Гинекологическая проза - читать онлайн книгу. Автор: Анна Бялко cтр.№ 31

– А что для этого нужно, чтоб на учет поставили? – спросила Оля, затаив дыхание. Она и сама хотела бы сюда, где эти милые женщины обращаются с ней как с человеком, а главное – говорят, что с ребеночком все в порядке.

– Ой, ну, я не знаю толком, направление, наверное, вы уточните в вашей консультации, – ответила врач, и Оля пала духом – ничего хорошего от консультации ждать не приходилось.

Домой они с мамой ехали счастливые, по дороге взахлеб обсуждая возможности устройства в этот замечательный Центр. Наталья Сергеевна решила сама сходить в злосчастную консультацию, попытаться напугать Демину ошибочным диагнозом и под этим знаменем выбить направление. Оля была так рада, что все обошлось, море казалось ей по колено, а дальнейшее наблюдение в Центре – делом почти решенным. И действительно, если есть такое место, где ей хорошо и врачи ею довольны – почему бы не лечиться только там?

У официальной медицины, впрочем, было на сей счет другое мнение. В консультации, куда Олина мама сходила через пару дней, действительно слегка испугались – Наталья Сергеевна умела быть убедительной, доктор Демина призвала даже главврача, та выслушала историю, кивала и соглашалась, но направления не дала. «Вы понимаете, лично мне не жалко, но я просто не имею права, это прерогатива только Минздрава, меня с работы уволят», – объясняла она, и даже мамины замечания, что всех их и следовало бы уволить за издевательства над беременными, успеха не имели.

– Ничего, – сказала мама мрачно, закончив отчет о походе. – Мы еще поборемся.

Так как Оле волноваться лишний раз было вредно, она в борьбе не участвовала, продолжала жить своей обычной жизнью, привычно боролась с тошнотой и сдавала сессию (странным образом, даже лучше, чем раньше – наверное, оттого, что было наплевать на результат экзамена). Миша вел себя просто как тихий ангел, водил Олю по вечерам гулять на бульвары и чуть не пылинки сдувал – когда она вернулась от родителей, он было попытался обидеться на нее в лучших традициях, но Оля молча засобиралась обратно, и этого было достаточно, чтобы обида рассосалась.

Прошло дней десять, и как-то вечером, в пятницу, когда Оля с Мишей мирно сидели дома и готовились к экзамену по сопромату, раздался звонок и в квартиру вихрем влетела Наталья Сергеевна, потрясая бумагой с гербовой печатью Минздрава СССР. Это было вожделенное направление, добытое, как говорится, не мытьем, так катаньем.

Дело было так. После очередной провалившейся попытки получить искомое прямыми, а также всевозможными окольными путями, Наталья Сергеевна решила пойти ва-банк. Она записалась на прием к нужной чиновнице, зашла в кабинет (а время шло к концу рабочего дня, а день был пятница) изложила просьбу, как основание демонстрируя направление на операцию, выслушала стандартный отказ, и заявила:

– Моего ребенка в подведомственном вам управлении едва не зарезали, никакого диагноза ей поставить не могут, время идет, а вы мне отказываете в направлении на консультацию. Я не уйду из вашего кабинета без направления, сяду сейчас и буду сидеть тут всегда, делайте что хотите.

Потом-то многие научились действовать подобным образом, но тогда, в середине восьмидесятых, на самой заре перестройки и гласности, это было в новинку и еще могло напугать. То ли чиновница опешила и испугалась, то ли ей просто не хотелось разводить волынку, а хотелось пораньше домой – пятница! – но она вздохнула, ругнулась тихонько и выписала направление.

– Очень, – веселясь, рассказывала Наталья Сергеевна, – очень осуждающе провожала меня взглядом до дверей. – «Выглядите, – говорит, – как интеллигентная женщина, а так себя ведете возмутительно».

В понедельник с самого утра Оля с мамой направились в Центр. Отдав в регистратуре направление, они заполнили несколько анкет и скоро получили на руки новенькую карту, где черным по белому выписаны были Олины имя-фамилия. Сестричка в регистратуре подробно объяснила, к какому врачу они прикрепляются и где находится нужный кабинет, и, слегка поплутав по коридорам, они оказались перед искомой дверью.

Заняв очередь (впереди было человека три, выяснилось, что это часа на полтора, прием идет долго), Оля с мамой сели на низенькую скамеечку, каковые стояли вдоль стен в большом количестве, и приготовились ждать.

Оля, к тому времени уже хорошо усвоившая, что очередь к врачу – вещь неизбежная, достала из сумки предусмотрительно запасенный детектив и начала было читать, но чтение не шло, отвлекали шуршащие слева и справа разговоры на извечные женские темы. Сперва Оля слушала вполуха, потом заинтересовалась и начала прислушиваться всерьез, потом закрыла книжку и передвинулась по лавочке поближе к рассказчице.

Разговор шел о женщинах, пострадавших во время Чернобыльской аварии. Оказывается, всех женщин, беременных на маленьких сроках, из зараженных мест привозили сюда, в Центр, долго обследовали, ничего внятного не объясняя, а потом большинству все равно делали аборт. Говорившая женщина была, собственно, матерью такой «чернобыльской беременной», привезли их из-под Киева, срок у дочки был месяцев пять, теперь уже почти семь, и что с ними будет, неизвестно.

– Вот все мытарят-мытарят, а толку нету, – горестно говорила женщина, – дочка вся извелась, это первенький у ней, и я-то так внука хотела, мы уж не знаем, что думать, и идти нам больше некуда…

В это время дверь открылась, из нее вышла худенькая девочка с большим животом и длинной косой, перекинутой через плечо. Она плакала. Женщина вскочила, обняла девочку, та зашептала что-то ей на ухо, и так, обнявшись, они и исчезли в дали коридора.

На Олю эта сцена произвела должное впечатление, все ее страхи ожили вновь, читать она уже совсем не могла и остальное время, невзирая на мамины увещевания и собственные доводы разума, так и просидела, сжавшись в комок и ожидая худшего.

В кабинете довольно молодая докторша, имени-отчества которой ни Оля, ни мама в суматохе не запомнили, пригласила их сесть и, не задавая никаких вопросов, погрузилась в чтение Олиной карты. Прочтя, с неудовольствием вопросила:

– И с чем, собственно, вас сюда направили, я просто не понимаю.

Мама начала было рассказывать, но доктор не стала слушать, сняла трубку телефона и попросила кого-то зайти к ней, «а то я просто не знаю, что тут делать, прислали здоровую женщину, нет, из Минздрава, все по форме, а показаний – никаких». После этой возмущенной тирады она повернулась к Оле с выражением вежливой тоски на лице, как бы подтверждая, что совершенно не понимает причины Олиного здесь присутствия, но и выгнать нельзя – служба.

Минуты через три в кабинет вплыла высокая крупная дама в белом халате, докторша кинулась к ней, как к родной, потрясая Олиной «историей болезни». Теперь они вдвоем погрузились в чтение, перемежая его тихими недоуменными возгласами.

Мама не выдержала и предельно вежливым тоном, в котором, однако, ощутимо слышался металл, обратилась к консилиуму:

– Простите, но сама больная перед вами, может быть, вы ее осмотрите? Вы же понимаете, будь с нами все в порядке, мы бы сюда не попали, а раз уж мы здесь…