Маджонг - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Никитин cтр.№ 9

«Сатирикон» был обнаружен там, где Регаме его и оставил, — на дне картонного ящика, под завалами бумажного хлама. Вместе с ним Константин Рудольфович извлек из ящика еще одну книгу. Покупать ее он не собирался, она была нужна ему только для торговли. Это было «Пособие при изучении русской словесности для учеников старших классов среднеучебных заведений». Между страницами «Пособия» лежало несколько пожелтевших нелинованных листов с набросками гимназического сочинения.

— Бидона-сан, ты где? — позвал букиниста Регаме, не спеша направляясь к углу, в котором скрылся тот. — Пойду я, пожалуй. Что-то ничего почти не нашел.

— Показывайте ваше «почти», — донесся из-за стеллажей голос Бидона.

— На вот, оценивай, — протянул ему книги Регаме.

— По червонцу за каждую, — бросил Бидон, мельком глянув на «Пособие» и «Сатирикон».

— Как по червонцу? — растерянно ахнул Регаме, словно ему только что сообщили о смерти любимой тети. — Ты хотел сказать: червонец за обе.

— По червонцу за каждую! Рудольфыч, не делайте из меня идиота.

— Бидонзюк, ты что? У меня после покупки плаща, всех денег — одиннадцать гривен с мелочью. На метро еле наскребу.

— Могу одолжить до субботы, — великодушно предложил Бидон.

— Нет уж, спасибо, — хмуро покачал головой Регаме. — Тогда вот эту я у тебя оставляю, — он положил «Пособие» на ближайший стеллаж, — а эту ты мне отдай за шесть рубликов.

— За девять.

— Семь.

— Восемь, и это последняя цена.

— Неловко как-то даже торговаться из-за несчастной гривны, — пожал плечами Константин Рудольфович. — Восемь?

— Я же сказал.

— Ну, хорошо. Забираю. А мог бы и за пять уступить, если б не жадничал.

Эти слова Бидон пропустил мимо ушей.

— Кстати, что это у тебя с головой? Атаковал обиженный покупатель?

— А-а. В кафе об угол телевизора зацепился.

— Ничего себе, — покачал головой Регаме. — Ты внимательнее по сторонам смотри. Ну все, — поднял он вверх трость. — Удачи! — Тут он случайно задел «Пособие», и книжка, раскрывшись в воздухе, шлепнулась на пол.

— Аккуратнее, — прошипел Бидон, поднял книгу, бегло пролистал ее и бросил в ящик. — Червонец — тоже деньги.

— Прости, Бидоша. — Константин Рудольфович поднял вылетевшие из книги страницы с набросками сочинения. — Я это выкину?

— Угу, — кивнул Бидон и больше на Регаме внимания не обращал. Его ждала небольшая гравюра с видом Праги, вырванная из томика Майринка. Рамка для гравюры уже была приготовлена. Константин Рудольфович решил ему не мешать.

Легким шагом направился он к выходу из павильона. День начался неплохо. Тут, словно поддерживая хорошее настроение Регаме, заиграла приятная и где-то уже слышанная мелодия. «Интересно, откуда это», — оглянулся он и только потом понял, что это звонит его мобильный. Накануне он сменил рингтон.

* * *

Бидона звали Кирилл Звездочётов. Это имя он придумал себе сам, а потом последовательно и успешно отвоевал его сперва у мамы, потом у паспортного стола, потом у всего мира. Как звали Бидона первые девятнадцать лет его жизни, уже никто не помнит. Вряд ли старое имя было намного хуже, но оно не отвечало представлениям Бидона о его месте во Вселенной, поэтому было уничтожено, вытравлено из памяти и из документов, безжалостно и беспощадно.

Он бы сделал это раньше, сразу же, как только окончил школу, но летом, когда его одноклассники, понукаемые репетиторами, готовились поступать в институты и университеты, Бидон засобирался в Америку. В Сан-Франциско у Бидона жил папа. Там он и рассчитывал разделаться и со своим именем, и с прошлым.

Бидон приехал в Штаты с головой, полной слов о безграничной свободе, которая ожидает его, едва он выйдет из дверей аэропорта. Об этом много лет писал ему папа. В Киеве свободы ему не хватало. В Киеве Бидона называли нелюбимым именем, не радовались его нежно-розовой шевелюре и принуждали вести образ жизни, чуждый его натуре. Бидон очень рассчитывал на то, что в Америке все будет иначе. Но не сложилось.

Бидон ехал в Америку за свободой, а приехал к папе. У папы на Бидона были планы. Папа работал в большой компании, занимался софтом и давно уже хотел открыть свою небольшую фирму. Софт ведь не требует особого штата. Папа рассчитывал по-быстрому обучить сына и затеять дело на двоих. А для начала, по его мнению, Бидону надо было постричься и вернуть волосам их естественный цвет. Чтобы заказчики не шарахались при встрече, чтобы не вздрагивали и не хватались за пистолет полицейские, чтобы соседи, в конце концов, не принимали его сына за педика. Он так ему все и высказал, ничего не скрывая. В ответ Бидон устроил истерику.

— Папа, — рыдал он, — ты говорил, что здесь я смогу жить так, как мне нравится, и делать то, что захочу. Так вот, я не хочу стричься и перекрашиваться. Мне нравится как есть. Розовый — это мой естественный цвет.

— Заткнись! Это все твоя мать, она всегда была дурой и тебя воспитала дураком. Если хочешь тут остаться, чтобы завтра выглядел как человек!

Бидон хотел остаться в Америке, но постричься он не мог, иначе Америка теряла смысл. А еще ему не нравилось, что папа называет маму дурой. И новая папина жена, толстеющая манерная курица, ему не нравилась тоже.

На следующие день его хайер полыхал, как флаг Победы над Рейхстагом. Папа не сказал на это ни слова, но не прошло недели, и окна комнаты, в которой обитал Бидон, смотрели уже не на Кремниевую долину в Калифорнии, а на Батыеву гору в Киеве. Папа отправил его домой. Насовсем.

После этой катастрофы Бидон исчез. Где он был и чем занимался, не знает никто, кроме его мамы. По правде, судьба Бидона только ее и интересовала. Вернее всего, он лечился — ему было что лечить, а может быть, уезжал к бабушке или просто не выходил из дому.

Два года — срок достаточный, чтобы забыть любого, поэтому, когда он возник среди киевских поэтов и назвал себя Кириллом Звездочётовым (обязательно через «ё»), никто не удивился. Никто просто не знал, что чему-то следует удивляться. Звездочётов так Звездочётов, через «ё», так через «ё». Бидоном он стал позже.

За годы отшельничества он начал писать стихи. Его стихи были похожи на пауков — одним они нравились, у других вызывали отвращение, но печатать их никто не брался. А чтобы издать книгу за свой счет, нужны были деньги. Традиционные средства заработка Бидону не годились, его огненная масть безотказно отпугивала работодателей. Вот тогда, используя методы исключения, дополнения и законы своей изломанной и болезненной логики, он вычислил, что ради издания собственных новых книг следует торговать чужими старыми. Так Звездочётов оказался на Петровке.

Еще несколько лет он вживался в среду букинистов. Среда отторгала его, как могла, но со временем стерпелась, выделила низшую ступень в иерархии и присвоила кличку «Бидон». Почему Бидон? Отчего Бидон? Просто Бидон. Быть Бидоном ему шло, но он хотел быть поэтом Кириллом Звездочётовым, поэтому каждое утро, когда покупателей еще не было, Бидон прятался в дальнем углу павильона с тетрадью и ручкой и отключался от книжной торговли.