Черная Cкала - читать онлайн книгу. Автор: Аманда Смит cтр.№ 46

— Вот именно, — с облегчением сказала я.

Через три недели после отъезда Элен Родригес позвонила ее сестра Изабель из Уорикшира. Это был ее второй звонок. В первый раз доктору Эммануэлю Родригесу сообщили, что его жена благополучно доехала и скоро с ним свяжется. Разговор был очень коротким. Сейчас Изабель могла рассказать уже гораздо больше. Я слышала, как доктор Эммануэль Родригес рассказывает Марве: Элен чувствует себя хорошо. Она побывала в больнице, и доктор прописал ей лекарства, которые явно хорошо на нее подействовали. Но ей, Изабель, кажется, что самым лучшим лекарством для ее сестры стала жизнь в деревне. Каждый день они гуляют в лесу. Изабель еще не выяснила до конца, что же произошло с сестрой; когда она решит, что пришло время задавать вопросы, она их задаст. Но пока что он может не волноваться: Элен Родригес в полном порядке! Она, Изабель, очень хорошо заботится о его жене. Элен посылает ему и детям свою любовь.

После этих известий настроение доктора Эммануэля Родригеса заметно улучшилось. На следующий день он повез Джо в Макерипе, и они провели несколько часов на пляже. Они привезли домой свежие булочки и кофейный кекс, я приготовила чай, они расположились на веранде, и Джо предложил мне присоединиться к ним, и я согласилась. Я и вправду думала, что теперь все будет хорошо.

Но в тот же вечер доктор Эммануэль Родригес нашел меня во дворе, где я стирала белье, и ровным тоном сообщил, что ему предстоит принять несколько очень важных решений, так что для меня же будет лучше, если сейчас я не буду ничего от него ожидать.

— Мне необходимо время на размышление. Почему бы тебе не навестить свою тетю в Тамане? Или не съездить на Тобаго? С детьми я управлюсь. Марва уже предложила свою помощь.

— Конечно, Марва только об этом и мечтает.

— Марва беспокоится в том числе и о тебе. Я думаю, тебе нужно на некоторое время уехать, а там посмотрим, как все пойдет.

Я знала, что Марва не спускает с меня глаз. Стоило мне оказаться поблизости от доктора Эммануэля Родригеса, я чувствовала на себе ее испепеляющий взгляд. Семена сомнения проросли и дали высокие всходы.

— Надолго?

— Недели на три или около того. Сколько потребуется. Так или иначе, я дам тебе знать.

Увидев тетю Сулу, я едва не расплакалась.

— Девочка моя, что случилось? — спросила она, обнимая меня. — Что случилось?

Этот же вопрос она задавала еще не раз: и за столом, когда я ничего не могла проглотить, и потом на веранде, когда я сидела на ступеньках, молча уставясь в пустоту.

— Селия, что такое?

Мне хотелось сказать ей, что моя жизнь висит на волоске, что я люблю человека, который — насколько я могу судить — больше меня не любит, человека, рядом с которым я не могу быть, которого не имею права любить. Но я решила, что она не поймет.

— Это из-за твоей работы? Твоя английская хозяйка тебя обидела?

Я только мотала головой.

— Какие-то денежные проблемы? — И вдруг: — Ты не беременна?

Наконец, устав задавать вопросы, она уточнила:

— На сколько ты приехала?

— Не знаю. Недели на три-четыре. Можно?

— Конечно, — сказала она. — Оставайся, сколько нужно. Мой дом — твой дом, ты должна всегда об этом помнить.

— Если кто-нибудь захочет со мной связаться, до нас дойдет телеграмма?

— Да, ее доставят в большой дом, и кто-нибудь из ребят принесет ее сюда. Ты ждешь каких-то известий?

В те первые дни в Тамане я была сама не своя, я как будто наблюдала за всем со стороны. Я смотрела, как тетя Сула готовит, убирает, вяжет. Я следила за ней глазами, когда она подметала пол, или складывала одежду, или мыла посуду. Часто я ловила на себе ее брошенный исподтишка взгляд. Я старалась есть, чтобы угодить ей, хотя у меня совершенно не было аппетита. Время от времени, чтобы нарушить молчание, она начинала рассказывать о том, что происходило в поместье: неожиданно прошел сильный дождь; один из работников серьезно поранился; нашли попугая со сломанным крылом. Она говорила о Джозефе Карр-Брауне, о том, что на юге Тринидада болеют цитрусовые деревья.

— Наверно, ты удивляешься, почему его не видно — он в садах, укрывает деревья специальной сеткой.

Может быть, это и не остановит распространение болезни, но хоть как-то поможет. Времена сейчас очень тяжелые. Тетя Сула рассказывала обо всем этом так, как будто это имело для меня какое-то значение.

По ночам я лежала и слушала, как ветер завывает в бамбуковых зарослях. Как поют в траве сверчки. Как дышит во сне тетя Сула. И каждой клеточкой своего тела я жаждала вновь оказаться в своей постели в Сент-Клере, и видеть над собой лицо доктора Эммануэля Родригеса, и вдыхать запах его волос, и ощущать его губы на своих. И я корила себя за то, что потратила столько времени на Вильяма — времени, которое я могла провести с ним. Я была слишком самоуверенной. Я сама виновата в том, что он от меня отвернулся.

Утром тетя Сула спрашивала:

— Ну, как сегодня прошла ночь?

— Так же, — отвечала я. — Почти не спала.

Так продолжалось несколько дней. Я быстро худела, и темные круги у меня под глазами стали еще темнее.

Через четыре или пять дней тетя Сула сказала:

— Мистер Карр-Браун просил узнать, не хочешь ли ты помочь на конюшне.

У меня екнуло сердце.

— Я не уверена, что от меня будет много толку.

— Мальчишка, подручный конюха, заболел, и неизвестно, когда он вернется. Мистер Карр-Браун покажет тебе, что надо делать. Сейчас он слишком занят другими вещами, чтобы браться за это самому. Все остальные тоже очень заняты.

Солнце стояло еще очень низко, когда мы вышли на тропинку. Было тихо и прохладно, по земле еще стелился туман. Я посмотрела на большой дом, красивый, как на картинке.

— Почему так получается, что у одних людей есть так много, а другие должны всю жизнь биться, только чтобы свести концы с концами?

— Это становится битвой, только когда человек сам этого хочет. — Она положила руку мне на плечо.

Тетя Сула стояла у входа и смотрела, как Джозеф Карр-Браун показывает мне конюшню.

— Ты появилась очень вовремя, Селия. Марлон заболел желтой лихорадкой.

— Я знаю, сэр.

— У нас в деревне, когда заболеваешь, проблема в том, чтобы попасть к врачу. Сама знаешь, до Порт-оф-Спейн добираться не меньше трех часов. Не всем так везет, чтобы жить в одном доме с доктором.

— Да, сэр, — сказала я, чувствуя, как мое сердце превращается в комок тяжелой глины.

— Теперь запоминай: у нас три лошади и мул. И все работники всегда должны спрашивать у меня разрешения, прежде чем брать кого-то из них. Если только это не что-нибудь срочное. Мы стараемся, чтобы они не перерабатывали. Я имею в виду лошадей.