Через час я останусь дома одна и, продумав и разложив по полочкам грядущие дела: съездить ли в магазин за продуктами на неделю, приготовить ли обед, поехать ли поискать Костьке книжку для школы — он просил, или же просто отправиться плавать в бассейн, — так вот, спланировав свое время на ближайшие полдня, я включу на минутку телевизор и вдруг замру в оцепенении. Там, на небольшом экране — серое небо, полуснег-полудождь, московские улицы, очереди, усталые лица людей и голос диктора, монотонно бубнящий за кадром о проблемах, проблемах... И, забыв о своих делах, я буду тихо сидеть и смотреть неотрывно, не в силах сказать хоть слово, — а то разревусь.
Я не знаю, что вдруг со мной, чего мне так жалко — до слез, до боли, отчего мне так стыдно, что эти проблемы теперь не мои, почему я все готова отдать, чтобы вернуться и вновь стать своей там, среди снега и мокрых улиц, навсегда... Ностальгия? Или это просто молодость прошла? Да где уж теперь разбираться...
Конечно, можно было бы, наверное, бросить все, схватить телефонную трубку, заказать билеты на самолет... Вылететь, скажем, завтра и уже к вечеру, никому не сказавшись, оказаться в Москве. Побродить, как когда-то, одной по сумеречным улицам, поглядеть на освещенные окошки домов... Снова почувствовать холод на лице и мокрый снег под ногами... Ну да, конечно... Романтика и подвиг в полном объеме ."Нас водила Молодость в пламенный поход, нас бросала Молодость на кронштадтский лед..." Вот только будет ли в результате кому-нибудь хорошо? Муж и дети явно такой эскапады не одобрят. Стране, как показывает опыт, этим все равно не поможешь. И, кроме того, у меня давно нет необходимых для подобных прогулок теплых сапог.
1998—2004