Никола Тесла. Портрет среди масок - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Пиштало cтр.№ 81

С Богом, лето, осень и зима!

Нам домой возврата нету…

Законы становятся справедливее, правители лучше, а музыка слаще…

Турецкие пулеметы в Галлиполи крошили новозеландцев. Австрийцы и итальянцы резали друг друга острыми лезвиями, словно опытные цирюльники бритвами. Дредноуты дымили у Ютланда. Расправленные чаячьи крылья веялись над окровавленным морем.

Законы становятся справедливее, правители лучше, музыка слаще, люди умнее и счастливее, а сердца…

Люди не могли понять: наступило освещенное или просвещенное время? Кафедральные соборы, созданные петушиными криками, разрушались мортирами. Австрийцы в Мачве вешали сербских крестьян. Немцы гоняли цивильных бельгийцев на принудительные работы. Английский флот блокировал голодающую Германию. Немецкие подлодки топили торговые пароходы.

…а сердца становились все праведнее и нежнее.

Прогресс увеличивал зло.

Кронос пожирал своих детей.

Берийон прославился утверждением, что немцы производят больше фекалий, нежели остальные представители человечества. Турки вырезали армян. Распутин в Царском Селе взглядом убивал птиц. Русские бронепоезда, проносясь по степи, вращали пушками, как жалящие насекомые. Звезды падали с неба, как перезрелые груши. Утопленники выходили из океанов в белых одеждах. Сербы, французы, немцы, англичане, русские, итальянцы — все! — презирали друг друга «здоровым футуристическим презрением». Зловещие стихи упали на удобренную почву:

Мы славим агрессию, долгий марш, опасный прыжок, пощечину и удар кулаком, суровую бессонницу! И мы будем восхвалять войну — единственное лекарство для мира.

Прежде доктор Джекил сидел в Европе, а мистера Хайда отправили в колонии. Его подвиги в сердце тьмы воспел Киплинг в «Бремени белого человека». Теперь мистер Хайд вернулся из Конго и отправился на Сомму.

Что-то нашептывало в ухо: страшно!

Что-то кричало из мрака: страшно!

Что-то верещало в сознании: страшно!

Стеван Простран, усыновленный Теслой, «сербский слуга» Теслы, стал солунским добровольцем и через Красный Крест послал ему открытку.

Английские скульпторы и немецкие художники бежали сквозь экспрессионистские дымы и пуантилическое сверкание шрапнели. Солдаты, как Кеммлер, потели кровью. Бергсон и Ницше дрожали между отравленными газами и покрытыми волдырями. В окопах насиловали и распыляли человеческий образ.

— Интересно, если бы люди могли нагадить богам, они бы сделали это? — спрашивала Кэтрин Джонсон.

В Нью-Йорке Никола Тесла наблюдал, как стаи птиц разлетаются и вновь собираются перед библиотекой. Он свистел, и голуби облепляли его руки и поля шляпы. А семена сыпались из рук, падали на камень, падали в терновник и на плодородную землю, а он, как в Христовой притче, думал о мертвых автоматонах в Сербии, Германии, Бельгии, во Франции.

— Могу ли я жалеть злых идиотов? — спрашивал он себя и отвечал: — Могу!

Ему было жаль этих грязных паразитов, этих бездушных лжецов. Ему было жаль людей. Ему было жаль стариков. И малых детишек. И все живое.

— Ради душ утопленников надо птиц кормить, — говорила его мама Джука.

— Ради душ… Надо птиц кормить, — повторял Тесла.

— Ради душ…

Чтобы оправдать человечество, наш сентиментальный позитивист писал в журналах, что люди — это машины из мяса, которыми движут невиданные силы. У людей нет души. У них были плечи, с которых свалилась моральная ответственность. Каждый человеческий автоматон был неодушевленным снарядом. Планета несла его вокруг Солнца с огромной скоростью — девятнадцать миль в секунду. Скорость тела автоматона в шестьдесят раз выше скорости снаряда, выпущенного из самой большой немецкой пушки. Если бы планета неожиданно остановилась, каждый человек вылетел бы в пространство с силой, достаточной для того, чтобы выбросить снаряд весом шестьдесят тонн на расстояние двадцать восемь миль.

Всеми нами выстрелили, но куда?

Он внимательно рассматривал снимки семьи Рузвельта, а затем фотографии с фронта. «Нью-Йорк таймс» сообщала о падении Ниша в Сербии. Бедняки в форме в серый полдень маршировали…

…в никуда.

Подскочил официант в балетных тапочках. На кончиках пальцев он держал поднос.

— Поставьте сюда!

Стайка золотых рыбок проплыла сквозь его сознание.

Симпатия в глазах официанта достигла степени безумия. На ученого вылилось неприличное количество наглого обожания.

Тесла опять вошел в моду.

Люди говорили, что он всегда концентрировал то, что Эмерсон называл внутренним светом. Внутренний свет Теслы сверкал в витринах и освещал в ночных пространствах поезда чикагского железнодорожного узла. Благодаря ему метро перелистывало освещенные станции в:

Бостоне,

Нью-Йорке,

Париже.

Что случилось бы, если у людей вдруг отобрали бы этот свет, который, как забрало, падал на глаза молодому Тесле?

Ночь поглотила бы золотые окна. Блистательный индустриальный карнавал Америки превратился бы в пейзаж из рассказов Эдгара Аллана По.

Рыцарь печального образа пролистал газету с военными сводками до конца. Чем ближе к концу, тем печальнее становились тексты. Наконец он обнаружил заголовок: «Эдисон и Тесла получили Нобелевскую премию».

Хотел ли он получить Нобелевскую премию после Маркони?

Опять проплыла золотая стайка.

И вместе с Эдисоном?

Манфред прочитал про собственное заявление:

«Нет, официального подтверждения не получил. Полагает, что награды удостоено его открытие беспроволочной передачи электроэнергии. Что мистер Эдисон заслуживает дюжину премий. Нет, он ничего не знает об открытии, которое привело соответствующих людей в Швеции к решению удостоить м-ра Эдисона этой высокой чести».

Поздравления хлынули волной.

Стайка трепетала.

Тесла глухо закашлялся, взмахнул ручкой над бумагой и ответил Роберту:

«Дорогой Лука,

спасибо за поздравления. За тысячу лет наберется много лауреатов Нобелевской премии.

Но у меня есть три дюжины решений, опубликованные в научной литературе, объективные, но не отмеченные людьми, склонными ошибаться. За каждое из них я дал бы все Нобелевские премии, которые будут назначены за следующую тысячу лет.

Искренне твой…»

Мать моя! Он ведь послал куда более вежливую телеграмму, в которой уважаемых членов Нобелевского комитета — склонных ошибаться — оповестил о разнице между настоящим изобретателем, таким как он, и прочими «создателями усовершенствованных мышеловок».