Ты самая любимая - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Тополь cтр.№ 13

Теперь они вдвоем поднимались на Голгофу.

Когда-то вслед за монахом Елиазаром на острове Анзер поселился монах Иов. Он жил отшельником в крохотной келье у подножия безымянной горы в центре острова. Однажды, гласит предание, ему явилась Богородица и сказала: «Гору эту назови Голгофой и поставь на ее вершине храм в память Распятия Сына Моего. Много народа христианского пострадает на этой горе, поэтому молитесь усердно. Я же вовек пребуду в месте сем». Иов выполнил наказ, поставил деревянную церковь на вершине горы, а гору назвал Голгофой. С этой горы, с Голгофы, открывается замечательный вид на просторный остров с его нетронутыми лесами и озерами, где водятся не пуганные человеком звери и птицы — орлы, олени, лисы, зайцы, бобры… Сейчас под горой стоит большой Голгофо-Распятский скит с кельями для монахов, а на вершине горы — пятиглавый кирпичный храм с колокольней, келейным корпусом, трапезной и гостиницей для паломников.

— А народу тут пострадало действительно много, — говорил Константин, по крутой дороге поднимаясь с Ольгой на Голгофу. — Особенно при советской власти. В годы СЛОНа тут был «тифозный изолятор», а на самом деле просто убойное место. Зимой тут такие морозы — часто до сорока опускается, а зэков держали вон там, в кирпичном храме, без воды и совершенно голыми. И так, босиком и голыми, они выбегали наружу, консервными банками набирали снег и потом топили его, чтоб напиться. Здесь расстреливали и морили голодом, а летом голыми выставляли на мошку, которая зажирала до смерти. Трупы просто скидывали вниз. Говорят, тут убито около 100 тысяч…

— Подожди. Я устала… Зачем ты мне это рассказываешь?

— Посмотри сюда. — Константин показал на удивительную березу, которая растет на склоне Голгофы. Заснеженные ветки березы образовывали совершенно правильный крест. — Видишь это чудо? Никто и никогда не подрезает эту березу. Она сама так выросла, крестом. Понимаешь? У тебя есть Сашины фотографии?

Он спросил это без всякого интонационного акцента, но Ольга буквально кожей почувствовала, как вся его душа вытянулась и замерла, словно раскрещенная береза.

Конечно, при ней были фотографии сына, и она достала их.

Константин остановился у стены кирпичного храма, осторожно принял из ее рук плотный конверт, перекрестил его и только потом достал фотографии.

И Ольга заметила, как при виде первой же фотографии сына этот высокий крупный мужик, бывший подводник, а теперь анзерский монах, заплакал — слезы потекли по его обветренному лицу и окладистой, с проседью, бороде.

— Хорошо, Оля… Спасибо за сына… — сказал он негромко. — Я понял… У него нет отца, но у него будет дедушка. Я на коленях буду молиться за это денно и нощно до полного освобождения их судна. Отсюда, с Анзера, молитва доходит…

21

Подложив под голову стопку книг по навигации, капитан Казин спал на столе в штурманском отсеке ходовой рубки. Впервые после четырех бессонных суток со дня пленения организм сдался и камнем рухнул в глубокий сон. И пять или шесть часов сознание было отключено, а тело пребывало в космической черноте и беспамятстве. Затем в этой черноте начали появляться рваные, как вспышки, видения, словно кто-то неумело, но настойчиво стал подключать тело к разуму. А подключив, тут же отправил в самое дорогое и радостное прошлое, когда в летнем парке годовалая Оленька неуклюжим медвежонком впервые стала на толстенькие ножки и, растопырив руки, вразвалку пошла к нему по зеленой траве. После шести или семи шагов она, конечно, брякнулась на попу, но он — радуясь и смеясь — тут же подхватил ее на руки, посадил себе за плечи и пошел с ней на первомайскую демонстрацию. Почему сразу из летнего парка Казин оказался на первомайской демонстрации не с годовалой, а с уже пятилетней Олей на плечах — этого Казин не знал, как не знал он и того, почему рядом с ними не было на этой демонстрации его бывшей жены и Олиной мамы. Наверное, сознание просто вытеснило ее из памяти, убрало из альбома радостных событий его жизни. Зато в следующей вспышке памяти она была — смеялась над ним, Казиным, когда перед тем, как уложить простуженную Оленьку спать, он горячим утюгом гладил ее простынки, а затем на всю ночь укладывался на пол рядом с ее кроваткой, чтобы ночью каждые полчаса проверять, не раскрылась ли дочка. А утром, когда после бессонной ночи Казин все-таки засыпал вмертвую, жена будила его простым пинком в бок. Но теперь — почему-то — вместо жены к нему подкрадывались черные пантеры с черными же чертями на спинах. Он, конечно, хотел отбиться от них, но они бросились на него со всех сторон, и Казин проснулся, как когда-то он разом просыпался от пинка жены. Но вместо жены увидел над собой черное лицо охранника-сомалийца.

Казин зажмурился, как от кошмарного сна, но старпом, стоявший рядом, негромко сказал:

— Андрей Ефимович, шесть утра.

Казин открыл глаза, сел на плексигласовом покрытии штурманского стола, размял затекшие шею и плечи и увидел сомалийцев — Махмуда, спавшего поодаль на двух матрасах, постеленных на полу, и еще троих с автоматами, направленными на старпома и на него, капитана.

— Блин, — сказал он старпому при виде этих черных лиц, — значит, это не сон?

— К сожалению, нет.

— И нет новостей?

— Никаких. Фрегат молчит, хозяин судна молчит, всё глухо.

Через разбитый иллюминатор Казин посмотрел на стоящий поодаль фрегат Евросоюза, там действительно не было видно никаких признаков жизни. А залив был по-рассветному сер и спокоен под краем солнца, медленно восходящего над морским горизонтом.

— Что будем делать? — спросил у старпома Казин, поеживаясь от утренней сырости.

Открыв один глаз, Махмуд посмотрел на них обоих.

— English only! — приказал он.

Демонстрируя рвение, сомалийцы-охранники тут же угрожающе передернули затворы автоматов.

— О’кей, — поспешно сказал старпом. — English. Master, you forgot about your insulin [3] .

— Да уж, было не до этого… — Казин, разминаясь, уступил свое место старпому. — Ладно, ты ложись, моя вахта. — И Махмуду: — I need insulin shot.

— Insulin? What is insulin? — спросил Махмуд, почесывая ягодичную промежность. И, не вставая с матраса, достал из поясного мешочка пучок мирры, оборвал листья и принялся жевать тонкие стебли.

— Я тебе показывал, — сказал ему Казин по-английски, — инсулин — это лекарство от диабета. Лежит у меня в сейфе. Я должен колоть его каждый день.

— Наркотик? — Махмуд показал на свой мешочек с миррой. — Как это? Будешь?

— Нет. — Казин взял с полки английский медицинский справочник, нашел нужную страницу и показал: — Смотри… «Сахарный диабет — заболевание, вызванное высоким уровнем сахара в крови. Лечить диабет необходимо инсулином, компенсируя его отсутствие в организме, в противном случае происходит истощение клеток и смерть пациента». Вот, сам почитай. Если хочешь остаться без капитана…