Большая svoboda Ивана Д. - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Добродеев cтр.№ 19

Вечер на вилле «Эльза». Вольфганг выходит на балкон с сигаретой, отсюда открывается великолепный вид на излучину реки.

Гудок парохода на Эльбе. Лают ночные собаки. Горит огонек на вилле, где работает над чертежами великий изобретатель Манфред фон Арденн. Светятся огни в мансарде над аптекой Loewen, где сто лет тому назад проводил эксперименты аптекарь Майенбург — изобретатель зубной пасты «Хлородонт».

Вольфганг курит на балконе, бормочет что-то под нос, его моржовые усы шевелятся. Он рад, что посетил сей уголок исторической немецкой родины. Наливает себе очередной бокал «Красной шапочки».

Иван спит тяжелым сном, бормочет что-то. Он видит во сне, как извиваясь, из металлических тюбиков выползают белые черви «Хлородонта». Химик Майенбург смешивает зубной порошок, эфирные масла и только ему известные ингредиенты.

Яркая вспышка озаряет небосвод. Грохочет гром. Иван идет к главному вокзалу Дрездена. Неужели опять ГДР? Недоумевает: «Was soil das sein?» Время сместилось, весьма некстати. Германия превращается в Россию. Сон завершается, как всегда, на подмосковной даче. Он сидит на веранде, наливает стакан пенящегося портвейна и говорит воображаемому собеседнику: «За успех нашего безнадежного дела!» Тот тихо смеется беззубым ртом.

Еще в Вене Иван записал телефон Богородникова. Пообещал связаться. Через год данному обещанию суждено сбыться.

Иван звонит в Москву в штаб-квартиру ХДС и узнает, что Богородников вылетел в Баварию — за гуманитарной помощью. Значит, он где-то рядом. Услужливые москвичи дают Ивану контактный номер в Мюнхене.

Звонок. Володя рад его слышать. Он как раз работает в местном отделении «Каритас», собирает гуманитарку для своего приюта. Оборзел от бесконечных немецких старух и занудного пастора Бёма.

В эту зиму 1990–1991 годов все оказывают России гуманитарную помощь. Голландцы, французы, немцы собирают одеяла, куртки, обувь. Ein Herz fuer Russland! Разваливающаяся империя Горбачева — предмет универсальной жалости. Ивану такая забота претит. Он морщится, когда по телевизору сообщается об очередных конвоях помощи. Россия — это что, Нигерия?

Аубинг — предместье Мюнхена. Здесь, в доме пастора Бёма, Богородников устроил свой мини-штаб и мини-склад. Пастор сильно поднял свой авторитет этой акцией, поднял на уши всех местных старушек. Они привозят помощь, жмут руку бородатому русскому гостю с косичкой и крестом на груди. Они даже готовы целовать ему руку.

К дому пастора регулярно подъезжают фургоны, с них сгружают штабеля гуманитарной помощи. Богородников доволен, он ходит вокруг растущей свалки, хлопает себя по полным ляжкам, трясет косматой бородой, озорно поблескивает очками и говорит: «Вот, это все повезу в Москву! Лишь бы по дороге в Польше не ограбили».

Иван идет навстречу Богородникову. Они обнимаются. Затем садятся в гостиной, говорят о политике. Богородников хвалит христианских активистов вроде пастора Бёма. И ругает христианский интернационал в Брюсселе, особенно куратора по России Энтони Де Меуса: «Негодяй, он половину наших средств зажилил! А партию факсов отдал Аксючицу. Ох уж эти западные благодетели!»

Он рассказывает: «Многие бьются за брюссельские харчи. Виктор Аксючиц, Дмитрий Савицкий и я лично. Де Меус мне пообещал компьютеры и принтеры, но я их не получил, приехал Аксючиц и вырвал буквально зубами!»

В Москве Богородникова ждет особнячок в два этажа, который друзья сумели выбить у городских властей. На первом он расселил девочек-сирот: он навещает их, гладит по голове, плотоядно улыбается. На втором этаже Володя разместил секретариат партии, ведет учет, планирует политические акции. Из этого гуманитарно-политического сплава должна возникнуть новая христианско-демократическая Россия.

Богородникову скучно в доме пастора, в заштатном Аубинге. Он хочет пару дней пожить у Ивана в Мюнхене. В однокомнатной квартирке Иван отдает ему свою широкую кровать, а сам переходит на диванчик. Богородников ходит по комнате, повторяет как мантру: «Вот вырастем как партия, сами всем будем помогать…»

Перед обедом он крестится, затем крестит еду и собеседника, звучно ест, вздыхает: «Главное — правильно питаться и соблюдать гигиену. На зоне, кто не моет ноги, тот быстро сходит с круга. Таков закон. Начинается загнивание организма и души».

После обеда выходят погулять. Останавливаются у футбольного поля. Глядя на упитанных немецких подростков, гоняющих мяч, Богородников говорит: «Слаб западный человек. В ГУЛАГ бы его.

Сломается к чертовой матери. А вот русский человек — все вынесет».

Утром он берет Ивана на радио «Свобода». Там их должен принять знакомый Богородникова, сибиряк Евгений Кушев. Один из представителей «русской партии» на станции.

Они едут на эс-бане до станции «Изартор», потом на семнадцатом трамвайчике до остановки «Тиволиштрассе», что у Английского парка. Переходят площадь с теннисными кортами и видят белую крепостную стену, утыканную камерами слежения. Это радио «Свобода». Их долго оформляют по пропускам и, наконец, пропускают вовнутрь.

Пока Володя дает интервью, Иван спускается в кантину. Его поражают низкие цены и задушевная, можно сказать, советская атмосфера. За соседним столом некто по фамилии Финкельштейн убеждает собеседника, что академик Йоффе был гений и создал школу атомщиков не хуже резерфордовской.

Спускается довольный Богородников: «Пошли отсюда поскорее!»

Он подробно рассказывает об интервью, в котором доказал, что христианская демократия есть истинное призвание русского народа.

За передачу он получил от Кушева двести баксов. Стандартная на станции сумма за интервью. Так платят всем, и ради этих денег советские писатели и журналисты отовсюду съезжаются на станцию.

— Представь себе, — говорит Богородников на улице, — идем мы с Кушевым гордо по станции, два русских, крепких мужика, а все иноверцы приседают и крестятся!

Иван думает: «Дикий народ в России. Почему-то думают, что христианская демократия сродни поповщине — надо обрасти бородой, креститься и поучать иноверцев».

Следующий этап — мюнхенская «Каритас», там сидят суровые люди, все больше отставные иезуиты. Но их Богородников пленяет бородой, косичкой и земным поклоном. Они росчерком пера направляют его на склады за гуманитаркой. Иван идет с ним на склад: горы одежды и обуви громоздятся до потолка. Глаза Володи радостно вспыхивают, он потирает руки: «Будет чем моим подопечным разговеться!»

Затем они идут на Шиллерштрассе, в квартал секс-индустрии: пип-шоу, бардачков, секс-шопов и видеокабин. Богородников заходит в секс-шоп, листает пачки журналов, потом роется в куче стимуляторов, гелей, насадок и вакуумных помп. Руки его дрожат, он говорит: «У моего друга плохо стоит после зоны. Ему надо помочь. Спроси у продавца, есть ли шпанские мушки или что-то посильней».

Иван обращается к продавцу: тот выкладывает набор всевозможных капель, капсул и мазей. Богородников покупает шпанские мушки, кладет в карман. Иван подозревает, что снадобье — для него самого.