Руна жизни - читать онлайн книгу. Автор: Роман Перин cтр.№ 14

— Ну, если ради меня, Коля, так лучше их в психушку.

— Не те времена, генерал. Вот некоторые говорят, что преследование гомосексуалистов это фашизм, так как их преследовал Гитлер.

— Ох уж этот Гитлер: сколько хороших идей он испоганил.

— И ты это сказал с серьёзным лицом? — Базунов на секунду бросил застревающий взгляд в лицо генерала, и, повысив голос до нот восторга, почти прокричал, — Коля, я рад, что ты способен мыслить шире, чем марксист!

Базунов кашлянул и неожиданно для Чернина запел хриплым басом:

Вчера мы хоронили двух марксистов.

Мы их не накрывали кумачом.

Один из них был правым уклонистом

Другой, как оказалось, ни при чём.

— Ну, ты, Юра, даёшь!

— Ты что имеешь в виду, генерал, мой голос или текст?

— И то, и другое.

— Эх, Нилыч, лучше бы я стал певцом, как мне советовала мама, таская меня в музыкальную школу. А насчёт текста… Текст, как текст, даже очень жизненный, ты это не хуже меня знаешь. Запрещая такие песенки, мы систему не укрепим. Ну кому пришло в голову запрещать Есенина, Клюева, потом Цветаеву, Ахматову? Таких талантов власть должна держать возле себя, лелеять их и одаривать. Творческие натуры люди благодарные, слабы на похвалы и внимание, обязательно откликнутся хвалебной одой или симфонией. Нет ничего страшнее для режима, чем талантливый враг. А мы их на ровном месте находим и ковыряем, пока не превратим в проблему. Никакой режим в России не переживёт ни Есенина, ни Цветаеву. Того, кто этого не понимал, вообще нельзя было допускать до власти. Такое отношение к талантливым и гениальным людям было при многих режимах и в разные века. Вот великого Чайковского не уберегли, а сколько он мог бы ещё шедевров написать. Ведь его во всём мире на руках носили. Чего только «Лебединое озеро» стоит! Кстати, гомосеки пытаются в свою голубятню затащить множество великих людей, включая и Чайковского. Мой знакомый историк интересовался этой стороной жизни Петра Ильича. Можно смело сказать, что он провёл независимое расследование. И пришёл к выводу, что Пётр Ильич не был голубым. Дело в том, что как только он поставил вопрос о денежных вознаграждениях за свои произведения перед братьями Рубинштейнами, кстати, из крещёных евреев, которые были своего рода музыкальными продюсерами Чайковского, то узнал, что он «нищий». И Пётр Ильич пригрозил, что предаст гласности непорядочность Рубинштейнов, обобравших его. В силу того, что авторитет Чайковского был мировой, то опасность и сила его слов была бы велика. Антон Рубинштейн решил защищаться, нападая. В обществе поползли слухи о гомосексуальных наклонностях Чайковского, а в газетках появился ряд проплаченных статей на эту же тему. Не приспособленный к жестокостям реальной жизни и подлым интригам Чайковский проиграл в этой схватке и ушёл из жизни с грязным пятном. Вот так, генерал, бывает с великими, когда ловко подобран компромат. И жить этому компромату вечно, потому что есть не мало желающих его озвучивать и выдавать за правду. Дегенераты просто охотятся за слабостями великих, чтобы оправдать свои пороки. И любой слух или подозрение рады превратить в неопровержимый факт, бросают на это все силы своего скрытого легиона.

— Я не знаю, как там обстояли дела с Рубинштейнами, но полностью уверен, что такую музыку мог писать только полноценный человек. Конечно, порок организованная сила, — пытаясь закрыть крышку внезапно отворившегося бардачка, натужно заговорил Чернин, — такова природа дегенератов, как говорит наш общий знакомый Людвиг Иванович. Вот и великого Пржевальского тоже пытались записать в гомосексуалисты. Вообще зло больше сплочено, чем добро. Добро же надо постоянно организовывать и платить ему зарплату, только в этом случае оно способно бороться со злом.

— Да, злу, чтобы состояться, не нужно государство с его многочисленными конторами и сводом законов. А ты слышал версию, что Пржевальский отец Сталина? — внезапно сменил тему Базунов.

— Вполне может быть. Уж очень они похожи. Да и откуда это знаменитое сталинское «Я — русский грузинского происхождения». Людвиг Иванович тот просто уверен, что Сталин от Пржевальского, а этот Мефистофель многое знает. Ну вот, наконец закрыл. Отремонтируй защёлку — машина начинает разваливаться с мелочей.

— Я Людвига Ивановича не видел года два. Как он там у вас?

— На старом месте. Большие связи имеет, — генерал, подняв брови, ткнул пальцем в потолок машины.

— С его знаниями грех не быть востребованным.

— Коля, что у тебя радиоприёмник шипит?

— Это, Нилыч, не совсем радиоприёмник, это всеволновый сканер, его можно настраивать на любую частоту. Сейчас он настроен на волну работы вашей наружки. Если нас начнут пасти, то мы услышим.

— Ну, ты агент «007». Где такую игрушку достал?

— Это подарок. Кстати, агента «007» играет ирландец Шон Коннери, который поддерживает деньгами Ирландскую освободительную армию.

— Слышал. И как ему роли дают в Голливуде при такой репутации?

— За руку не поймали, а с ирландцами приходится считаться и американцам. Клан Кеннеди ведь тоже ирландский.

— От этого клана мало кого уже осталось — перестреляли, как ворон. Я ведь точно знаю, что мы никакого отношения к убийству Кеннеди не имели. Можно даже сказать, что Кеннеди нас устраивал.

— Вот за это его и шлёпнули, Нилыч!

— Я читал, что автор книг о Бонде, Ян Флеминг, служил несколько лет в разведке, кстати, он тоже ирландец.

— Ирландец Кеннеди любил книгу ирландца Флеминга о Бонде «Из России с любовью», которую он читал незадолго до гибели, но что интересно, убийца Кеннеди, тоже читал эту книгу накануне убийства. Просто компот какой-то для астрологов и гадалок.

— Вокруг любого убийства, Николай, при желании можно найти такую мистику, что Гоголь в гробу перевернётся.

— Это уж точно. Давай пивка и поесть купим. Сейчас за поворотом будет магазин…

Через час Чернин и Базунов уже сидели в каюте катера, плавно покачивающегося на волнах Финского залива. Хозяин катера, Моисей Иванович, накрывал столик, распаковывая пакеты гостей. Базунов, всматриваясь в его глубоко посаженные серые глаза и точёные черты лица славянина, заговорил с нарочитым любопытством в голосе:

— Вот гляжу я на вас, Моисей Иванович, и думаю, откуда у вас столь библейское имя?

— Это моя матушка и поп учудили. Родился я в тридцать втором. Отец был в плавании, и матушка тайком потащила меня к сельскому попу крестить. То ли по каким-то святкам, то ли ещё по чему-то выпало мне это имя. Когда отец вернулся домой и узнал, что у него, потомственного русака, сын с еврейским именем будет, то побежал к попу морду бить. Как он мне рассказывал, поп его убедил в правильности имени, сказав, что сейчас времена еврейской власти, и с этим именем сыну будет легче в жизни устроиться.