На основании статьи... - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Кунин cтр.№ 7

Были там, кажется, еще какие-то строки, но Кирилл Петрович даже и не попытался вспомнить их. Так неожиданно не понравились ему первые два четверостишья. Показались завитушечными, фальшивыми.

Однако под утро, когда сквозь огромное окно, затянутое плотной белой шторой, в палату стал просачиваться слабенький серенький рассвет, Кирилл Петрович великодушно простил Иннокентия Анненского и подумал о том, что он сам сейчас находится в таком взвинченном состоянии, когда ему никакие, самые потрясающие, самые любимые им стихи не смогут понравиться. И Анненский тут наверняка совсем ни при чем…

— Слушай, Кирилл… Ты не знаешь — вот этот «социал»… ну, который эмигрантам квартиру, страховку, денежку дает, проезд халявный… Если с человеком что-нибудь случается, всякие там штуки… вроде похорон — «социал» это тоже берет на себя? Или мы сами должны платить? — стараясь придать своему вопросу легковесно наплевательскую и небрежную интонацию, спросил Рифкат Шаяхметович Коган-Алимханов.

Кирилл Петрович увидел, как он снял майку-ночнушку и стал натягивать на себя дневную фуфайку с большим логотипом «Бавария-фильм», купленную, по всей вероятности, за пару евро на фломаркте, или попросту — на пятнично-субботней барахолке.

Кириллу Петровичу показалось, что вождь революции товарищ Ленин и отец всех народов товарищ Сталин, старательно выколотые на тощей груди Рифката, как-то нехорошо сморщились и откровенно заговорщицки подмигнули ему — Теплову. И тут же скрылись под черной фуфайкой.

— Понятия не имею, — чуть более нервно, чем хотелось, ответил Кирилл Петрович. — Тебе-то какое дело? Чего это ты о похоронах спрашиваешь?

Превозмогая разливающуюся по телу боль, Рифкат с трудом присел к столу, отхлебнул из кружки остывший утренний цветочно-ягодный чай, с отвращением отодвинул от себя тарелку с булочкой, куском ветчины, сыра и двумя кукольными порциями джема и масла. Отдернул штору, отвернулся к окну и сказал с грустной усмешкой:

— Это не я спрашиваю. Это все моя Полина интересуется…

Судорожно вздохнул и вдруг неожиданно, не по-стариковски, с отчаянной и подчеркнутой уголовно-блатной интонацией, высоким голосом запел старую жалостливую тюремную песню — не то времен «Сухаревки» Гиляровского, не то периода военного коммунизма и Леньки Пантелеева:

Позабыт, позаброшен с молодых, ранних лет,

Я остался сирото-ою, счастья-доли мне нет…

Как умру, похоронят, похоронят меня,

И никто-о не узна-ает, где могилка моя…

И никто не узнает, и никто не придет,

Только раннею весно-ою соловей пропоет…

Оборвал себя на всхлипе, хихикнул смущенно — дескать, «мура это все, хреновина с морковиной, не обращай внимания!..», и сказал уже нормальным своим глухим голосом:

— Хотел было побриться — пенка мыльная кончилась. И Полина уже третий день нос не кажет. Я твоей воспользуюсь?

…Тогда, в шестьдесят третьем, на нем не было ни одной наколки.

Это могла бы подтвердить вся следственная бригада по тому делу. И советник какого-то класса следователь по особо важным делам Ленинградской прокуратуры Константин Сергеевич Степанов, милицейский опер капитан Леха Петраков и дознаватель следственного отдела ГУВД, специалист по фальшивомонетным преступлениям — предпенсионный майор Николай Иванович Зайцев.

Если, конечно, Степанов и Зайцев еще проживают на этом свете. Что вызывает большие сомнения. Ибо при сегодняшней планке мужской смертности в России…

Да, в конце концов, в этом мог бы поклясться и прикомандированный к следственной бригаде, бывший тогда членом Союза журналистов СССР Кирилл Теплов. Тоже не хрен собачий, а специальный корреспондент такой газеты, что… Не дай бог, если эта газета против кого-нибудь выступит! У нее был такой «Орган…», что мало никому не покажется!..

— Что это у тебя за часы такие шикарные?! — Леха Петраков, бесцеремонно разглядывал левую руку Теплова с большими черными часами на запястье. — Не от наших ли клиентов — фарцманов из «Астории» или «Европейской»?..

— Да нет!.. — рассмеялся Кирилл. — Ваша клиентура мне пока еще не по карману. Это мне в подарок мой завкорпунктом из Франции привез. Пластмасса, штамповка. Там — три копейки в базарный день, здесь — шик, блеск, в жопе треск!.. Нырять можно с ними. Хочешь, подарю?

— Ну уж «На хер, на хер!», закричали графы и князья, — возразил Jlexa. — Чтобы потом кто-нибудь слил, что капитан Петраков сармак от корреспондента открямзал?..

Они убедились все в том, что подследственный Алимханов Рифкат Шаяхметович никаких «…татуировок или других особых примет на теле и в иных местах организма не имеет…» тогда, когда возили его к нему же домой на Обводный канал для очередного следственного эксперимента. Он там и попросил разрешения переодеться во все чистое и теплое.

Естественно, что в целях безопасности проведения эксперимента переодевание гражданина Р. Ш. Алимханова проходило под зорким наблюдением всей следственной бригады и прикомандированного журналиста Кирилла Теплова.

Суть же следственного эксперимента заключалась в следующем.

Каким образом одинокий молодой человек двадцати восьми лет от роду, имевший в своем жизненном активе всего лишь семь классов средней школы (при не блестящей, прямо скажем, успеваемости…), три года срочной службы в мирной Советской армии и живущую на Васильевском острове двоюродную тетю Фариду — чистильщицу обуви с собственным киоском и официальным правом торговли обувными шнурками и самодельными разноцветными кремами для любых сапог, туфель и полуботинок…

…умудрился в домашних условиях обычной однокомнатной квартирки изготавливать в большом количестве «…фальшивые золотые николаевские монеты десятирублевого достоинства образца 1896 года в полном соответствии со всеми внешними и весовыми параметрами подлинных оригиналов…», которые даже прожженные эксперты «Росювелирторга» не могли отличить от настоящих. Ну, тютелька в тютельку! Николаевская монета — восемь и шесть десятых грамма и алимхановская — восемь и шесть десятых… А уж размер — до микрона! Ну надо же!..

Да что там эксперты «Росювелирторга»?! Детский сад, да и только…

Сам Витька-Кролик!.. Легендарный сорокалетний полуграмотный газосварщик, крупнейший в стране специалист по платине и золоту, принимал от Рафика-мотоциклиста его золотые червонцы и с чистой душой втюхивал их дальше. Втрое дороже, чем платил за них Рафику…

Но о Витьке-Кролике… О Викторе Евдокимовиче Лякине — чуть попозже. Сначала нужно обрисовать общую картинку. Итак…

Система скупки драгоценностей у сильно небогатого советского люда, которому эти цацки достались от дореволюционных бабушек, была уродливо сочинена алчными и безжалостными персонажами, по различным своим должностям представляющими себя Государством.

Это они изобрели грабительски экспроприаторские цены на серебро, золото, платину и драгоценные камни, нафантазировали свои хамские прейскуранты, сотворили «Скупочные пункты» и собственноручно, своими руками создали по всей стране вокруг своих бездарных разбойничьих лавок целые дивизии перекупщиков…