинами и прочими клиентами. Он нырнул в эту работу с головой и вынырнул только через пару часов, позвонил по внутреннему телефону в столовую:

— Алло, Катя! Там все съели? Я сейчас умру от голода! Принесешь? Спасибо…

И — в ту же секунду от бешеного порыва ветра распахнулось окно. Ветер взметнул в воздух все бумаги с его стола, открыл обложки книг и распахнул дверь в общий офис.

Пачевский испуганно ринулся ловить бумаги, которые норовили вылететь на улицу, и оглянулся на новый хлопок двери, закрывшей его кабинет от остального офиса.

И вдруг — увидел ее, Ангела с Небес! Она стояла на его столе и говорила в бешенстве:

— Какая еще Катя?! Как ты можешь?!

Пачевский был совершенно потрясен:

— Ты? Как ты сюда попала? У нас же охрана!

А она разъяренно:

— Пусть эта Катя только войдет! Я ей…

— Да она же принесет мне поесть! — в оторопи оправдывался он. — Ты что?

Тут раздался стук в дверь и женский голос из-за двери:

— Павел Борисович!

— Не смей ей открывать! — сказала Ангел с Небес. — Иначе я не знаю…

— Но я есть хочу!

— Я принесла.

Он изумился:

— Ты? Что ты могла принести?

— Смотри, милый… — Она села на стол и открыла лукошко, спрятанное за ее спиной. А из лукошка достала какие-то банки и свертки. — Это икра, черная. А это сметана, пиво…

А за дверью пышногрудая Катя с подносом в руках удивленно стучала:

— Павел Борисович! Вы же просили поесть…

И в ответ услыхала:

— Не нужно, Катя! Спасибо…

Обиженно пожав плечами, Катя ушла, а сотрудники, подняв головы от своей работы, удивленно воззрились на закрытую дверь каморки Пачевского.

Меж тем там, в каморке, Пачевский, сидя за накрытым столом, не уставал изумляться:

— Где ты это взяла?

— В «Седьмом континенте». — И Ангел с Небес поставила перед ним еще одну банку черной икры. — Ты ешь, милый, ешь! Мужчинам нужно много икры и сметану с пивом! Это укрепляет — сам знаешь что…

С удовольствием голодного мужика он мазал ложкой икру на хлеб и удивлялся:

— У тя ж денег нет!

— Денег? — сказала она. — Конечно, нет. А зачем?

— Ну как? Эта икра, пиво… Ты ж говоришь — в «Седьмом континенте»… — И вдруг он замер в догадке: — Ты?.. Ты это украла?

Но она не поняла:

— Почему? Я просто взяла. Ты кушай. Мне нравится смотреть, как ты кушаешь. Я тебя очень хочу… — И обняла его со спины.

А он:

— Прекрати! Здесь нельзя!

— Как «нельзя»? Почему?

Он попытался уклониться, но она обняла его, и ее руки нырнули ему под рубашку…

А за дверью его каморки стоял все тот же общий гул и шум — служащие продолжали разговаривать по телефонам и корпеть над своими бумагами. Но постепенно над всем этим разноголосым шумом и телефонными звонками все явственнее слышался характерный стон женской истомы:

— О!.. О-о!!.. О-о-о!!!

Служащие изумленно подняли головы и не поверили своим ушам и глазам. Дверь и стена каморки Пачевского стали светиться каким-то золотисто-огненным свечением, и оттуда все явственнее, громче и в ускоряющемся ритме доносилось шумное дыхание и прерывистое:

— О!.. О-о!.. О-о-о!!! О-О-О!!!

Вдруг из коридора просунулась в дверь голова охранника:

— Хелена идет!

Несколько сотрудников посметливее бросились к двери и встретили в ней хозяйку.

— Хелена Михайловна, тут такой вопрос: через месяц первое сентября, а Петров не дает тираж на школьные учебники…

— Хелена Михайловна! «Библиоглобус» третью неделю задерживает оплату…

Но хозяйка все равно услышала то, что нельзя было не расслышать: истомный, на предпоследней фазе, женский стон. И изумленно посмотрела в сторону этих звуков. А затем, нахмурившись, решительно пошла к золотисто-алой двери каморки Пачевского.

Служащие схватились за головы.

Хозяйка с ходу толкнула дверь, но дверь оказалась заперта, а оттуда явственно донеслись последние, усталые аккорды разрядки.

Хозяйка гневно застучала в угасающую дверь.

Ей никто не ответил.

Тогда она жестом приказала охраннику принести ей связку ключей, вставила один из ключей в замочную скважину и — распахнула дверь!

Служащие за ее спиной потупились, кое-кто в ужасе закрыл глаза.

А хозяйка шагнула в каморку Пачевского и увидела…

Пачевский, закрыв глаза, обессиленно спал на стуле за своим пустым столом. А кроме него, в крохотном кабинете-каморке не было абсолютно никого.

Изумленно обойдя кабинет, хозяйка оглянулась на дверь, уже потерявшую свое свечение, заглянула в книжные шкафы и даже под стол…

Но нигде никого, да и спрятаться тут практически некуда.

И только окно, распахнутое на улицу, вызвало у хозяйки подозрение. Она подошла к окну, выглянула наружу. Однако и там никого, да и высоко — 12-й этаж…

Хозяйка подошла к спящему Пачевскому, тронула его за плечо:

— Паша!

Пачевский, очнувшись, открыл глаза:

— А?

— Ты уснул.

— Да? Извините.