Русские на Мариенплац - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Кунин cтр.№ 24

– Нартайчик, карета подана. Хозяин вызывает.

– Ночь на дворе, – говорю. – Он что, совсем «на кочерге»?

– Да нет, – говорит водила. – В своей обычной норме. Они там с начфином тебя ждут.

– Ничего себе уха! – говорю. – Граммульку примешь?

– Но только действительно граммульку, – говорит водила. – А то еще неизвестно, когда он меня отпустит. Может, еще ездить до самого утра придется.

Старшина роты вытащил пузырь с остатками «Корна», разлили мы на троих, шлепнули, а половину леща отдали этому москвичу. Старшина спать завалился, а мы с водилой поехали в штаб полка.

– Товарищ полковник! По вашему приказанию старший сержант Сапаргалиев…

– Ладно, ладно, Сапаргалиев… Присаживайся, – прерывает он меня и глазами показывает начфину на дверь.

У того – рожа красная, глаза налитые и дух от него коньячный, как из выхлопной трубы. По Сергееву ничего такого не скажешь. Хотя он, наверняка, не меньше начфина принял. Тренированный мужик наш полковник!

Начфин встает, надевает фуражку и берет под козырек:

– Вроде бы все вопросы решили, товарищ полковник… Разрешите быть свободным?

– Идите, товарищ майор, – говорит Сергеев. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, товарищ полковник, – и преувеличенно твердыми шагами начфин выходит из кабинета.

«Товарищ майор»… «Товарищ полковник»… Это они передо мной такую комедию ломали.

Будто неизвестно, что они кореша – водой не разольешь! Говорят, они даже подрались один раз по пьянке, и наш полковник так отметелил своего друга-начфина, что тот пять дней на службе не появлялся.

А может, и врут. Про начальство всегда такие сплетни среди солдатни ходят, что уши вянут.

Сидим друг против друга. Я к его коньячному выхлопу принюхиваюсь, дым его «Мальборо» тихонько от своей морды отгоняю. Жду.

Он помолчал малость и вдруг говорит:

– Не хочешь стопочку выпить?

На хрен, думаю, мне это нужно?! Что мне, выпить не с кем, что ли? Ну уж нет, думаю. Береженого Бог бережет. И говорю:

– Спасибо, товарищ полковник. Я коньяк не пью.

Он даже дымом поперхнулся:

– А ты почем знаешь, что у меня коньяк?!

Я даже обиделся. Пожал плечами и говорю:

– Что же я – пальцем деланный, товарищ полковник?

А он посмотрел на меня так задумчиво и говорит:

– Да, нет… Тебя хорошо сделали. Как надо… Вот поэтому-то я и хочу тебе поручить одно важное и совершенно секретное задание.

– Слушаюсь, товарищ полковник!

– Сиди, сиди… – Полковник сам встал из-за стола, выдернул из настенных и настольных розеток все телефонные вилки и штеккеры и снова сел напротив меня. – Все, что я сейчас скажу – военная тайна. И за стены этого кабинета не должно просочиться ни звука. Понял?

– Так точно, товарищ полковник.

Он надолго замолчал. Разглядывал меня, словно прикидывал – доверять мне эту тайну или нет.

– Ну, слушай, – наконец, сказал он. – Скоро начнем отправлять полк в Россию. Ты уйдешь с последним эшелоном. Погрузим твою «шестьдесят вторую» на замыкающую платформу. Закамуфлируем. Но сам ты поедешь не в обычном вагоне с личным составом, а в самом танке. То, что ты внутри танка – знать об этом никто не должен. Продукты, питье, все тебе там будет обеспечено. Носа из танка не высовывать. Естественные надобности – через нижний люк. Ночами. Повезешь небольшой железный ящик. Вот такой…

И полковник показал на стоящий на подоконнике маленький стальной сейф, размером с обычную почтовую посылку.

– Он будет заперт и опечатан. В нем будут лежать сверхсекретные документы стратегического значения. Другой возможности отправить эти бумаги к нам на Родину у нас нет. Слишком велика ответственность. Пересечешь советскую границу – я лично тебя встречу, приму от тебя этот ящик и… Тебе сколько до демобилизации?

– Шестьдесят три дня, товарищ полковник. Сергеев посмотрел на потолок, что-то подсчитал, шевеля губами и сказал:

– Успеваем… А я тебя за этот подвиг на месяц раньше демобилизую. Так что, считай, – в армии тебе осталось служить не шестьдесят три дня, а всего тридцать два.

Вот это подарочек! За такое я бы и неделю в танке продрых.

– Но, учти, – строго сказал полковник. – Ящик этот охранять до последней капли крови! Не дай Бог, что-нибудь… Помни, по каким недружественным дорогам мы возвращаемся домой. Люки должны быть все изнутри задраены и законтрены. А если…

– Товарищ полковник, я так понял, мне перед отправкой танковый боекомплект не сдавать? – спросил я.

– Ну, сорок пушечных снарядов тебе ни к чему… А пулеметный комплект, гранаты, автомат можешь оставить. Мало ли что. Тут ты прав…

– А с экипажем как быть? Что я им должен сказать?

– Экипаж – не твоя забота, – глухо проговорил полковник и мне вдруг причудилось, что он меня люто ненавидит за то, что ему пришлось доверять свою тайну мне.

Но это мне, наверное, только причудилось, потому что полковник встал из-за стола, протянул мне руку и сказал:

– И помни, Сапаргалиев. Родина тебе оказывает высочайшее доверие!

Ну, не звучит это уже… Не звучит! Неужели не понимает? Ведь неглупый мужик, а несет черт-те что…

Однако, я тоже встал и ответил, как и положено по Уставу:

– Служу Советскому Союзу!

В одну игру играем… Других-то слов на такие случаи не придумано, вот мы, как попугаи, и повторяем разную муру собачью. Хотя дело и секретное, но самое обычное: начальник дает нормальное рабочее задание подчиненному, а тот обещает это задание выполнить. И все. А мы клянемся по любому поводу!..

Прощай, Германия! Здравствуйте, майне либе дамен унд херрен товарищи казахи!

А также – херцлихе гратулирен унд гутен морген мои либлинг казахские мама и папа, братья и сестры, дедушки и бабушки, дядьки и тетки, разбросанные по всему нашему Казахстану! Позвольте принять ваши херцлихе гратулирен с моим возвращением в лоно замечательного и древнего рода огромной семьи Сапаргалиевых!

И пошла она, эта армия, к… аккенаузен сегейн!..

Извините за казахское выражение.

– Вот и все, – сказал мне Нартай. – Пока все.

– Погоди, погоди, Нартай!.. – заволновался я. – Ты же не ответил на мой самый главный вопрос: как ты попал сюда, в Мюнхен?!

– Ну, вы даете! Я же говорил вам, что это длинная история в двух сериях, – удивился Нартай. – Вы сказали «расскажи хотя бы первую». Я вам и рассказал.

– А вторую?.. – взмолился я.