Наваждение - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Гауди cтр.№ 55

Они пошли дальше. Сердце Силии сильно билось от нахлынувших переживаний. Она снова остановилась и сказала:

— Нам надо пожениться.

— Силия…

— Нам это надо.

Взгляд его скользнул по ее шее. Она вспомнила, что до сих пор не удосужилась снять колье, которое надела перед тем, как в пятницу вечером отправилась в мотель.

— Рэчел жива. Ты должна быть в этом уверена, — сказал он и поправил колье так, чтобы единственная его жемчужинка свисала спереди.

Большая Линн все еще сидела за кухонным столом Мики, скрестив руки на объемной груди, в глазах ее отражалась вековая усталость.

— Есть какие-нибудь новости? — спросила она.

Силия покачала головой. Большая Линн вздохнула, сделала жест рукой в сторону стола и сказала, что разложила пришедшие Силии сообщения в две стопки:

— Те, что слева, от ваших друзей, а остальные поступили на командный пункт. Люди шлют вам молитвы и добрые пожелания.

Силия поблагодарила ее и пожелала спокойной ночи.

— Я побуду здесь, дорогая, может быть, вам что-нибудь понадобится.

Женщины говорили друг с другом будто во сне. Перед тем как выйти из помещения, Силия взяла проигрыватель компакт-дисков.

В ее комнаты целый день вроде никто не заходил: скопилось много пыли, на полу отпечатались следы — в основном ее собственные. Они покрывали все пространство пола, после того как она бесконечно ходила этой кошмарной ночью из угла в угол. С веранды неторопливо вошел Феликс, и она положила ему в миску еды. Потом нашла в ванной недокуренный бычок, прикурила, свалилась на диван и включила плеер. Когда женщина сказала, что Рэчел с людьми, которые хотят только того, чтобы девочка была в безопасности, и никогда ее не обидят, в груди будто что-то оборвалось и тут же напряглось в предчувствии того, что может случиться что-то недоброе.

Она снова нажала на воспроизведение и на этот раз попыталась говорить вслух, подражая выговору женщины. На слове «серьезно» голос у нее тоже чуть не сорвался. Силия выключила плеер и произнесла:

— Они никогда ее не обидят, не беспокойтесь об этом… — И тут она вышла из транса, почувствовав, что что-то горит.

Схватив окурок, она загасила его в пепельнице, затем поспешно плюнула на тлевший на диванной обивке кружок.

Из кабинета Мики доносились звуки работающего телевизора. Когда она поднималась к нему по лестнице, ее все еще била дрожь.

Мика сидел за столом, заваленным газетными вырезками.

— Привет, — бросил он ей, повернувшись на стуле, и выключил телевизор.

Собаки лениво поднялись и без особого энтузиазма завиляли хвостами.

Силия плюхнулась в кресло-качалку. Через какое-то время ей вспомнилась мысль, не так давно преследовавшая ее.

— Помнишь мою подругу Ханну, о которой я тебе как-то рассказывала?

— Та, которая умерла от рака шейки матки?

— От рака матки.

— Да, помню.

— Как это ни ужасно звучит, я никогда ее особенно не любила. А я ей нравилась, потому мы с ней и дружили. Хоть она и была параноиком, думала, что все ее ненавидят. Ее и вправду многие недолюбливали, потому что у нее такая манера была — звонить людям посреди ночи и обвинять их в том, что они за ее спиной распускают слухи.

— С тобой она тоже так поступала?

— Постоянно. Когда родилась Рэчел, она здорово меня доставала. Я вообще перестала ей звонить. Даже когда узнала, что у нее нашли рак, и тогда не позвонила, а себя успокаивала тем, что очень занята. И вот как-то раз, когда я вышла от зубного врача на улице Сент-Клер, шла я себе спокойно, а женщина на автобусной остановке мне и говорит: «Привет, Силия». Это была она. Выглядела Ханна ужасно. У нее усы выросли, прямо щетина такая черная на верхней губе. На ней было мешковатое мужское пальто, спереди заляпанное чем-то вроде яйца. Я сказала ей, что слышала эту страшную новость и надеюсь, что она себя чувствует лучше. Ханна ответила, что как-нибудь с этим справится. Я ей тогда и брякнула сдуру: «Хорошо»… или что-то в этом духе. Могла же я ей сказать: «Я тебе позвоню» или «Как-нибудь к тебе заскочу». Но этого я ей не сказала. А она на меня еще странно так посмотрела. Но тут подошел автобус, и она уехала. А неделю спустя померла.

— Значит, теперь, — подвел черту Мика, — ты за это была наказана.

— Может быть.

Силия откинулась на спинку кресла. С этого места синяк у него на виске — после того, как сняли повязку, — казался особенно большим и страшным.

— Но если Господь решил тебя наказать, почему Он не сделал так, чтобы ты заболела раком?

— Это было бы слишком очевидно. И не так больно и тяжело.

Он кивнул. Потом, четко выговаривая слова, сказал:

— Но почему же из всех людей, которые так и не позвонили Ханне… почему ты единственная обречена на такие страдания?

— Потому что именно мне довелось ее встретить, когда она была в самом худшем виде. Когда она была так уязвима. А я от нее отвернулась.

— Но ведь это она села в автобус.

— Ты понимаешь, что я имею в виду.

— Да нет, Силия, дорогая, никто тебя не наказывал.

От его искренней, дружеской попытки утешить ее, от печали слов, которые они говорили друг другу о горе, бередившем их души, в ней вдруг стало нарастать волнение, переходившее в раздражение.

— Конечно, я наказана, — сказала она. — Я наказана за то, что не смогла стать хорошей матерью. Я за то наказана, что пошла на эту тупую работу и оставила ее…

С тобой. Эти слова, не успевшие сорваться у нее с языка, беззвучно вопили в комнате. Он коснулся огромной шишки на голове.

— Просто оставила ее, и все, — попыталась она исправить положение. — Не было меня дома — и все тут. Я ни в чем не виню тебя, Мика, поверь мне. Я только себя во всем виню и всегда винить буду. — Она заплакала.

— Ох, Силия…

— Можно я здесь немножко полежу?

— Ну, конечно, можно.

Сидя за прилавком в мастерской, поглядывая в окно на бирюзовое небо и мини-вэн без всяких опознавательных знаков, стоявший через дорогу последние два часа, Рон вспоминал те вечера, что проводил на ступенях крыльца своего дома на авеню Логан. С неба тогда лился такой же бирюзовый свет, как иногда бывает в аквариуме. И чувство тревоги, ударами крови отдававшееся в голове, было таким же, как тогда, когда его одолевал страх от того, что папа не вернется домой. Это были месяцы после отъезда Дженни и госпожи Лосон, когда отец допоздна засиживался в конторе и звонил старой деве госпоже Спиц, жившей через два дома от них, с просьбой приготовить Рону что-нибудь на ужин. Та делала вид, что готовит мальчику с удовольствием, но все же эта пожилая учительница, уже вышедшая на пенсию, вызывала уважение Рона — прежде всего тем, что владела замечательным старым пылесосом «кирби» со специальной насадкой для натирки пола.